Запретное искусство

Наверняка, какие-нибудь гопари, которых хлебом не корми — дай докопаться до человека в плаще и с забранными в хвостик волосами. Адреналин прямо-таки вскипел в крови. Вот пусть только скажут хоть что-то — хавальники разнесу! Настроение у меня было и так паршивее некуда. Чернейшее настроение. Относительное душевное спокойствие было перечёркнуто одной-единственной случайной встречей. С кем? С Юлькой, разумеется. Со дня как она мне толсто так намекнула, мол, у таких как я — ни единого шанса, я думать-то о ней спокойно не могу, не то что видеть — прям внутри всё переворачивается! Честное слово, будто из меня кто куски вырывает вживую. И чего я такой чувствительный?! Ненавижу себя порой за это… Встретил вот её пять минут назад: идёт с какими-то блядского вида девицами и мажорно-педерастическими пацанчиками, улыбается, «Привет!» мне говорит… Вот как после такого мир не посереет?!

Хоть снова разворачивайся и иди обратно на кладбище. Мне только кладбище в последнее время успокоение и приносит. Сам не знаю, почему. Особенно, старая его часть. Там тихо, посетителей почти не бывает, могилы все старые, большинство заброшены. Памятники советские, металлические, со звёздами. Проржавели до дыр. А на самих могилах деревья растут. Есть в этом что-то эдакое, умиротворяющее что-ли. Я поначалу стремался сюда ходить, считал, что уподобляюсь всяким несовершеннолетним готам и недосатанистам. А потом подумал: а какого хера, собственно? Что нравится, то и буду делать. Как там Кроули писал? «Твори, что желаешь — вот и весь Закон»? Вот то-то и оно!

— Погоди, говорю, друг! — на гопницкие оклики не очень похоже. Те обычно говорят: слышь, братишка.

Спокойно, Жека, спокойно!

Я остановился и развернулся, готовый к любому развитию событий.

А это оказывается вовсе и не гопы. У стены магазина за небольшим столиком с разложенными на нём книгами не первой свежести стоял плохо одетый мужичонка неопределённого возраста. По виду натуральный бомж. По запаху — тоже. Я его, кстати, иногда видел слоняющимся по городу. Наверное, собирал пивные банки в надежде заработать на пузырёк настойки боярышника. А сейчас вон книги вздумал продавать. Видать, кто-то домашнюю библиотеку подчистил, выкинул откровенную макулатуру, а этот нашёл и торгует. Тоже мне, букинист! Чего ему от меня надо? Сигарету будет просить или деньги. Ни хрена не получит.

— Книжицу купить не желаешь?

Я постарался изобразить на лице брезгливость и помотал головой.

Бомж вдруг вылез из-за столика и в два шага оказался возле меня. Да ещё и за рукав схватил.

— Не пожалеешь! — вкрадчиво сказал он. Я чуть не сблевнул: от него шла страшная вонь, а уж изо рта смердело — хоть святых выноси, как говорится.

— Отцепись! — сказал я.

Бомж выпустил мой рукав, посмотрел мне прямо в глаза и улыбнулся. Во рту не было ни одного целого зуба — одни только безобразные бурые пеньки. Почему-то я не развернулся и не удалился быстрым шагом, а спросил:

— Ну?

Букинист отступил назад, к импровизированному прилавку, и кивком пригласил подойти. Я чувствовал лёгкое любопытство. Конечно, вряд ли этот маргинальный элемент предложит нечто стоящее, но и вреда никакого явно не причинит. Поэтому я послушался и подошёл. Торговец наклонился к картонной коробке, стоящей у его ног, долго рылся в её недрах и наконец извлёк коричневый безликий том.

— Погляди-ка! — протянул он книгу.

Я взял том в руки, тотчас ощутив, что мне вручили что-то по-настоящему старое и наверняка весьма ценное. Ни на обложке, ни на переплёте не было ничего: ни буквицы, ни рисунка, ни клейма. Я аккуратно перевернул пахнущую плесенью обложку и прочитал: «Некромантия. Запретное искусство». Это явно была отнюдь не та халтура, что выставлена в любом книжном магазине на полке «Магия и эзотерика». Я наугад перевернул несколько страниц, увидев изображения пентаклей и гексаграмм, а еще пару литографий, изображающих то ли привидений, то ли поднявшихся из гробов мертвецов в саванах.

— Ну так как, студент?

Блин, я понял, что хочу эту книгу! Прям вожделею.

— Сколько?

— А сколько дашь! — улыбка книготорговца стала ещё шире.

Я пошарил в кармане, нащупал мятую купюру и извлёк на свет божий. Это оказались пятьсот рублей. Я протянул их старику-букинисту:

— Хватит?

— Конечно! — хмыкнул тот, взял деньги и показал глазами на книгу.

— Твоя!

Я аккуратно завернул книгу в полиэтиленовый пакет и отправился домой. Мысли мои крутились, как шестерёнки арифмометра, высчитывая, какой может быть реальная стоимость книги. Я в книжном антиквариате смыслю мало, но цены на подобные вещи обычно начинаются тысяч от десяти. (Это я точно знаю: заходил как-то в соответствующий раздел одного Интернет-магазина.) А тут — почти даром. Похоже, мироздание пожелало загладить вину за болезненную встречу.