Добавить в моё избранное
23 мин, 13 сек 7134
От времени и действия сил природы он обвалился и теперь представлял собой неровную дыру чуть больше лисьей норы. Марк, отставив фонарь и держа наготове револьвер, некоторое время прислушивался, потом осторожно высунул из дыры голову.
Никто их не подкарауливал. С вершины холма неслись звуки нечеловеческой вакханалии — похоже, все обитатели села собрались там. Возможно, воздавая почести своей хозяйке либо (Марку не хотелось об этом думать) приветствуя нового члена общины в лице Назара.
Нейман собрался уже вылезти наружу и помочь Синицкому, как вдруг в окружающем мире что-то неуловимо изменилось. Оба почувствовали стремительное приближение чего-то страшного, могучего, неумолимого и стремительного, как ураган или цунами. И тотчас в уже скрытом ночью лесу оглушительно затрещали падающие деревья. Нечто ломало их и впереди, и слева, и справа, словно целое стадо доисторических гигантов продиралось через чащобу. Вслед за тем раздался рёв, как показалось Марку, гневный и торжествующий одновременно. Рёв не принадлежал ни одному обитающему в этих краях зверю. Так мог реветь только библейский Бегемот.
Марк юркнул обратно в спасительную тесноту, и они с Синицким, не сговариваясь, поползли вглубь — как можно дальше от ревущего ужаса. Там, посреди прорытого далёкими предками подземелья, скрючившись на холодном земляном полу, выключив фонари (батареи которых и без того уже едва дышали), в полной темноте, они сидели и напряжёно прислушивались к происходящему снаружи.
А там творился настоящий содом. Сквозь спасительный слой почвы над головой доносились вопли, треск ломаемых брёвен и всё тот же рёв неведомого чудовища. А еще время от времени земля содрогалась от тяжёлых ударов, словно по ней тот тут, то там били паровым молотом.
Они покинули своё убежище на рассвете, закоченевшие от холода, измученные страхом и бессонницей. За ночь небо окончательно очистилось от облаков, сквозь лес пробивались лучи неяркого осеннего солнца, воздух был холоден и неподвижен. Стояла абсолютная, невероятная тишина. Нейман нервно озирался, водя туда-сюда стволом револьвера, Синицкий был молчалив, выглядел задумчивым и подавленным.
Убедившись, что никто их не подкарауливает, Марк поднялся на храмовый холм и замер, поражённый открывшейся ему картиной. Весь лес, примыкавший к окраине села, был повален. Молодые берёзки и вековые ели лежали вперемешку, сломанные либо вырванные с корнем. Самого села больше тоже не существовало: вместо домов, амбаров, сараев и заборов лежали лишь груды брёвен, досок и камня. Не осталось и церкви. Она не сгорела, но была разнесена в щепки всё той же неведомой силой. Словно смерч, возникший из ниоткуда и обладающий злой волей, выплеснул свой гнев на человеческие постройки и унёс в поднебесье всех жителей.
— Назар! Наза-а-ар! — несколько раз крикнул Нейман, питая слабую надежду, что парень жив. Но, похоже, тот был похищен той же неведомой силой.
— Не тратьте силы, Марк Наумович! Нам с вами ещё идти почти двадцать вёрст, а у нас маковой росинки со вчерашнего дня во рту не было, — сказал Синицкий, который тоже поднялся на холм и теперь кутался в пальто, тщетно стараясь согреться.
Нейман обернулся к своему спутнику. На его лице читалась полнейшая растерянность.
— Пётр Васильевич, да что же это?… — А это, Марк Наумович, то, о чём вы не прочтёте в учебнике естествознания… — Синицкий закашлялся.
— Какое объяснение увиденному вы хотели бы получить?
— Объяснение? — тупо повторил Нейман.
— А… разве их несколько?
— Предлагаю немедленно двинуться в обратный путь, — предложил Синицкий.
— Откровенно говоря, мне хотелось бы поскорее убраться отсюда. Думаю, вам тоже. А по дороге я изложу вам своё видение произошедшего.
Они прошли от руин церкви до начала просёлочной дороги, настороженно озираясь, но не увидели ни жутковатых обитателей села, ни их тел, ни Назара, ни несчастной лошади. Когда последние признаки некогда человеческого жилья остались за спиной и по обочинам потянулись ряды могучих уральских пихт и елей, оба почувствовали некоторое облегчение, словно перешли границу, отделяющую привычный мир от мира непонятного и пугающего.
Некоторое время они молча ступали по слегка присыпанной снегом и прихваченной морозцем земле. Марк несколько раз вопросительно поглядывал на Синицкого, ожидая, когда тот заговорит, но ни о чём не спрашивал.
— Что ж, Марк Наумович, — наконец со вздохом сказал Пётр Васильевич, немного замедлив шаг.
— Я обещал вам два объяснения. Извольте! Чтобы понять первое, необходимо принять на веру одну вещь, а именно — что рядом с нашим миром испокон веков существует мир тайный. Облик, разум, цели обитателей этого мира настолько далеки от всего привычного и понятного нам, что способны вызывать только безграничный ужас… Не спешите мне возражать, мол, всё это мистическая чушь!… Советская Власть отменила библейского бога.
