Добавить в моё избранное
15 мин, 47 сек 11472
Ни чувств, ни мыслей — я преследовал его и бил, бил, бил… Боевой транс, кажется, это состояние называется именно так. Но и оно било в ответ! Руки, ноги, корпус — буквально всё моё тело испытывало на себе ярость и отчаяние невидимки.
Вот только ни разу я не задел его по голове — но и оно меня тоже. Я ощущал голую кожу, сильные и твёрдые конечности — но не голову. Я, кажется, был заметно выше — ни один удар не пришёлся мне выше середины груди или локтя.
Иногда я оказывался лежащим на спине и удерживающим могучие руки от того, чтобы они сомкнулись на моём горле. В другой раз я сжимал невидимое тело и колотил им об стену, пока оно не вырвалось и не оттолкнуло меня на добрых два метра.
Внезапно я поймал себя на том, что почти не дышу и не двигаюсь — жду ответного хода, стараюсь понять, где сейчас мой противник. В комнате уже светло — а его не слышно.
Его нигде не было и не ощущалось.
Существо убралось туда, откуда явилось!
Его спугнул рассвет.
Когда я осознал, что остался в одиночестве, то просто разлёгся на полу и устроил натуральную истерику. То ледяное сосредоточение покинуло меня. Я смеялся и плакал. Весь страх перед тайной, вся ярость драки и боль от чужих ударов — всё это нахлынуло на меня как-то сразу. Я вспоминал всё, что произошло ночью — и понимал. Все свои поступки — и часть его. Мне дико повезло, что я обычно мыслю абстрактно, а не образами — иначе оно вполне могло бы меня поймать.
Кто это был? Не знаю. Я его обманул, я его испугал, я с ним дрался — и я жив! Этого с меня было довольно.
Сколько я там провалялся? Право, мне было вовсе не до точного хронометража.
В крови всё ещё гуляли остатки адреналина. Болело всё, что только могло болеть после такой страшной схватки. Я был весь грязный и израненный — бесчисленное количество ссадин и синяков, разбитые в кровь костяшки на обеих руках… Левый мизинец оказался выбит из сустава, вдобавок у меня треснули три ребра с левой стороны. Про громадную гематому на бедре, куда пришёлся самый первый пинок я уже и не говорю.
Но всё это я выяснил позже. Стресс, боль, остатки страха — меня сложно винить за то, что в тот момент я соображал не самым лучшим образом.
Помню только, что я пошёл в туалет, умыться. Как ни странно — вода там была. И даже старое грязное зеркало ещё не унесли.
«Ну и видок у меня, наверное», — подумал я и посмотрел в зеркало.
Краску для волос мне точно следовало купить. И не только… Максим внезапно хлопнул в ладоши — и все девять свечей погасли.
По комнате распространился странный запах — холодный до невозможности, терпкий, ни на что не похожий… А потом мы поняли, что он открыл глаза.
Нас всех обуял дикий ужас.
Как потом мы по секрету признавались друг другу — всех словно парализовало.
Ещё секунду назад силуэт Шамана отчётливо виднелся на фоне окна — а теперь его там не было.
Максим словно растворился в воздухе.
Только на уровне его головы странным серебристым светом горели глаза.
Боже мой, что это был за глаза! Ни радужки, ни зрачка — светящиеся, ощутимо зрячие шары, словно затянутые бельмами смотрели на нас. Сколько? Час, секунду? Каждый запомнил только пронзительный нечеловеческий взгляд и быстрый, как вспышка молнии, переход его на соседа. В этих глазах мы не были ни знакомыми, ни даже людьми — в них ясно читалось одно-единственное слово:
«ДОБЫЧА!».
Ни слова, ни движения. Кажется, некоторые даже не дышали от сковавшего их страха.
Потом раздалось тихое, но тяжёлое дыхание — одновременно похожее и на одышку и на тихий смех. И уж точно не похожее на человеческое дыхание.
В этот момент я зажмурился — чтобы больше не видеть этих жутких глаз. Как потом выяснилось — все остальные — тоже, почти в одну секунду. Потом — быстрые легкие шаги так непохожие на тяжёлую поступь нашего приятеля — и щелчок замка!
Как только хлопнула входная дверь, оцепенение пропало. Кто-то добрался до выключателя — и мы снова испытали приступ паники при виде друг друга — такие перекошенные были у нас лица. Более того — все десять человек оказались с одной стороны стола.
Я нашёл в себе силы выглянуть в коридор. Обуви Макса не было.
К утру в квартире не осталось ни капли спиртного и ни одной сигареты. Но это не помогло избавиться от того жуткого ощущения. Мы пили и не пьянели, пытались забыться — и не могли. Свет не гас ни на секунду, мы старались не оставаться в одиночестве.
С этого дня одногруппника мы больше не видели и не разговаривали о нём. Не звонили и не связывались с ним в интернете — потом я спрашивал всех. Каждый из нас вёл себя так, как будто такого человека никогда и не было. Но каждый из нас думал: «Что это, мать вашу, было?!» Ответа мы так и не нашли.
