— Уважаемые пассажиры, просьба до конца полета оставаться на своих местах. Через несколько минут произойдет стыковка со станцией. Благодарим за выбор нашей компании!
Добавить в моё избранное
15 мин, 8 сек 8450
Люди в корабле зашуршали и закопошились, несмотря на предупреждение пилота. Многие собирали вещи, кто-то успокаивал своих чересчур возбужденных деток, а некоторые только проснулись после включения громкой связи. Все готовились к выходу.
Гарик дописал последние строки шапки для своей статьи, быстро пробежался глазами по напечатанному и выключил планшет. Вещей он с собой практически не брал — все самое необходимое уложилось в небольшую спортивную сумку. Оставалось только ждать стыковки.
Когда в салоне раздался сигнал и голос пилота сообщил об удачной посадке, пассажиры спешно потянулись к выходному шлюзу, переваливаясь с боку на бок в толпе, словно группка пингвинов.
У Гарика закружилась голова, к горлу подступил ком. Он плоховато переносил искусственную гравитацию пассажирских кораблей, хотя летать ему приходилось достаточно часто. Такая работа, что поделаешь. Парень сунул в рот спасительный стабилизационный леденец, и через несколько минут ему стало чуть лучше.
Шлюзование проходило медленно, народ ругался и злился друг на друга, но Гарик старался не обращать на все это внимание. Все его мысли были поглощены предстоящим интервью. Всю дорогу до Марса он не находил себе места. Да что там! Как только ему пришло то самое письмо от знаменитого в прошлом профессора Силантьева, Гарик просто забыл, что такое сон.
Письмо было очень интригующим. Сам Силантьев, которому принадлежало столько открытий в области исследования ближайшего космоса, после пятилетнего молчания решил рассказать о причинах своего внезапного ухода из науки. И не кому-нибудь, а именно Гарику! Гарику, который, конечно, уже имел определенную известность в журналистских кругах, но не являлся самым знаковым человеком в своей профессии. Все это было удивительно и волнующе.
Загадка Силантьева волновала многих. Такой успешный и видный ученый в один момент оборвал свою карьеру, ошарашив всех своим сообщением об уходе. Резко свернул все свои проекты, разогнал команду и отвергал любые предложения об интервью. С его именем было связано столько разных важных событий мирового масштаба, что журналисты долго не могли успокоиться, пытаясь нарыть сенсационные подробности исчезновения Силантьева с небосвода космологии. Но все их попытки были тщетны.
Тем страннее и невероятнее выглядело то письмо. Почему Силантьев решил прервать свое молчание спустя пять лет? И почему Гарик? Во всем этом угадывался какой-то подвох, но какой, Гарик не понимал.
Силантьев жил на самой окраине Новой Москвы, так что добираться туда Гарику пришлось на ховертрейне, станция которого, к счастью, располагалась сразу же около космодрома. Голова все еще немного кружилась, но уже от слишком свежего воздуха искусственной атмосферы планеты. Гарик на Земле-то на природу выезжать не любил, а тут было еще хуже. Для молодого журналиста куда приятнее и привычнее был простой городской воздух, насыщенный почти всей таблицей Менделеева и отчего-то немного пахнувший озоном.
Дом Силантьева оказался большим. Выстроенный в стиле ранней марсианской готики, он возвышался над ближайшими строениями, блестя на солнце своими хромированными стенами. Вполне в духе известного ученого.
Дверь Гарику открыла пожилая домработница, которая тщательно просканировала планшет парня, прежде чем пустить его внутрь. Проводила в уютную гостиную, застланную разноцветными мягкими коврами, и попросила немного подождать.
— Евгений Павлович сейчас будет, — бросила через плечо, уходя.
Сам Силантьев появился только минут через двадцать. Для своих восьмидесяти выглядел он достаточно хорошо — видно, часто пользовался новейшими средствами омоложения. Седые волосы аккуратно уложены назад, взгляд добрый и внимательный. Одет в простой серый свитер и темные брюки. На человека с мировым именем Силантьев похож определенно не был.
— Добрый день. Вижу, что вы не стали откладывать свой визит, — голос ученого оказался мягким, вкрадчивым.
— Это похвально. И удачно. Для вас. Потому что прилети вы позже, я бы уже мог и передумать.
— Ну что вы, как можно… — промямлил Гарик, нервно вращая в руках свой планшет.
Силантьев уселся в кресло напротив журналиста и сложил сцепленные замком руки себе на колени. Оглядел Гарика с головы до ног.