Никто их не подкарауливал. С вершины холма неслись звуки нечеловеческой вакханалии — похоже, все обитатели села собрались там. Возможно, воздавая почести своей хозяйке либо (Марку не хотелось об этом думать) приветствуя нового члена общины в лице Назара.
Нейман собрался уже вылезти наружу и помочь Синицкому, как вдруг в окружающем мире что-то неуловимо изменилось. Оба почувствовали стремительное приближение чего-то страшного, могучего, неумолимого и стремительного, как ураган или цунами. И тотчас в уже скрытом ночью лесу оглушительно затрещали падающие деревья. Нечто ломало их и впереди, и слева, и справа, словно целое стадо доисторических гигантов продиралось через чащобу. Вслед за тем раздался рёв, как показалось Марку, гневный и торжествующий одновременно. Рёв не принадлежал ни одному обитающему в этих краях зверю. Так мог реветь только библейский Бегемот.
Марк юркнул обратно в спасительную тесноту, и они с Синицким, не сговариваясь, поползли вглубь — как можно дальше от ревущего ужаса. Там, посреди прорытого далёкими предками подземелья, скрючившись на холодном земляном полу, выключив фонари (батареи которых и без того уже едва дышали), в полной темноте, они сидели и напряжёно прислушивались к происходящему снаружи.
А там творился настоящий содом. Сквозь спасительный слой почвы над головой доносились вопли, треск ломаемых брёвен и всё тот же рёв неведомого чудовища. А еще время от времени земля содрогалась от тяжёлых ударов, словно по ней тот тут, то там били паровым молотом.
Они покинули своё убежище на рассвете, закоченевшие от холода, измученные страхом и бессонницей. За ночь небо окончательно очистилось от облаков, сквозь лес пробивались лучи неяркого осеннего солнца, воздух был холоден и неподвижен. Стояла абсолютная, невероятная тишина. Нейман нервно озирался, водя туда-сюда стволом револьвера, Синицкий был молчалив, выглядел задумчивым и подавленным.
Убедившись, что никто их не подкарауливает, Марк поднялся на храмовый холм и замер, поражённый открывшейся ему картиной. Весь лес, примыкавший к окраине села, был повален. Молодые берёзки и вековые ели лежали вперемешку, сломанные либо вырванные с корнем. Самого села больше тоже не существовало: вместо домов, амбаров, сараев и заборов лежали лишь груды брёвен, досок и камня. Не осталось и церкви. Она не сгорела, но была разнесена в щепки всё той же неведомой силой. Словно смерч, возникший из ниоткуда и обладающий злой волей, выплеснул свой гнев на человеческие постройки и унёс в поднебесье всех жителей.
— Назар! Наза-а-ар! — несколько раз крикнул Нейман, питая слабую надежду, что парень жив. Но, похоже, тот был похищен той же неведомой силой.
— Не тратьте силы, Марк Наумович! Нам с вами ещё идти почти двадцать вёрст, а у нас маковой росинки со вчерашнего дня во рту не было, — сказал Синицкий, который тоже поднялся на холм и теперь кутался в пальто, тщетно стараясь согреться.
Нейман обернулся к своему спутнику. На его лице читалась полнейшая растерянность.
— Пётр Васильевич, да что же это?… — А это, Марк Наумович, то, о чём вы не прочтёте в учебнике естествознания… — Синицкий закашлялся.
— Какое объяснение увиденному вы хотели бы получить?
— Объяснение? — тупо повторил Нейман.
— А… разве их несколько?
— Предлагаю немедленно двинуться в обратный путь, — предложил Синицкий.
— Откровенно говоря, мне хотелось бы поскорее убраться отсюда. Думаю, вам тоже. А по дороге я изложу вам своё видение произошедшего.
Они прошли от руин церкви до начала просёлочной дороги, настороженно озираясь, но не увидели ни жутковатых обитателей села, ни их тел, ни Назара, ни несчастной лошади. Когда последние признаки некогда человеческого жилья остались за спиной и по обочинам потянулись ряды могучих уральских пихт и елей, оба почувствовали некоторое облегчение, словно перешли границу, отделяющую привычный мир от мира непонятного и пугающего.
Некоторое время они молча ступали по слегка присыпанной снегом и прихваченной морозцем земле. Марк несколько раз вопросительно поглядывал на Синицкого, ожидая, когда тот заговорит, но ни о чём не спрашивал.
— Что ж, Марк Наумович, — наконец со вздохом сказал Пётр Васильевич, немного замедлив шаг.
— Я обещал вам два объяснения. Извольте! Чтобы понять первое, необходимо принять на веру одну вещь, а именно — что рядом с нашим миром испокон веков существует мир тайный. Облик, разум, цели обитателей этого мира настолько далеки от всего привычного и понятного нам, что способны вызывать только безграничный ужас… Не спешите мне возражать, мол, всё это мистическая чушь!… Советская Власть отменила библейского бога.
Страница
7 из 8
7 из 8
