Начало. Я смотрю в запыленное окно, сквозь которое ничего не видно. Дверь в доме заперта, здесь никого нет, кроме меня. Я остался один в этом мире…
Добавить в моё избранное
20 мин, 28 сек 6783
Мои грязные тёмные руки трясутся, потому что я знаю, скоро я должен покинуть это место. Они идут сюда, ведь я ещё жив.
Я сижу на холодном полу: дом не отапливался с месяц, как раз, когда всё и началось. Весь мир сошёл с ума в один день: люди перестали быть людьми. Я думал, что фильмы и истории про зомби-апокалипсис — это чушь и сказки. Да, мы всегда так думаем, пока не столкнёмся с этим лично. По улицам ходили живые трупы, как их называют, они искали себе жертв и превращали их в себе подобных. Я единственный, кто остался в живых. Поэтому я перебегаю из дома в дом, так я чувствую, что ещё жив и могу контролировать себя.
Очень близко звучат утробные звуки, выводящие меня из себя, и я сжимаю винтовку, найденную в этом доме. Мне не хочется продолжать путь, но я каждый раз заставляю себя делать это. Это шанс на какое-то время отстранить время моей смерти.
Задняя дверь затрещала. Нет времени, они пришли. В нос ударил запах разлагающейся плоти, и я вскочил. Похудевшие ноги нетвердо ступают к двери, длинные пальцы похолодевшими кончиками касаются дверной ручки, в запотевшей ладони сжато оружие. Я открыл дверь.
Пустые холодные глаза уставились на меня. Чувство ненависти и некой ярости глухо ударило во мне, я поднял винтовку и выстрелил, не думая. Тёмная жидкость выстрелила из раны, и тело с хрипами упало. Я без лишних эмоций переступил через труп и побежал.
Ветра не было. Как и всегда.
Я свернул в конец улицы и, перепрыгнув опрокинутую мусорку, побежал по траве. Пока я нахожусь в движении, они не могут догнать меня, но, когда я останавливаюсь, они приходят за мной, ясно чувствуя, где я. Нет смысла скрывать то, что я боюсь встретить смерть. Но с каждым днём это чувство всё больше растёт во мне: столько трудов положено на моё благополучие, и все они рухнули в один день, и сейчас, снова пытаясь обезопасить себя, я ищу способ остаться в живых, и вот уже месяц, как я убегаю от смерти. Но она бежит за мной по пятам. Жестокая, бездушная смерть в лице этих зомби, некогда бывших людьми. Их приторная вонь сырой земли и разлагающегося тела преследует меня всюду, где бы я ни был. В каждом доме пахнет ими, в каждом лесу, огороде, ферме стоит ненавистная мне вонь. И везде слышатся скрежущие звуки их ногтей по дереву или металлу, рыки, извещающие тебя о скорой гибели. И только человеческое начало заставляет меня выживать и бороться до последнего.
Их глаза светятся во тьме, челюсти отвисают, комки грязи падают на землю, худые руки хватают тебя, пытаясь удержать, но ты вырываешься и бежишь, не оглядываясь. Тяжёлое дыхание выдаёт тебя, ты не можешь больше бежать, но заставляешь себя, и ноги снова несут тебя вперёд. Ты спотыкаешься о корни деревьев и благодаришь их за то, что они выросли именно здесь, ведь они спасают тебе жизнь. Оружие использую в крайних случаях, когда нет выхода, когда ты обречен, и тёмная печать смерти ложится на твоё лицо.
Каждый раз я говорю себе: «Хватит убегать, рано или поздно ты будешь пойман, и станешь одним из них». Но я не могу сдаться просто так. Пусть я и умру, но поборюсь за свою недолгую, но счастливую жизнь. Я не говорю, что мне нравится бегать от дома к дому, искать оружие, перерывая весь дом вверх дном, каждый день смотреть на себя в запачканные зеркала и видеть там бледное от ужаса лицо, поросшее бородой, заляпанное грязью и тёмной кровью. Мне совершенно это не нравится, я говорю про ту жизнь, что была до рокового дня. У меня была семья, любящая меня и, как мне казалось, самая лучшая на свете, у меня была работа, которую я любил и выполнял не хуже остальных, у меня было всё. Было всё до того дня. И в один миг всё рухнуло, как хрупкий карточный домик. И в душе поселилась пустота, та пустота, что всегда была на их искореженных лицах. Все надежды на счастливое будущее сгорели, превратились в пепел, развеянный костлявыми руками с содранной, местами чёрной, кожей. И теперь я, бегущий сквозь смерть, вдыхаю мелкие крупицы этого пепла, и мне хочется рыдать от собственной беспомощности и никчемности. Я помню, как видел свою жену, превратившуюся в одну из этих чудовищ, помню, как пристрелил её своими руками и как, стоя на коленях над её трупом, сжимая в руках ружьё, не уронил ни одной слёзы. Я сделал все, что мог. Задушил детей-малюток, не дрогнув ни одной мышцей, повесил мать в сарае, ни разу не ужаснувшись своим мыслям, подорвал в поле отца, и ничто не остановило меня. Я уберег их от этого мучения, защитил от страданий. Но на себя рука почему-то не поднимается, я не могу убить себя, сколько ни старался.
Вдали показались дома, радость поступала к горлу, слёзы хотели прорваться, но я задушил их и выстрелил в зомби, тянувшего ко мне свои кривые руки.
