Алена вышла из университета и зябко поежилась. Погода не располагала к поездке, но оттягивать дальше было некуда. Стипендию она сегодня получила, последнюю пару отменили — все складывалось удачно, только погода подкачала. Западный ветер принес неожиданный для середины октября холод. С утра лужицы покрылись тонким ледком, а днем в воздухе закружились редкие снежинки.
Добавить в моё избранное
19 мин, 19 сек 7968
Хотя мне ее искренне жаль. Ты бы видел, с каким желанием она сейчас выкарабкивается из своего инвалидного кресла. Появился смысл жизни — выкарабкаться!
— Ладно. А Поляко? Тоже жить не хотела?
— Нет. Там другая история. Там тоже два развода, двое детей, но никакой депрессии. Такое чувство, что женщина очень хочет жить припеваючи, но чтобы… Ну чтоб вокруг нее плясали, обеспечивали. Когда я первый раз приехала к ней домой, поразила какая-то неухоженность дома. Как будто в доме нету женщины. Даже не знаю, как это объяснить. Не хочется в таком доме жить. Хочется его вымыть, вычистить, цветочков наставить. Кажется, будто для нее больница дом родной. Она постоянно ходит по врачам, выискивая у себя какие-то болячки. Ляжет в больницу, через неделю ее выписывают. Она опять ходит, жалуется. Когда был следственный эксперимент, знаешь, что я нечаянно подслушала? Как Поляко у Куракина выпрашивала деньги на сигареты. Не на лекарства, не на детей, а на сигареты. Представляешь, каково было Куракину, у которого четверо несовершеннолетних детей? Так вот про ее желание. Она постоянно говорит о деньгах, как будто других тем нет. Постоянно повторяет, что ей от Куракина денег не нужно, ей справедливости нужно. Если следовать психологии, то это ее самое заветное желание — побольше денег без всяких усилий и развлекаться, как вздумается.
— Она, действительно, заломила Куракину громадную сумму в качестве компенсации. Мне лет пять нужно работать, чтобы столько выплатить.
— Вот видишь.
— Ну, а каково тогда желание Куракина? Покалечить, что ли?
— Не покалечить, а, скорее, проучить.
— Алена задумалась.
— Меня недавно на занятия подвозил бывший одноклассник. Полдороги байки про армию травил. А потом… Потом эта женщина с ребенком. Нам зеленый свет, а ей красный. А она наперерез к троллейбусу. Как Славик успел тормознуть — ума не приложу. Я аж головой об лобовое стекло треснулась. Как только он ее не обзывал! И идиоткой, и дурой, и еще покруче. И что на тот свет захотела, ладно бы сама, так еще с дитем. Тогда у него сорвалось: « Дать бы один раз, чтоб костей не собрала, чтобы в следующий раз думала, куда прет!» И столько отчаяния было в его голосе — вдруг бы не успел — что, кажется, дай ему палку в руки, вышел бы да отдубасил эту дуру — родительницу. Наверное, и у Куракина так. Не выплеснутая злость на горе-пешеходов.
— Алена, тебе б не в журналистки, а в юристки — адвокаты.
— А толку-то. Ты ж сам постоянно твердишь, что результат заведомо известен.
— Да. Твои рассуждалки к делу не пришьешь.
— Обидно. Ведь Кушно и Поляко, действительно, бежали. Они Жигули просто не могли увидеть — в другую сторону смотрели, на приближающийся автобус. Кстати, Кушно всегда обвиняла Куракина в том, что он их видел и не остановился. А недавно подвозил ее сосед в больницу, и через дорогу такая же дамочка бежала. Из машины ее видно не было. В последний момент водитель успел свернуть влево — там ограждения не было. Кушно позвонила Куракину, рассказала эту ситуацию, извинилась. Представляешь? Сама! И стала после той ситуации сговорчивее, не столь агрессивна к нему.
— Ясно. Короче, каждый исполнил свое желание, а я тут расхлебывай, свидетельства собирай, дело в суд готовь.
— Вот-вот. Каждый исполнил свое желание. Даже я.
— Даже ты?
— Конечно. Статью написала, гонорар получила, зачет за публикацию в средствах массовой информации тоже. Кругом в плюсе.
Возвращаясь в июне после экзамена по истории мировой литературы, Алена встретила возле дома Славика.
— Привет. Давно тебя не видела. А чего не на колесах?
— Привет.
— Невесело отозвался парень.
— Колеса-то тю-тю.
— Что значит тю-тю? — удивилась Алена.
— То и значит.
— Продал что ли?
— Да нет. Батяня экспроприировал.
— С чего бы это? — опять удивилась Алена.
— Он же сам тебе машину отдал.
— Отдать-то отдал. А теперь забрал.
— Славик чуть помолчал и добавил.
— Неприятности у меня.
— Машину доломал, что ли?
— Нет. Аварию устроил.
Услышав слово «авария» год назад, Алена бы отреагировала на него спокойно, как если бы это слово ее никоим образом не касается. Но не сегодня. Сегодня слово «авария» прозвучало как жуткий скрежет тормозов, звон разбитого стекла и грохот падающего тела. А потом лужа крови… Она резко остановилась и повернулась к Славику.
— Что устроил?
Славик не сразу остановился. От неожиданности он успел пройти немного вперед и только потом обернулся к Алене.
