Игры юродивых

Впрочем, не столько подозрительная, сколько приметная. Она выбивается из общей картины. Красивая. Даже слишком. Знает об этом. И не столько скрыть пытается, сколько не выпячивать. В целом, такую можно не заметить, когда есть занятие поинтересней, чем разглядывать толпу. Мне вдруг нестерпимо захотелось, чтобы она не попала на этот рейс. Нечего ей там делать.

Она, кажется, уснула. А что, если проспит? Ведь, возможно такое?

— Каин, нам пора на посадку — надо же, так засмотрелся на нее, что не услышал объявление. Впору самому опоздать.

Сильвер и Джош первыми прошли к выходу. Я весьма недвусмысленно глянул на Курта. Услышав в ответ обреченный вздох и звук скрипящих ручек футляра, немного расслабился и двинулся следом за своими. Уже у самых дверей не сдержался и обернулся, выискивая ее взглядом. Она сонно терла глаза, и оставаться на Земле Обетованной никак не собиралась. Ну, что ж, все мы делаем выбор, и она свой тоже сделала. Я сочувствую тебе, девочка.

Взлет.

До прибытия: двенадцать часов, тридцать пять минут.

Сочувствую я тем, кто сейчас смотрит на меня, так недолго и самим взяться за рвотный пакет. Разволновалась я все-таки не на шутку и итог не заставил себя ждать — меня мучительно выворачивает наизнанку. С вестибулярным аппаратом у меня все прекрасно, но вот нервишки — ни к черту, а потому у желудка разгрузочный день наступил. Я за три года тихой и мирной жизни подзабыла, каково это — менять привычный уклад.

Впрочем, я преувеличила. Если на меня кто и смотрел, то только с жалостью. Да и салон был полупустой. Почти все пассажиры летели первым классом. Экономными оказались молодожены, серферы и парочка туристов. И если первые были заняты только друг другом, вторые бурно обсуждали предстоящий отдых, то последние и составили мою группу поддержки.

Стоило только самолету набрать высоту, я рванула к туалету. Никогда раньше не чувствовала себя настолько глупо, но ничего не поделаешь, даже у таких железных людей, каковой я считала себя, случаются промашки. Хорошо, что я все же взяла с собой противорвотные таблетки, ну и успокоительное, иначе пришлось бы еще не меньше часа провести на коленях у унитаза.

Самолет качнуло, когда я уже разблокировала дверь туалета и собиралась выходить. Я не смогла удержать себя в вертикальном положении и умудрилась удариться обо что-то виском. Однозначно, не так я представляла себе начало отдыха. Пронеслась мысль в голове, прежде чем я ощутила, как сознание покидает меня.

Я уверена, что провела в этом скрюченном и унизительном состоянии не больше получаса. Но, шея затекла, локоть ноет, а при взгляде в зеркало у раковины, о которую я, опираясь и кряхтя, поднялась, виднелась внушительная шишка у уха.

Правда, сейчас меня это заботило меньше всего. Бывает у меня такое, не знаю, как назвать. Это не предчувствие и даже не мнительность. Хуже. Как правило, начинается с маленькой, возможной, но невероятной неправильности. Вот, как сейчас. Я ударилась. Упала. Отключилась. Мои ноги торчали из-за двери. Лежала я около получаса, если не больше. И что? Неужели никто и ничего не заметил? Допустим. Но, в туалет непременно кто-нибудь бы захотел. А еще прохладительные напитки. Те, которые всегда приносят, стоит только самолету набрать высоту. Их несут из хвостовой части самолета, то есть — этой.

Как бы мне не хотелось признавать, но что-то случилось. Однозначно. Что-то такое, что мне не понравится, хотя нет — уже не нравится.

Чертыхаясь, я очень осторожно прикрыла дверь, но закрывать на щеколду поостереглась. В раковину полетело содержимое сумки. Плойка. Разбирать ее времени не было, пришлось разломать. Из полости в руки скользнул нож. Конечно, не самое великое оружие, но и это что-то. В волосах спицы проверять не стала, чувствовала, что с ними все в порядке. Вытащила из-под блузы кулон, в виде небольшого кувшина, откупорила миниатюрную пробку. Взялась за помаду, стержень с трудом, но поддался. На дне плескалась прозрачная жидкость. Этот яд я приобрела на всякий случай, для своего успокоения, впрочем, как и кулон. Видимо, наступило время использовать приобретения по назначению. Содержимое помады теперь плескалось в кувшинчике.

А теперь мое любимое. Румяна. Разноцветные шарики безжалостно были высыпаны в унитаз, а их место заняли металлические пульки, некогда служившие ниткой бус обмотанных вокруг моего запястья. Эти кругляшки одним метким броском могли лишить глаза, сломать нос и даже заставить согнуться пополам, угоди они в живот. Влажные салфетки, пропитанные хлороформом, трогать не стала, они итак под рукой и выглядят безобидно.

Кажется, все. Я готова. И не дай Бог, если это всего лишь мое разыгравшееся воображение. Плойка и румяна были совсем новыми.

До прибытия: двенадцать часов, две минуты.

Каин.

Этого стоило ожидать. Курт. Он так дико нервничал, что у Сильвера лопнуло терпение.