Дети Чёрной Козы

Это что, вогульское или зырянское божество?

— И да, и нет, — задумчиво сказал Синицкий.

— Лет этак двадцать назад, аккурат после Японской войны, довелось мне быть в Петербурге по одному делу. Работал я в библиотеке Академии наук, где попалась мне совершенно случайно прелюбопытная книжица под названием «Невыразимые культы». Автор — некий фон Юнтц, и книга, соответственно, на немецком. Я бы на неё и внимания не обратил — мало ли всякой мистической чепухи издавалось на сломе веков?! — да уж больно занятные в ней были литографии! Сам текст, конечно, ерунда полная: какие-то языческие божества, спящие в океане, а то и вовсе парящие в безвоздушном пространстве. Имена такие, что нормальный человек и не выговорит! Ну и ритуалы почитания этих богов приведены… Я полистал, подивился фантазии автора да и забыл бы, кабы не одно «но» — рисунки. Бог мой! Не поверите, чудовища такие, что уроды Босха и демоны Гойи по сравнению с ними — так, детская мазня. Так вот, среди прочего было и описание упомянутой мной Козы. Полное имя этого божества — Чёрная Коза с Легионом Отпрысков. Однако, и это имя не настоящее, настоящее же я не запомнил… Она — что-то вроде чудовищной богини плодородия. Фон Юнтц упоминал, что культ этого божества распространён у всех северных лесных народов. Заметьте, у всех!… — А знак? — перебил Нейман.

— То-то и оно, Марк Наумович! Символ этот — пентакль с изгибающимися лучами — я хорошо запомнил: он для всех этих богоподобных монстров един! Вот только в книге он приводился сам по себе, без окружности. А здесь — звезда в круге… Больше похоже на традиционные алхимические пентаграммы… Что может означать круг?

— Всё, что угодно, — Марк пожал плечами.

— Некий цикл. Может быть, круг жизни… — Да, да! — подхватил Синицкий.

— У алхимиков или, скажем, у теософов круг суть гностический змей Уроборос, символ… Он не договорил. С улицы донеслось испуганное ржание лошади.

— Уж не зверя ли чует? — послышался голос Назара.

— Иль кого похуже… — Сходи, посмотри! — велел Марк.

— Места глухие, село нежилое — может и впрямь волки шастают.

Назар замялся. Видно было, что покидать здание церкви в одиночку, когда уже сгустились осенние сумерки, ему очень не хочется. Но лошадь снова заржала, и парень нехотя поплёлся к выходу.

Нейман проводил его взглядом.

Синицкий тем временем внимательно изучал внутренне убранство церкви.

— А вот, милостивые государи, и подземный ход! — сказал Пётр Васильевич, указывая на кованое кольцо в полу перед самым клиросом.

— Так-с, а это ещё что?

Нейман перевёл взор на коллегу, затем посмотрел под ноги и сразу же заметил на пыльном полу некие линии. Линии эти были прорезаны в досках столь глубоко, что их не смог скрыть даже слой пыли.

— Бог мой! — воскликнул Синицкий, подняв лампу над головой.

— Да тут весь пол покрыт знаками! Вот тот же символ, что и на крышке гроба! Точнее, полсимвола… — До самого выхода какие-то линии, пересекающиеся окружности, — подхватил Нейман.

— Слушайте, Пётр Васильевич, да это не церковь, а учебник геометрии!

— Скорее, чёрной магии! — поправил Синицкий. Его посетила некая мысль, он вновь скрылся за иконостасом, но вернулся уже через несколько секунд.

— Так и есть — ковчег стоит внутри круга, — сообщил он.

— Что бы это могло значить?

— А помните, как у Гоголя, Пётр Васильевич? — сказал Марк.

— Хома Брут чертит вокруг себя меловой круг, чтобы защититься от нечистой силы.

— А ведь вы, пожалуй, правы, Марк Наумович! — подхватил Синицкий.

— Этот круг — никакой не Уроборос, не символ бесконечности — это защитный круг. Вот только кого он должен защищать? И от кого?

Нейман пожал плечами и открыл рот, но ничего сказать не успел. Послышался лязг засова, затем — топот со стороны придела, и внутрь влетел Назар.

— Там! Там! — лепетал он, выпучив глаза.

— Они!

Нейману доводилось видеть смертельно испуганных людей, поэтому рука машинально нырнула за пазуху, и пальцы обхватили рукоять револьвера.

— Да кто «они», Назар? — спросил Синицкий.

— Волки?

— Не, — парень мотнул головой, сглотнул и перешёл на шёпот: — Бесы!

Нейман с Синицким опять переглянулись.

— Поповские выдумки! — сказал Марк, стараясь придать голосу строгость.

— Пойдёмте, Пётр Васильевич, глянем, чего его так напугало!

Сделав пару шагов, Нейман оглянулся: Назар стоял на коленях перед распятием и исступлённо крестился. То, что у деревянного Христа вместо ног копыта, его, похоже, не смущало.

Выйдя на паперть, Марк поначалу не увидел ничего необычного, кроме беспокойно ведущей себя лошади — та постоянно всхрапывала и била копытом. А потом… Потом у Неймана появилось ощущение, что, пока они находились в церкви, неведомый скульптор, влюблённый в античное искусство, тут и там расставил статуи древнегреческих богов и героев.