— Ну не совсем аварию. Дэ-Тэ-Пэ. Женщину сбил.
— И торопясь выговориться, стал быстро рассказывать.
— Ехал вечером. А она из-за грузовика. Ну не видел я ее. Да и не сбил. Так. Слегка зацепил. Пока выскочил из машины, она сама вставать начала.
— Ладно. А Поляко? Тоже жить не хотела?
— Нет. Там другая история. Там тоже два развода, двое детей, но никакой депрессии. Такое чувство, что женщина очень хочет жить припеваючи, но чтобы… Ну чтоб вокруг нее плясали, обеспечивали. Когда я первый раз приехала к ней домой, поразила какая-то неухоженность дома. Как будто в доме нету женщины. Даже не знаю, как это объяснить. Не хочется в таком доме жить. Хочется его вымыть, вычистить, цветочков наставить. Кажется, будто для нее больница дом родной. Она постоянно ходит по врачам, выискивая у себя какие-то болячки. Ляжет в больницу, через неделю ее выписывают. Она опять ходит, жалуется. Когда был следственный эксперимент, знаешь, что я нечаянно подслушала? Как Поляко у Куракина выпрашивала деньги на сигареты. Не на лекарства, не на детей, а на сигареты. Представляешь, каково было Куракину, у которого четверо несовершеннолетних детей? Так вот про ее желание. Она постоянно говорит о деньгах, как будто других тем нет. Постоянно повторяет, что ей от Куракина денег не нужно, ей справедливости нужно. Если следовать психологии, то это ее самое заветное желание — побольше денег без всяких усилий и развлекаться, как вздумается.
— Она, действительно, заломила Куракину громадную сумму в качестве компенсации. Мне лет пять нужно работать, чтобы столько выплатить.
— Вот видишь.
— Ну, а каково тогда желание Куракина? Покалечить, что ли?
— Не покалечить, а, скорее, проучить.
— Алена задумалась.
— Меня недавно на занятия подвозил бывший одноклассник. Полдороги байки про армию травил. А потом… Потом эта женщина с ребенком. Нам зеленый свет, а ей красный. А она наперерез к троллейбусу. Как Славик успел тормознуть — ума не приложу. Я аж головой об лобовое стекло треснулась. Как только он ее не обзывал! И идиоткой, и дурой, и еще покруче. И что на тот свет захотела, ладно бы сама, так еще с дитем. Тогда у него сорвалось: « Дать бы один раз, чтоб костей не собрала, чтобы в следующий раз думала, куда прет!» И столько отчаяния было в его голосе — вдруг бы не успел — что, кажется, дай ему палку в руки, вышел бы да отдубасил эту дуру — родительницу. Наверное, и у Куракина так. Не выплеснутая злость на горе-пешеходов.
— Алена, тебе б не в журналистки, а в юристки — адвокаты.
— А толку-то. Ты ж сам постоянно твердишь, что результат заведомо известен.
— Да. Твои рассуждалки к делу не пришьешь.
— Обидно. Ведь Кушно и Поляко, действительно, бежали. Они Жигули просто не могли увидеть — в другую сторону смотрели, на приближающийся автобус. Кстати, Кушно всегда обвиняла Куракина в том, что он их видел и не остановился. А недавно подвозил ее сосед в больницу, и через дорогу такая же дамочка бежала. Из машины ее видно не было. В последний момент водитель успел свернуть влево — там ограждения не было. Кушно позвонила Куракину, рассказала эту ситуацию, извинилась. Представляешь? Сама! И стала после той ситуации сговорчивее, не столь агрессивна к нему.
— Ясно. Короче, каждый исполнил свое желание, а я тут расхлебывай, свидетельства собирай, дело в суд готовь.
— Вот-вот. Каждый исполнил свое желание. Даже я.
— Даже ты?
— Конечно. Статью написала, гонорар получила, зачет за публикацию в средствах массовой информации тоже. Кругом в плюсе.
Возвращаясь в июне после экзамена по истории мировой литературы, Алена встретила возле дома Славика.
— Привет. Давно тебя не видела. А чего не на колесах?
— Привет.
— Невесело отозвался парень.
— Колеса-то тю-тю.
— Что значит тю-тю? — удивилась Алена.
— То и значит.
— Продал что ли?
— Да нет. Батяня экспроприировал.
— С чего бы это? — опять удивилась Алена.
— Он же сам тебе машину отдал.
— Отдать-то отдал. А теперь забрал.
— Славик чуть помолчал и добавил.
— Неприятности у меня.
— Машину доломал, что ли?
— Нет. Аварию устроил.
Услышав слово «авария» год назад, Алена бы отреагировала на него спокойно, как если бы это слово ее никоим образом не касается. Но не сегодня. Сегодня слово «авария» прозвучало как жуткий скрежет тормозов, звон разбитого стекла и грохот падающего тела. А потом лужа крови… Она резко остановилась и повернулась к Славику.
— Что устроил?
Славик не сразу остановился. От неожиданности он успел пройти немного вперед и только потом обернулся к Алене.
— Ну не совсем аварию. Дэ-Тэ-Пэ. Женщину сбил.
— И торопясь выговориться, стал быстро рассказывать.
— Ехал вечером. А она из-за грузовика. Ну не видел я ее. Да и не сбил. Так. Слегка зацепил. Пока выскочил из машины, она сама вставать начала.
