Они

Раньше мне казалось, что это все штамп в кино, но в тот момент, первым моим желанием было совершить то, что обычно люди делают в подобных ситуациях. Скорая приехала на пару минут раньше, чем полиция. У нас с охранником взяли показания и сразу же отпустили.

Домой я пришел поздно, руки по-прежнему дрожали. Мне дали таблетку успокоительного, но либо она еще не начала действовать, либо слабо приглушала мои внутренние ощущения. Очень хотелось выпить прохладной воды. Я направился на кухню, взял стакан и открыл кран.

Мерзкий стишок не выходил из головы, как и перерезанная глотка психопата, который все меньше начинал казаться таковым. Он сказал то, чего не знать не мог. И это пугало. По-настоящему пугало.

Глядя в окно, я подумал, что ночь обещает быть длинной. Не знаю, почему такая мысль взбрела в мою уставшую голову, но мне она не понравилась. Я поставил стакан и сбросил пиджак, который к концу дня начал казаться на пять килограммов тяжелее, чем с утра.

Мысли путались, в висках неприятно гудело. Погасив свет на кухне, добрел до спальни, где в брюках и рубашке плюхнулся на мягкую кровать. Надеюсь, следующий день окажется лучше, чем сегодняшний, ведь сложно даже представить, что должно произойти, чтобы я его назвал худшим днем в своей жизни, а не этот.

Меня разбудил шепот. Кто-то был в моей квартире. Я отчетливо слышал, как он или она произносил одну и ту же фразу:

— Зачем ты повесил нас?

В комнате кроме меня никого не было, так, по крайней мере, мне думалось. Я включил свет, чтобы в этом убедиться. Первое ощущение не подвело, но легче не стало. Сердце колотилось с невероятной скоростью, холодный пот выступил на лбу. Я осторожно встал с кровати и медленно, крадясь, направился на шепот, который и не думал прекращаться. Скрип половиц выдавал меня, но ничего больше не происходило. Никто не выбрасывался на меня из темноты. Я продолжал идти. Шепот был повсюду, словно сами стены разговаривали со мной.

Когда я включил свет на кухне, то увидел, что вся мебель была сломана, кроме одной табуретки, а с люстры свисала веревка, на конце которой красовалась петля.

— Зачем? Зачем ты нас повесил!?— раздалось возле моего уха так, что я подпрыгнул от неожиданности. Но никого поблизости по-прежнему не было. Я стоял один, в носках, брюках и расстегнутой рубашке.

— Кто здесь? И что ты хочешь от меня?— в моем голосе отчетливо звучал страх.

Внезапно шепот стих и наступила полная тишина, от чего мне стало еще более жутко. Затем резко погас свет во всей квартире, и позади меня раздались женские противные смешки. Я никого не видел, но совершенно точно там кто-то был. Спустя некоторое время, мне удалось разглядеть, то чего я боялся увидеть больше всего — их глаза, ядовито зеленые, они смотрели на меня с неподдельной ненавистью из тьмы и смеялись.

— Не стоило вешать нас, маленький глупец, — ехидно раздалось из темноты, — сегодня ты за это поплатишься.

— Нет!— завопил я.

— Это был не я!

Тьма стала молча надвигаться на меня, и стало понятно, что тот ненормальный был прав: у них не вымолить пощаду. Я раскрыл окно и, обезумев от ужаса, прыгнул вниз.

Адская боль пронзила мои ноги. На крик в доме стали загораться огни. Вопя, как ненормальный, я поглядывал в открытое окно, откуда на меня взирали шесть зеленых точек. Они не учли тот факт, что моя квартира находилась на третьем этаже, и боязнью высоты их жертва не страдала.

Кто-то из сердобольных жильцов дома вызвал скорую, которая ехала, наверное, целую вечность. Меня несколько раз вырвало от невыносимой боли. Я боялся смотреть на свои ноги, потому что знал, что ничего хорошего там не увижу и будет только хуже.

Еще никогда я не радовался так врачам скорой помощи. Плача, как ребенок, я благодарил их за то, что они позаботятся обо мне. Наверное, они решили, что перед ними сумасшедший, но мне было плевать. Главное то, что теперь эти твари далеко и им меня не достать.

В больнице я был помещен в отдельную палату. Медсестра ушла пару минут назад, пожелав спокойной ночи. Вот только спокойно мне не было и спать совсем не хотелось, а ее лицо казалось очень знакомым, будто мы виделись не так давно, возможно, даже сегодня. Я не мог вспомнить и от этого тревога возрастала.

Когда на тумбочке подле меня, в полнейшей тишине, завибрировал телефон, сердце чуть не выскочило из груди. Я посмотрел на дисплей. В пять часов ночи мне звонил начальник. Наверное, в любой другой ситуации я бы не поднял трубку, но этот раз был особенным.

— Сергей Леонидович?— тихо произнес я, продолжая вспоминать, где еще мог видеть медсестру.

— Вы там все, что, совсем с ума сошли? Если у нас с тобой произошел конфликт, однако это еще не повод выбрасываться из окна!— проорал он.

— Сергей Леонидович, а кто это все?— если представить медсестру в другой одежде и без очков, то… — Да один программист.