На экране контроллера она была похожа на свернутую спиралью «молнию». Двое ученых в белых халатах завороженно наблюдали как она медленно, с почти ощутимым трудом «расстегивается», распадается на две отдельные цепочки.
Добавить в моё избранное
15 мин, 40 сек 18635
— Знаешь, я вот думаю, не исключено, что у нашего Прото даже будут телепатические способности, — взволнованно прошептал один.
— Один маленький эксперимент может изменить человечество! Нашим праправнукам, возможно, уже не нужно будет пользоваться речью!
Второй нахмурился:
— Вот это уж нам абсолютно не нужно. Насилие над матушкой-природой всегда чревато, чего доброго у твоих телепатов обнаружатся генетические уродства. Минимальное вмешательство — вот рецепт успеха. Мы только усилим ген, совсем немного.
— Знаю я, знаю. Только вот мелко это все. С нашими-то возможностями… — Я думаю, человек, способный чувствовать боль другого, как свою, вернее изменит мир, чем тысяча телепатов или суперсолдат. И в отличие от них он наверняка изменит его к лучшему.
Ученые замолчали, глядя на экран, показывающий все манипуляции с ДНК зародыша. Каждый думал о своем.
Женщина улыбалась, глядя на крошечного человечка в кроватке. Было забавно следить за тем, как на его пухлом личике мгновенно отражаются ее чувства — он смеялся, когда она чувствовала себя счастливой и хмурился, когда она была чем-то недовольна.
— Теперь я всегда буду радостной, малыш, — прошептала она.
— Для тебя.
Ребенок широко улыбнулся во сне.
Самым сильным воспоминанием детства для него навсегда остались белые, сверкающие чистотой комнаты Центра. Его с мамой встречали у входа ученые и проводили к различным любопытным аппаратам, с множеством лампочек и проводочков. Там с ним играли. Он всей кожей ощущал искренний интерес к себе и ожидание чуда.
В Центре его называли Прото, от слова прототип. Ему нравилось это имя — оно было особенным, со значением. Матери было неприятно, что он предпочитает эту кличку настоящему имени. Прото хорошо это чувствовал. Он пытался передать ей свои ощущения, свою радость. Но все равно каждый раз, называя его Прото, она мысленно поджимала губы. Даже если видимо заставляла себя улыбнуться.
Так Прото понял, что не все люди способны воспринимать эмоции. Правда, оценить важность этого открытия он еще не мог.
Счастливая жизнь закончилась очень неожиданно. Только недавно они с мамой ели мороженое в парке и планировали летнюю поездку, как вдруг — все рухнуло. Центр закрыли. На улицах появились люди в камуфляже с автоматами в руках.
Прото знал, что они все пропитаны уверенностью и чувством превосходства над остальными. Почему-то все это происходило из-за оружия в их руках. Ему были очень любопытны солдаты, а заветным желанием в тот период стало иметь такой же блестящий автомат.
Тогда же Прото стал избегать матери. Слишком сильными и удушливыми были волны паники и отчаяния, исходившие от нее. Она обнимала сына, желая передать ему любовь и поддержать. А Прото чувствовал, как его начинает тошнить от безысходности, заполнившей каждую клеточку тела.
Потом был долгий путь, который запомнился Прото как бесконечный кошмар. Колеса грузовиков увязали в раскисшей грязи, и куртки сопровождавших солдат выглядели темно-серыми от дождя и грязи. Это были другие солдаты, не те, что в городе. Их автоматы не вселяли в них пьянящее чувство собственного превосходства. Металл казался ледяным, чуждым.
Прото сидел в фургоне на чемодане и мерно раскачивался. Он знал, что остальные смотрят на него с сочувствием и немного радуются, что это не они и не их дети сошли с ума.
— Скоро все закончится, малыш, — шептала мама.
— Мы приедем в город, там будет хорошо, безопасно.
— Мне больно, — скулил он.
— Больно.
— Потерпи, уже скоро. Хочешь, я расскажу тебе сказку?
И она начинала историю о королях и принцессах, и отважных рыцарях. Прото пытался слушать, но не мог. Потоки отчаяния и усталости безостановочно лились на него, как бесконечный холодный дождь с хмурого неба.
Город, в который они, наконец, приехали, оказался совсем другим, нежели Прото представлял себе. Он-то считал эталоном небольшой городок с парком у реки и белым зданием Центра, где провел так много счастливых часов.
Этот же оказался монстром. Он был живым с собственной волей и чувствами. В большом мрачном парке жил страх. На освещенных неоновыми вывесками улицах чувствовалась лихорадочная почти болезненная радость, агрессивное движение во все стороны сразу. Район, где поселились Прото с матерью, почти всегда пребывал в усталости и тоске. Только повзрослев, Прото понял, что просто в новом городе гораздо больше жителей и все их чувства формируют общий эмоциональный фон.
Но больше всего поразила Прото местная школа.
Она была целым клубком переплетающихся эмоций. Скука, злость, влюбленность, ненависть пульсировали так, что мальчик порой дивился, как еще стоит само здание.
