Мизантроп

Погибали лишь жалкие кучки, на фоне семи миллиардов человек это действительно смехотворно мало. Планета не справляется с инфекцией — это факт.

Геннадий оторвал взгляд от окна, поднялся из комфортабельного кожаного кресла и прошёл на кухню, чтобы заварить зелёный чай.

Мама всегда звала его Гена, а школьные друзья и коллеги по работе исключительно — Генри. Он уже и сам не помнил, как и по каким причинам к нему привязалось это то ли имя, то ли прозвище, но если в школе это было что-то вроде клички, то сейчас смотрелось очень стильно и даже модно. Ему нравилось.

Отца у Генри не было. Он получил женское воспитание и вполне успешно окончил университет, сразу устроившись по специальности. Бухгалтером. Генри был простым бухгалтером и работал исключительно в женском коллективе. Поначалу его это вполне устраивало, когда вокруг одни женщины, чувствуешь себя гораздо спокойнее. Так ему казалось в первые годы своей тихой карьеры.

Но потом всё изменилось.

Женщины.

Они его изменили.

Всё началось именно с них.

Когда Генри было двадцать пять лет, он встретил девушку. Она пришла к ним в фирму новым офис-менеджером. Офис-менеджеры менялись практически каждые полгода, но эта девушка проработала здесь больше двух лет. Пока не исчезла бесследно. Её фотографии были развешены на всех местных остановках и досках объявлений, они висели практически на каждом фонарном столбе. Но девушку так и не нашли. Генри сильно переживал по этому поводу и погрузился в глубокую депрессию. Ведь они встречались почти два года, и всё так неожиданно оборвалось после той глупой ссоры, подробности которой не хотелось вспоминать. Генри пытался вытравить из памяти те фрагменты, он пил много пива и смотрел фильмы ужасов, это несколько ослабляло эмоциональный накал и внутреннюю истерию, но к нормальной жизни он вернулся с большим трудом. И стал уже другим человеком. Совсем другим. Но внешне, для друзей и коллег, и даже для мамы он казался всё тем же весельчаком Генри, который юморил при любом удобном случаи.

На кухне закипела вода. Свисток прервал его размышления, возвестив о предстоящем чаепитии. С пивом Генри завязал ещё в прошлом году, так что теперь лакомился чаем с эклерами и прочими сладостями.

Генри пил чай, ел эклеры и смотрел в окно. Он любил тишину, любил зиму и любил снег. А ещё он любил её. Мёртвую девушку. Как её звали?

Генри едва не поперхнулся.

Он не помнил.

НЕ ПОМНИЛ.

Не помнил, как её звали.

— Неужели получилось? После стольких усилий у меня всё-таки это получилось? - Голос Генри был спокойным как никогда. Он даже перестал заикаться, как это бывало с ним во время таких вот диалогов с самим собой.

За окном пролетела ворона и села на провода, как раз напротив его окна. Затем перепрыгнула на ближайшую ветку, стряхнув с неё немного снега, и что-то громко прокаркала. Но за плотно закрытыми пластиковыми окнами этот звук был не таким резким, он казался даже мягким, упругим, тягучим, как сгущёнка. Странное сравнение. В последнее время Генри любил такие вот странные сравнения, они отвлекали его от чёрных мыслей.

Затем раздался ещё один звук, резкий и тревожащий.

Звук повторился дважды.

Прошло ещё несколько секунд, когда Генри понял, что звонят в дверь.

Он взял со стола большой кухонный нож и направился в прихожую.

К глазку.

На лестничной клетке стояла Мама. Ну да, мама, а кто же ещё? По выходным она всегда навещала сына и приносила что-нибудь вкусненькое.

Пожилая женщина лет шестидесяти снова надавила на кнопку звонка. На её лице стали проступать первые признаки беспокойства.

— Гена? Ты дома? Открой дверь, я же слышу, что ты там! Открывай!

И она снова начала звонить.

Геннадий убрал руку с ножом за спину и повернул ключ в замке. У мамы были и свои ключи, именно поэтому Генри не вынимал ключ из замка с внутренней стороны двери. Так он чувствовал себя спокойнее.

Иногда ему казалось, что Мама слишком сильно его любила. Прямо как новорожденного или младенца. Сын давно вырос, а материнский инстинкт оставался всё так же силён, как и прежде. В лабиринте его воспалённого сознания Мама представлялась ему эдаким вечным спутником, постоянно следящим за сыном из туманной галактики своего мировоззрения.

Сын открыл дверь и впустил Маму в прихожую.

— Ну, слава тебе Господи! Открыл-таки, наконец! — запричитала пенсионерка, — А я уж думала, случилось с тобой что, или заболел?

— Всё в порядке мама, я просто задумался. Проходи.

— Меланхолично ответил Гена, пряча за спиной кухонный нож.

— Ага-ага — заворковала мама в своей обычной манере, — Я тебе гостинчиков принесла. Пончики с кремом, печенье, сухарики.

Генри и сам внешним видом напоминал пончик, но послушно взял у мамы сумки и понёс их на кухню.