Дверь была не заперта, я вошёл, прижимая к груди оружие. В гостиной было темно и пусто, вещи в беспорядке лежали на полу. Кухня, примыкающая к гостиной, оказалась просторной и светлой, у окна стоял детский стул, на котором лежали твердые банки из-под сока.
Я сижу на холодном полу: дом не отапливался с месяц, как раз, когда всё и началось. Весь мир сошёл с ума в один день: люди перестали быть людьми. Я думал, что фильмы и истории про зомби-апокалипсис — это чушь и сказки. Да, мы всегда так думаем, пока не столкнёмся с этим лично. По улицам ходили живые трупы, как их называют, они искали себе жертв и превращали их в себе подобных. Я единственный, кто остался в живых. Поэтому я перебегаю из дома в дом, так я чувствую, что ещё жив и могу контролировать себя.
Очень близко звучат утробные звуки, выводящие меня из себя, и я сжимаю винтовку, найденную в этом доме. Мне не хочется продолжать путь, но я каждый раз заставляю себя делать это. Это шанс на какое-то время отстранить время моей смерти.
Задняя дверь затрещала. Нет времени, они пришли. В нос ударил запах разлагающейся плоти, и я вскочил. Похудевшие ноги нетвердо ступают к двери, длинные пальцы похолодевшими кончиками касаются дверной ручки, в запотевшей ладони сжато оружие. Я открыл дверь.
Пустые холодные глаза уставились на меня. Чувство ненависти и некой ярости глухо ударило во мне, я поднял винтовку и выстрелил, не думая. Тёмная жидкость выстрелила из раны, и тело с хрипами упало. Я без лишних эмоций переступил через труп и побежал.
Ветра не было. Как и всегда.
Я свернул в конец улицы и, перепрыгнув опрокинутую мусорку, побежал по траве. Пока я нахожусь в движении, они не могут догнать меня, но, когда я останавливаюсь, они приходят за мной, ясно чувствуя, где я. Нет смысла скрывать то, что я боюсь встретить смерть. Но с каждым днём это чувство всё больше растёт во мне: столько трудов положено на моё благополучие, и все они рухнули в один день, и сейчас, снова пытаясь обезопасить себя, я ищу способ остаться в живых, и вот уже месяц, как я убегаю от смерти. Но она бежит за мной по пятам. Жестокая, бездушная смерть в лице этих зомби, некогда бывших людьми. Их приторная вонь сырой земли и разлагающегося тела преследует меня всюду, где бы я ни был. В каждом доме пахнет ими, в каждом лесу, огороде, ферме стоит ненавистная мне вонь. И везде слышатся скрежущие звуки их ногтей по дереву или металлу, рыки, извещающие тебя о скорой гибели. И только человеческое начало заставляет меня выживать и бороться до последнего.
Их глаза светятся во тьме, челюсти отвисают, комки грязи падают на землю, худые руки хватают тебя, пытаясь удержать, но ты вырываешься и бежишь, не оглядываясь. Тяжёлое дыхание выдаёт тебя, ты не можешь больше бежать, но заставляешь себя, и ноги снова несут тебя вперёд. Ты спотыкаешься о корни деревьев и благодаришь их за то, что они выросли именно здесь, ведь они спасают тебе жизнь. Оружие использую в крайних случаях, когда нет выхода, когда ты обречен, и тёмная печать смерти ложится на твоё лицо.
Каждый раз я говорю себе: «Хватит убегать, рано или поздно ты будешь пойман, и станешь одним из них». Но я не могу сдаться просто так. Пусть я и умру, но поборюсь за свою недолгую, но счастливую жизнь. Я не говорю, что мне нравится бегать от дома к дому, искать оружие, перерывая весь дом вверх дном, каждый день смотреть на себя в запачканные зеркала и видеть там бледное от ужаса лицо, поросшее бородой, заляпанное грязью и тёмной кровью. Мне совершенно это не нравится, я говорю про ту жизнь, что была до рокового дня. У меня была семья, любящая меня и, как мне казалось, самая лучшая на свете, у меня была работа, которую я любил и выполнял не хуже остальных, у меня было всё. Было всё до того дня. И в один миг всё рухнуло, как хрупкий карточный домик. И в душе поселилась пустота, та пустота, что всегда была на их искореженных лицах. Все надежды на счастливое будущее сгорели, превратились в пепел, развеянный костлявыми руками с содранной, местами чёрной, кожей. И теперь я, бегущий сквозь смерть, вдыхаю мелкие крупицы этого пепла, и мне хочется рыдать от собственной беспомощности и никчемности. Я помню, как видел свою жену, превратившуюся в одну из этих чудовищ, помню, как пристрелил её своими руками и как, стоя на коленях над её трупом, сжимая в руках ружьё, не уронил ни одной слёзы. Я сделал все, что мог. Задушил детей-малюток, не дрогнув ни одной мышцей, повесил мать в сарае, ни разу не ужаснувшись своим мыслям, подорвал в поле отца, и ничто не остановило меня. Я уберег их от этого мучения, защитил от страданий. Но на себя рука почему-то не поднимается, я не могу убить себя, сколько ни старался.
Вдали показались дома, радость поступала к горлу, слёзы хотели прорваться, но я задушил их и выстрелил в зомби, тянувшего ко мне свои кривые руки.
Дверь была не заперта, я вошёл, прижимая к груди оружие. В гостиной было темно и пусто, вещи в беспорядке лежали на полу. Кухня, примыкающая к гостиной, оказалась просторной и светлой, у окна стоял детский стул, на котором лежали твердые банки из-под сока.
Страница
1 из 6
1 из 6
