Добавить в моё избранное
19 мин, 54 сек 2665
Белой шлюхе… Лена выдернула свою ладонь из руки Мбене:
— Как… Как ты меня назвал?
— А что, что-то не так? Я никогда не променяю память о грохоте барабанов лесных людей в полнолуние на все прелести вашей цивилизации, а тебе нужно только чтобы тебя кто-то хорошенько оттрахал, и не имеет значения — черный, белый, желтый! Я верен Богам своего народа, а где ваши Боги — Вотан, Юпитер, Перун, и что они значат для тебя? Поэтому я — твой господин, а ты — просто шлюха.
— Ты… Ты… Подонок! Не звони мне! — сумев выдавить из себя эти слова, Лена разревелась и побежала прочь, к своему подъезду. Она не заметила, что взгляд Мбене застыл на ней, приобретая то самое змеиное выражение, которое она видела в глазах змеиной маски во время ритуала, а губы чернокожего зашевелились, что-то шепча. Белая шлюха не выдержала испытания, и не сможет войти в число прислужниц новых господ, посвещенных в древние тайны пещерных культов палеолита. И она знает слишком много, чтобы жить.
В подъезде была вывернута лампочка, и потому там царила абсолютная, бархатная темнота. Расстроенная Лена, вбежав, не придержала за собою дверь, и та громко хлопнула у нее за спиною, заставив резко обернуться. Необычайно сильное эхо удара раскатилось по подъезду, словно гром. Девушка остановилась, чтобы перевести дыхание — и через мгновение ее едва не вырвало. К обычным запахам загаженного бомжами и редко прибираемого подъезда примешивался новый, постепенно перекрывавший собою все остальные. Это был запах рептилий, запах слизи и сырости, запах глубоких подземных нор, хранящих тысячелетиями свои тайны. Лена почувствовала невыразимый ужас от осознания того, что она сейчас совсем одна в этом подъезде, и что, как она хорошо знала, никто из соседей не станет вылезать из теплой постели, чтобы помочь ей справиться с неведомой опасностью — здесь давно уже каждый был за себя. Ей очень страшно было оставаться на месте, но еще страшнее было идти вперед, в неизвестность, нащупывать в темноте ступеньки, касаться стен, на которых может вполне расположиться какая-нибудь нечисть вроде крупных пауков… Девушка целиком находилась во власти детских страхов ночи и темной комнаты. И не в силах была побороть эти страхи.
Луна снова выглянула из-за облака, и ее лучи, падая на стены подъезда сквозь грязные стекла окон, породили необычную игру света. Девушке казалось, что вокруг нее пляшут и изгибаются призрачные фигурки, покрытые чешуей, постепенно сливающиеся в одно огромное, могучее тело. До Лены донесся полный ненависти свист, переходящий в шипение, и страшная голова, точная копия ритуальной маски, в которой плясал Мбене, поднялась перед нею из мрака. Но маска была вещью, сделанной руками человека, а эта голова была головой живой, гигантской твари. Снова раздалось леденящее душу призрачное шипение, и остроконечная морда, переходящая в прямые рога, отодвинулась назад, готовясь нанести удар.
Лена поняла, что как только это существо коснется ее, она умрет. Девушка открыла рот, чтобы закричать, но страх уже парализовал ее горло, и потому она в ужасе смотрела в немигающие глаза, прежде так часто смотревшие на нее с лица ее чернокожего бойфренда.
Призрачный рогатый змей, пришедший из самых страшных легенд черной Африки, резко рванулся вперед. Но в смертельном ударе уже не было нужды… Потому что в этот же миг сердце Лены Князевой остановилось, и она медленно сползла по стене подъезда, уже ничего не чувствуя и не боясь.
Высокий негр в спортивном костюме неторопливо шел по объятому ночью чужому городу. Лену ему было совершенно не жаль — он помнил, какими глазами смотрела на него ее подруга Галя, еще более доступная и глупенькая, которая уж точно не станет совать свой нос в чужие дела, чтобы не потерять «счастье» встречаться и трахаться с «африканским мальчиком».
Ей-то уж точно не будет суждено проникнуть в тайны дьявольских мистерий черного континента, которые куда старше, чем человечество, и восходят еще к тем временам первобытного мрака и ужаса, когда волосатые человекообразные обезьяны бродили стаями по дремучим и влажным лесам, колотили каждое полнолуние в свои грубые барабаны и приносили примитивные и кровавые жертвы гигантским змеям, правившим в тогдашнем жестоком и таинственном мире, не знавшем ни проблеска трезвого и логического рассудка, свойственного белому человеку.
