Добавить в моё избранное
6 мин, 52 сек 11102
Ее мать и старшая сестра распустили ей волосы и расчесали их костяными гребнями. Их плач, заглушало монотонное пение старого волхва.
Всемила должна была стать жертвой, Инеистому Старцу, который ходит в суровые зимние месяцы по земле. И собирает в огромный красный мешок кровавые подарки. Если ему приносят жертвы, он проходит мимо щадя людей. Но бывает так, что в его мешке появляется дыра и все что не преподнесут ему выпадает на землю. Он сердиться, потому как его мешок пуст, сколько не кдади туда. И от гнева его замерзает все вокруг. Там где проходит он — не остается ничего живого. Лишь замерзшие мертвые тела. И только незамужняя, девица рукодельница, может зашить его мешок. Тогда Инейистый старец может сменить гнев на милость. Его мешок вновь наполниться жертвенными животными, которых он будет пожирать в своей ледяной пещере, во время долгих летних месяцев.
Когда ритуал закончился, Всемилу вывели за ворота. Все остались позади. Лишь только Старый Велеволхв и его ученик Светел, вели девушку под руки. Вместе они вышли за частокол.
Жертвенный столб стоял на небольшом возвышении, и чтобы добраться к нему, пришлось брести по колено в снегу. Холод сковывал движения и пробирался под одежды.
Всемила подошла к жертвеннику и сбросив шубу, осталась в одной рубашке. Она босыми ногами она ступала по снегу, ее била мелкая дрожь. Распущенные волосы развевал ветер. Старик непослушными пальцами достал веревки и принялся привязывать девушку к деревянному столбу. Тепло ли тебе девица? Тепло ли тебе красная?— шептал он, словно в безумии. Одну правую руку, оставил он не привязанную. Из глаз Светела лились слезы и тут же замерзали на щеках. Он нагнулся к уху девушки и прошептал: Я люблю тебя Всемила!
— Я знаю, знаю! А я люблю вас всех. Я обещаю, что зашью мешок Инейстому Старцу, — едва слышно ответила девушка. В ее ледяные пальцы, он вложил иглу с продетой сквозь ушко нитью. Прощай — бросил Светел, но его голос затерялся в стуже. Оставив девушку одну, они скрылись за частоколом.
Светел не помнил как оказался в избе. Он сидел у огня и никак не мог согреться. Ему постоянно мерещился звук стучащих друг о друга зубов Всемилы. Слезы лились ручьем из его воспаленных глаз. Он покачивался со стороны в сторону, подобно безумному. Постепенно он провалился в беспокойный и темный сон. В котором он видел страшного старца с длиной с инеистой бородой, развевающейся подобно зимним ветрам. Тот выходил из за вековой ели. И на плечах нес огромный красный мешок. Там где он ступал, трескалась от холода земля.
Очнувшись от дремоты Светел схватил охапку смоляных факелов, и зажег один от тлеющего костра. Выбравшись на улицу, он застал рассвет. Солнце красило заснеженные землянки розовым светом. Было тихо. Выйдя за частокол он шатаясь, по колено в снегу побрел к жертвенному столбу.
Посеребренные инеем волосы Всемилы, слабо шевелил ветер. Остекленевшие, покрытые льдом глаза девушки, смотрели в сторону рассвета. Сжатые в тонкую нить синие губы покрывала изморозь. Свободная рука висела вдоль тела, но замерзшие пальцы все еще сжимали иглу. Рукодельница сделала свое дело. И словно ледяное острие пронзило сердце ученика волхва. Пошатываясь, Светел поплелся к лесу. Он шептал как помешаный: Снегурочка моя! Снегурочка!
Вековая ель стояла грозно, словно насмехаясь. Покрытые снегом кустистые лапы, в солнечных лучах восходящего холодного солнца, казались налитыми кровью. Все так же висели на ней замерзшие гирлянды кишок и словно хрустальные, покрытые инеем черепа животных.
Ель долго не хотела разгораться. Светел зажег все факелы и жалил огнем вечнозеленые ветви. Гори, гори, гори!— в безумстве кричал он. И дерево поддалось пламени. Кровавый снег у подножья растаял, превратившись в месиво. Черепа падали вниз, один за другим. Огромный костер пожирал ель, временное пристанище Инеистого старца. А Светел шатаясь бродил по кругу, размахивая руками, словно пьяный. Не дожидаясь, пока огонь довершит свое дело, он устремился все дальше и дальше в лес. Больше его никто, никогда не видел.