Начальные классы стали для него избавлением. Учительница, молодая девушка, чаще всего пребывала в хорошем настроении, после окончания уроков она работала в продленке, играла с детьми и пересказывала им книжки.
— Один маленький эксперимент может изменить человечество! Нашим праправнукам, возможно, уже не нужно будет пользоваться речью!
Второй нахмурился:
— Вот это уж нам абсолютно не нужно. Насилие над матушкой-природой всегда чревато, чего доброго у твоих телепатов обнаружатся генетические уродства. Минимальное вмешательство — вот рецепт успеха. Мы только усилим ген, совсем немного.
— Знаю я, знаю. Только вот мелко это все. С нашими-то возможностями… — Я думаю, человек, способный чувствовать боль другого, как свою, вернее изменит мир, чем тысяча телепатов или суперсолдат. И в отличие от них он наверняка изменит его к лучшему.
Ученые замолчали, глядя на экран, показывающий все манипуляции с ДНК зародыша. Каждый думал о своем.
Женщина улыбалась, глядя на крошечного человечка в кроватке. Было забавно следить за тем, как на его пухлом личике мгновенно отражаются ее чувства — он смеялся, когда она чувствовала себя счастливой и хмурился, когда она была чем-то недовольна.
— Теперь я всегда буду радостной, малыш, — прошептала она.
— Для тебя.
Ребенок широко улыбнулся во сне.
Самым сильным воспоминанием детства для него навсегда остались белые, сверкающие чистотой комнаты Центра. Его с мамой встречали у входа ученые и проводили к различным любопытным аппаратам, с множеством лампочек и проводочков. Там с ним играли. Он всей кожей ощущал искренний интерес к себе и ожидание чуда.
В Центре его называли Прото, от слова прототип. Ему нравилось это имя — оно было особенным, со значением. Матери было неприятно, что он предпочитает эту кличку настоящему имени. Прото хорошо это чувствовал. Он пытался передать ей свои ощущения, свою радость. Но все равно каждый раз, называя его Прото, она мысленно поджимала губы. Даже если видимо заставляла себя улыбнуться.
Так Прото понял, что не все люди способны воспринимать эмоции. Правда, оценить важность этого открытия он еще не мог.
Счастливая жизнь закончилась очень неожиданно. Только недавно они с мамой ели мороженое в парке и планировали летнюю поездку, как вдруг — все рухнуло. Центр закрыли. На улицах появились люди в камуфляже с автоматами в руках.
Прото знал, что они все пропитаны уверенностью и чувством превосходства над остальными. Почему-то все это происходило из-за оружия в их руках. Ему были очень любопытны солдаты, а заветным желанием в тот период стало иметь такой же блестящий автомат.
Тогда же Прото стал избегать матери. Слишком сильными и удушливыми были волны паники и отчаяния, исходившие от нее. Она обнимала сына, желая передать ему любовь и поддержать. А Прото чувствовал, как его начинает тошнить от безысходности, заполнившей каждую клеточку тела.
Потом был долгий путь, который запомнился Прото как бесконечный кошмар. Колеса грузовиков увязали в раскисшей грязи, и куртки сопровождавших солдат выглядели темно-серыми от дождя и грязи. Это были другие солдаты, не те, что в городе. Их автоматы не вселяли в них пьянящее чувство собственного превосходства. Металл казался ледяным, чуждым.
Прото сидел в фургоне на чемодане и мерно раскачивался. Он знал, что остальные смотрят на него с сочувствием и немного радуются, что это не они и не их дети сошли с ума.
— Скоро все закончится, малыш, — шептала мама.
— Мы приедем в город, там будет хорошо, безопасно.
— Мне больно, — скулил он.
— Больно.
— Потерпи, уже скоро. Хочешь, я расскажу тебе сказку?
И она начинала историю о королях и принцессах, и отважных рыцарях. Прото пытался слушать, но не мог. Потоки отчаяния и усталости безостановочно лились на него, как бесконечный холодный дождь с хмурого неба.
Город, в который они, наконец, приехали, оказался совсем другим, нежели Прото представлял себе. Он-то считал эталоном небольшой городок с парком у реки и белым зданием Центра, где провел так много счастливых часов.
Этот же оказался монстром. Он был живым с собственной волей и чувствами. В большом мрачном парке жил страх. На освещенных неоновыми вывесками улицах чувствовалась лихорадочная почти болезненная радость, агрессивное движение во все стороны сразу. Район, где поселились Прото с матерью, почти всегда пребывал в усталости и тоске. Только повзрослев, Прото понял, что просто в новом городе гораздо больше жителей и все их чувства формируют общий эмоциональный фон.
Но больше всего поразила Прото местная школа.
Она была целым клубком переплетающихся эмоций. Скука, злость, влюбленность, ненависть пульсировали так, что мальчик порой дивился, как еще стоит само здание.
Начальные классы стали для него избавлением. Учительница, молодая девушка, чаще всего пребывала в хорошем настроении, после окончания уроков она работала в продленке, играла с детьми и пересказывала им книжки.
Страница
1 из 5
1 из 5