— Как… Как ты меня назвал?
— А что, что-то не так? Я никогда не променяю память о грохоте барабанов лесных людей в полнолуние на все прелести вашей цивилизации, а тебе нужно только чтобы тебя кто-то хорошенько оттрахал, и не имеет значения — черный, белый, желтый! Я верен Богам своего народа, а где ваши Боги — Вотан, Юпитер, Перун, и что они значат для тебя? Поэтому я — твой господин, а ты — просто шлюха.
— Ты… Ты… Подонок! Не звони мне! — сумев выдавить из себя эти слова, Лена разревелась и побежала прочь, к своему подъезду. Она не заметила, что взгляд Мбене застыл на ней, приобретая то самое змеиное выражение, которое она видела в глазах змеиной маски во время ритуала, а губы чернокожего зашевелились, что-то шепча. Белая шлюха не выдержала испытания, и не сможет войти в число прислужниц новых господ, посвещенных в древние тайны пещерных культов палеолита. И она знает слишком много, чтобы жить.
В подъезде была вывернута лампочка, и потому там царила абсолютная, бархатная темнота. Расстроенная Лена, вбежав, не придержала за собою дверь, и та громко хлопнула у нее за спиною, заставив резко обернуться. Необычайно сильное эхо удара раскатилось по подъезду, словно гром. Девушка остановилась, чтобы перевести дыхание — и через мгновение ее едва не вырвало. К обычным запахам загаженного бомжами и редко прибираемого подъезда примешивался новый, постепенно перекрывавший собою все остальные. Это был запах рептилий, запах слизи и сырости, запах глубоких подземных нор, хранящих тысячелетиями свои тайны. Лена почувствовала невыразимый ужас от осознания того, что она сейчас совсем одна в этом подъезде, и что, как она хорошо знала, никто из соседей не станет вылезать из теплой постели, чтобы помочь ей справиться с неведомой опасностью — здесь давно уже каждый был за себя. Ей очень страшно было оставаться на месте, но еще страшнее было идти вперед, в неизвестность, нащупывать в темноте ступеньки, касаться стен, на которых может вполне расположиться какая-нибудь нечисть вроде крупных пауков… Девушка целиком находилась во власти детских страхов ночи и темной комнаты. И не в силах была побороть эти страхи.
Луна снова выглянула из-за облака, и ее лучи, падая на стены подъезда сквозь грязные стекла окон, породили необычную игру света. Девушке казалось, что вокруг нее пляшут и изгибаются призрачные фигурки, покрытые чешуей, постепенно сливающиеся в одно огромное, могучее тело. До Лены донесся полный ненависти свист, переходящий в шипение, и страшная голова, точная копия ритуальной маски, в которой плясал Мбене, поднялась перед нею из мрака. Но маска была вещью, сделанной руками человека, а эта голова была головой живой, гигантской твари. Снова раздалось леденящее душу призрачное шипение, и остроконечная морда, переходящая в прямые рога, отодвинулась назад, готовясь нанести удар.
Лена поняла, что как только это существо коснется ее, она умрет. Девушка открыла рот, чтобы закричать, но страх уже парализовал ее горло, и потому она в ужасе смотрела в немигающие глаза, прежде так часто смотревшие на нее с лица ее чернокожего бойфренда.
Призрачный рогатый змей, пришедший из самых страшных легенд черной Африки, резко рванулся вперед. Но в смертельном ударе уже не было нужды… Потому что в этот же миг сердце Лены Князевой остановилось, и она медленно сползла по стене подъезда, уже ничего не чувствуя и не боясь.
Высокий негр в спортивном костюме неторопливо шел по объятому ночью чужому городу. Лену ему было совершенно не жаль — он помнил, какими глазами смотрела на него ее подруга Галя, еще более доступная и глупенькая, которая уж точно не станет совать свой нос в чужие дела, чтобы не потерять «счастье» встречаться и трахаться с «африканским мальчиком».
Ей-то уж точно не будет суждено проникнуть в тайны дьявольских мистерий черного континента, которые куда старше, чем человечество, и восходят еще к тем временам первобытного мрака и ужаса, когда волосатые человекообразные обезьяны бродили стаями по дремучим и влажным лесам, колотили каждое полнолуние в свои грубые барабаны и приносили примитивные и кровавые жертвы гигантским змеям, правившим в тогдашнем жестоком и таинственном мире, не знавшем ни проблеска трезвого и логического рассудка, свойственного белому человеку.
Страница
6 из 6
6 из 6