А под вечер подули южные ветры и наступила оттепель. Рукодельница сделала свое дело.
Всемила должна была стать жертвой, Инеистому Старцу, который ходит в суровые зимние месяцы по земле. И собирает в огромный красный мешок кровавые подарки. Если ему приносят жертвы, он проходит мимо щадя людей. Но бывает так, что в его мешке появляется дыра и все что не преподнесут ему выпадает на землю. Он сердиться, потому как его мешок пуст, сколько не кдади туда. И от гнева его замерзает все вокруг. Там где проходит он — не остается ничего живого. Лишь замерзшие мертвые тела. И только незамужняя, девица рукодельница, может зашить его мешок. Тогда Инейистый старец может сменить гнев на милость. Его мешок вновь наполниться жертвенными животными, которых он будет пожирать в своей ледяной пещере, во время долгих летних месяцев.
Когда ритуал закончился, Всемилу вывели за ворота. Все остались позади. Лишь только Старый Велеволхв и его ученик Светел, вели девушку под руки. Вместе они вышли за частокол.
Жертвенный столб стоял на небольшом возвышении, и чтобы добраться к нему, пришлось брести по колено в снегу. Холод сковывал движения и пробирался под одежды.
Всемила подошла к жертвеннику и сбросив шубу, осталась в одной рубашке. Она босыми ногами она ступала по снегу, ее била мелкая дрожь. Распущенные волосы развевал ветер. Старик непослушными пальцами достал веревки и принялся привязывать девушку к деревянному столбу. Тепло ли тебе девица? Тепло ли тебе красная?— шептал он, словно в безумии. Одну правую руку, оставил он не привязанную. Из глаз Светела лились слезы и тут же замерзали на щеках. Он нагнулся к уху девушки и прошептал: Я люблю тебя Всемила!
— Я знаю, знаю! А я люблю вас всех. Я обещаю, что зашью мешок Инейстому Старцу, — едва слышно ответила девушка. В ее ледяные пальцы, он вложил иглу с продетой сквозь ушко нитью. Прощай — бросил Светел, но его голос затерялся в стуже. Оставив девушку одну, они скрылись за частоколом.
Светел не помнил как оказался в избе. Он сидел у огня и никак не мог согреться. Ему постоянно мерещился звук стучащих друг о друга зубов Всемилы. Слезы лились ручьем из его воспаленных глаз. Он покачивался со стороны в сторону, подобно безумному. Постепенно он провалился в беспокойный и темный сон. В котором он видел страшного старца с длиной с инеистой бородой, развевающейся подобно зимним ветрам. Тот выходил из за вековой ели. И на плечах нес огромный красный мешок. Там где он ступал, трескалась от холода земля.
Очнувшись от дремоты Светел схватил охапку смоляных факелов, и зажег один от тлеющего костра. Выбравшись на улицу, он застал рассвет. Солнце красило заснеженные землянки розовым светом. Было тихо. Выйдя за частокол он шатаясь, по колено в снегу побрел к жертвенному столбу.
Посеребренные инеем волосы Всемилы, слабо шевелил ветер. Остекленевшие, покрытые льдом глаза девушки, смотрели в сторону рассвета. Сжатые в тонкую нить синие губы покрывала изморозь. Свободная рука висела вдоль тела, но замерзшие пальцы все еще сжимали иглу. Рукодельница сделала свое дело. И словно ледяное острие пронзило сердце ученика волхва. Пошатываясь, Светел поплелся к лесу. Он шептал как помешаный: Снегурочка моя! Снегурочка!
Вековая ель стояла грозно, словно насмехаясь. Покрытые снегом кустистые лапы, в солнечных лучах восходящего холодного солнца, казались налитыми кровью. Все так же висели на ней замерзшие гирлянды кишок и словно хрустальные, покрытые инеем черепа животных.
Ель долго не хотела разгораться. Светел зажег все факелы и жалил огнем вечнозеленые ветви. Гори, гори, гори!— в безумстве кричал он. И дерево поддалось пламени. Кровавый снег у подножья растаял, превратившись в месиво. Черепа падали вниз, один за другим. Огромный костер пожирал ель, временное пристанище Инеистого старца. А Светел шатаясь бродил по кругу, размахивая руками, словно пьяный. Не дожидаясь, пока огонь довершит свое дело, он устремился все дальше и дальше в лес. Больше его никто, никогда не видел.
А под вечер подули южные ветры и наступила оттепель. Рукодельница сделала свое дело.
Страница
2 из 2
2 из 2