Вот только ни разу я не задел его по голове — но и оно меня тоже. Я ощущал голую кожу, сильные и твёрдые конечности — но не голову. Я, кажется, был заметно выше — ни один удар не пришёлся мне выше середины груди или локтя.
Иногда я оказывался лежащим на спине и удерживающим могучие руки от того, чтобы они сомкнулись на моём горле. В другой раз я сжимал невидимое тело и колотил им об стену, пока оно не вырвалось и не оттолкнуло меня на добрых два метра.
Внезапно я поймал себя на том, что почти не дышу и не двигаюсь — жду ответного хода, стараюсь понять, где сейчас мой противник. В комнате уже светло — а его не слышно.
Его нигде не было и не ощущалось.
Существо убралось туда, откуда явилось!
Его спугнул рассвет.
Когда я осознал, что остался в одиночестве, то просто разлёгся на полу и устроил натуральную истерику. То ледяное сосредоточение покинуло меня. Я смеялся и плакал. Весь страх перед тайной, вся ярость драки и боль от чужих ударов — всё это нахлынуло на меня как-то сразу. Я вспоминал всё, что произошло ночью — и понимал. Все свои поступки — и часть его. Мне дико повезло, что я обычно мыслю абстрактно, а не образами — иначе оно вполне могло бы меня поймать.
Кто это был? Не знаю. Я его обманул, я его испугал, я с ним дрался — и я жив! Этого с меня было довольно.
Сколько я там провалялся? Право, мне было вовсе не до точного хронометража.
В крови всё ещё гуляли остатки адреналина. Болело всё, что только могло болеть после такой страшной схватки. Я был весь грязный и израненный — бесчисленное количество ссадин и синяков, разбитые в кровь костяшки на обеих руках… Левый мизинец оказался выбит из сустава, вдобавок у меня треснули три ребра с левой стороны. Про громадную гематому на бедре, куда пришёлся самый первый пинок я уже и не говорю.
Но всё это я выяснил позже. Стресс, боль, остатки страха — меня сложно винить за то, что в тот момент я соображал не самым лучшим образом.
Помню только, что я пошёл в туалет, умыться. Как ни странно — вода там была. И даже старое грязное зеркало ещё не унесли.
«Ну и видок у меня, наверное», — подумал я и посмотрел в зеркало.
Краску для волос мне точно следовало купить. И не только… Максим внезапно хлопнул в ладоши — и все девять свечей погасли.
По комнате распространился странный запах — холодный до невозможности, терпкий, ни на что не похожий… А потом мы поняли, что он открыл глаза.
Нас всех обуял дикий ужас.
Как потом мы по секрету признавались друг другу — всех словно парализовало.
Ещё секунду назад силуэт Шамана отчётливо виднелся на фоне окна — а теперь его там не было.
Максим словно растворился в воздухе.
Только на уровне его головы странным серебристым светом горели глаза.
Боже мой, что это был за глаза! Ни радужки, ни зрачка — светящиеся, ощутимо зрячие шары, словно затянутые бельмами смотрели на нас. Сколько? Час, секунду? Каждый запомнил только пронзительный нечеловеческий взгляд и быстрый, как вспышка молнии, переход его на соседа. В этих глазах мы не были ни знакомыми, ни даже людьми — в них ясно читалось одно-единственное слово:
«ДОБЫЧА!».
Ни слова, ни движения. Кажется, некоторые даже не дышали от сковавшего их страха.
Потом раздалось тихое, но тяжёлое дыхание — одновременно похожее и на одышку и на тихий смех. И уж точно не похожее на человеческое дыхание.
В этот момент я зажмурился — чтобы больше не видеть этих жутких глаз. Как потом выяснилось — все остальные — тоже, почти в одну секунду. Потом — быстрые легкие шаги так непохожие на тяжёлую поступь нашего приятеля — и щелчок замка!
Как только хлопнула входная дверь, оцепенение пропало. Кто-то добрался до выключателя — и мы снова испытали приступ паники при виде друг друга — такие перекошенные были у нас лица. Более того — все десять человек оказались с одной стороны стола.
Я нашёл в себе силы выглянуть в коридор. Обуви Макса не было.
К утру в квартире не осталось ни капли спиртного и ни одной сигареты. Но это не помогло избавиться от того жуткого ощущения. Мы пили и не пьянели, пытались забыться — и не могли. Свет не гас ни на секунду, мы старались не оставаться в одиночестве.
С этого дня одногруппника мы больше не видели и не разговаривали о нём. Не звонили и не связывались с ним в интернете — потом я спрашивал всех. Каждый из нас вёл себя так, как будто такого человека никогда и не было. Но каждый из нас думал: «Что это, мать вашу, было?!» Ответа мы так и не нашли.
Страница
4 из 5
4 из 5
