Эвельрейс

Герой баллады с трудом пережил ночь. Очень трудную и опасную ночь. И ждёт наступления утра.

Но вместо рассвета, солнца и тепла к нему приходит эвельрейс. И всё становится очень плохо. Если говорить точно — совсем трагично.

Потом эту жуткую легенду забыли. Вплоть до того дня, когда её в старых архивах раскопал выдающийся немецкий писатель Генрих фон Клейст. И сам на эту тему балладу написал.

— Генрих фон Клейст? — удивился Ростислав.

— Ни разу не слышал!

— Один из писателей-романтиков. Про Гофмана, надеюсь, ты знаешь?

— Да… — почесал затылок Ростислав.

— Он вроде бы рассказ про Щелкунчика написал?

— Да! — улыбнулась Надя.

— Про Щелкунчика… Так вот. Гофман — один из основоположников романтизма. А двое других — фон Клейст и Гёльдерлин.

Вероятно, у Ростислава было очень ошарашенное выражение лица. Потому что Надя, вздохнув, прокомментировала:

— Ну ты совсем серый! Есть вещи, которые культурный человек должен знать!

— А ты, оказывается, хорошо в литературе разбираешься! — удивлённо протянул Ростислав.

— А я вот об этом даже не знал!

— Да как-то на эту тему разговор не заходил, — виновато улыбнулась Надя.

— А что ещё интересного ты мне можешь рассказать?

— Что тут рассказывать? Фон Клейст, хотя и замечательный писатель, в широких кругах был не очень известен. Поэтому и на его балладу об эвельрейсе особенного внимания не обратили. Это что касается Германии. А вот в России — представь себе — балладу заметили. И сразу несколько писателей её на русский язык перевели. Причём все переводы друг от друга сильно отличаются. Правда, есть у них одно общее свойство: когда слушаешь или читаешь их — страшно становится. Просто жуть охватывает.

— А что хоть за писатели?

Надя задумалась — и назвала несколько фамилий.

Все фамилии Ростиславу были знакомы. А вот сами писатели — нет.

Как такое могло получиться? Очень просто: он знал, что в России XIX такие писатели были. Но произведений их не читал. Как-то не доводилось.

Чтобы не выдать своё незнание, Ростислав решил увести разговор в сторону. И спросил, читала ли Надя эти переводы.

Лицо девушки помрачнело:

— Читала. Один из переводов. Больше не хочу.

На расспросы, почему так, она нехотя ответила:

— Жуткое это стихотворение. Ужасом от него так и веет. Прочитала — и несколько дней в себя прийти не могла.

— Что, этот эвельрейс такой страшный?

— Что касается его формы, про неё вообще ни слова не сказано. На кого он похож — на человека, животное, чудовище, — никто не знает. А вот кое-какие свойства его описаны.

Во-первых, приходит он утром. Очень ранним утром. А вот ночью — никогда.

Во-вторых, он светится. Не очень сильно. Ранним утром это свечение еле заметно. А вот днём — уже совсем незаметно. Дневной свет перекрывает.

— А ночью?

— Ночью, вероятно, это свечение видно очень хорошо. Но, как я говорила, эвельрейс по ночам никогда не приходит — Это все его свойства?

— Нет, что ты. Есть ещё два свойства — самые неприятные. Во-первых, общение с ним вызывает просто невероятный ужас. И во-вторых, в большинстве случаев ведёт к смерти. Или к безумию.

Пока Надя говорила, Ростислав внимательно за ней наблюдал. И видел, что, когда она заговорила о свойствах эвельрейса, каждое слово давалось ей с большим трудом. А, произнося последнюю фразу, она вообще пошатнулась. И упала бы, если бы Ростислав не подхватил её под руки.

— Знаешь, я что-то совсем расклеилась, — виновато улыбнулась девушка.

— Так что я, пожалуй, пойду. А тебе пора просыпаться.

— Что ты имеешь виду? — удивился Ростислав.

И проснулся.

В комнате было темно. Значит он проспал и остаток вечера, и часть ночи.

Значит, разговор с Надей — это сон?

Ну да, конечно сон! Ведь после их расставания она не стала бы с ним так спокойно разговаривать.

Правда, тема разговора… Б-р-р! Как она там говорила? Эвельрейс?

Ростислав почувствовал, что даже мысленное проговаривание этого слова вызывало у него нервную дрожь.

И тут в голову пришла совершенно безумная мысль: а вдруг этот жуткое существо придёт к нему сейчас?

А вслед откуда-то появилось не менее безумное опровержение: в темноте эвельрейс не приходит! Только рано утром, когда светать начинает!

«Я что, схожу с ума?» — подумал Ростислав.

И снова заснул.

Проснулся он, когда уже ярко светило солнце. Тоска стала гораздо слабее. Почему? Он только что видел Надю!

А где? Во сне… Причём сон этот Ростислав помнил очень ярко. Как будто только что проснулся.

Причём увиденное сновидение было просто переполнено всякими несообразностями.