— Примерно так я вас себе и представлял. Но отставим лишнее и перейдем сразу к делу. Вы пишете?
Гарик включил запись на планшете и кивнул. Силантьев глубоко вздохнул и начал.
— Сначала запомните несколько правил, если не хотите никаких негативных последствий. Во-первых, вы запишете все от и до, не упуская и не меняя ни одного моего слова. Во-вторых, не будете добавлять ничего от себя. Вообще ничего. В-третьих, вы дадите посмотреть мне запись, а потом опубликуете прямо отсюда. Если вам нужно время — оставайтесь, места много. Но пока интервью не появится в Мировой сети, вы из моего дома не выйдете.
Гарик дописал последние строки шапки для своей статьи, быстро пробежался глазами по напечатанному и выключил планшет. Вещей он с собой практически не брал — все самое необходимое уложилось в небольшую спортивную сумку. Оставалось только ждать стыковки.
Когда в салоне раздался сигнал и голос пилота сообщил об удачной посадке, пассажиры спешно потянулись к выходному шлюзу, переваливаясь с боку на бок в толпе, словно группка пингвинов.
У Гарика закружилась голова, к горлу подступил ком. Он плоховато переносил искусственную гравитацию пассажирских кораблей, хотя летать ему приходилось достаточно часто. Такая работа, что поделаешь. Парень сунул в рот спасительный стабилизационный леденец, и через несколько минут ему стало чуть лучше.
Шлюзование проходило медленно, народ ругался и злился друг на друга, но Гарик старался не обращать на все это внимание. Все его мысли были поглощены предстоящим интервью. Всю дорогу до Марса он не находил себе места. Да что там! Как только ему пришло то самое письмо от знаменитого в прошлом профессора Силантьева, Гарик просто забыл, что такое сон.
Письмо было очень интригующим. Сам Силантьев, которому принадлежало столько открытий в области исследования ближайшего космоса, после пятилетнего молчания решил рассказать о причинах своего внезапного ухода из науки. И не кому-нибудь, а именно Гарику! Гарику, который, конечно, уже имел определенную известность в журналистских кругах, но не являлся самым знаковым человеком в своей профессии. Все это было удивительно и волнующе.
Загадка Силантьева волновала многих. Такой успешный и видный ученый в один момент оборвал свою карьеру, ошарашив всех своим сообщением об уходе. Резко свернул все свои проекты, разогнал команду и отвергал любые предложения об интервью. С его именем было связано столько разных важных событий мирового масштаба, что журналисты долго не могли успокоиться, пытаясь нарыть сенсационные подробности исчезновения Силантьева с небосвода космологии. Но все их попытки были тщетны.
Тем страннее и невероятнее выглядело то письмо. Почему Силантьев решил прервать свое молчание спустя пять лет? И почему Гарик? Во всем этом угадывался какой-то подвох, но какой, Гарик не понимал.
Силантьев жил на самой окраине Новой Москвы, так что добираться туда Гарику пришлось на ховертрейне, станция которого, к счастью, располагалась сразу же около космодрома. Голова все еще немного кружилась, но уже от слишком свежего воздуха искусственной атмосферы планеты. Гарик на Земле-то на природу выезжать не любил, а тут было еще хуже. Для молодого журналиста куда приятнее и привычнее был простой городской воздух, насыщенный почти всей таблицей Менделеева и отчего-то немного пахнувший озоном.
Дом Силантьева оказался большим. Выстроенный в стиле ранней марсианской готики, он возвышался над ближайшими строениями, блестя на солнце своими хромированными стенами. Вполне в духе известного ученого.
Дверь Гарику открыла пожилая домработница, которая тщательно просканировала планшет парня, прежде чем пустить его внутрь. Проводила в уютную гостиную, застланную разноцветными мягкими коврами, и попросила немного подождать.
— Евгений Павлович сейчас будет, — бросила через плечо, уходя.
Сам Силантьев появился только минут через двадцать. Для своих восьмидесяти выглядел он достаточно хорошо — видно, часто пользовался новейшими средствами омоложения. Седые волосы аккуратно уложены назад, взгляд добрый и внимательный. Одет в простой серый свитер и темные брюки. На человека с мировым именем Силантьев похож определенно не был.
— Добрый день. Вижу, что вы не стали откладывать свой визит, — голос ученого оказался мягким, вкрадчивым.
— Это похвально. И удачно. Для вас. Потому что прилети вы позже, я бы уже мог и передумать.
— Ну что вы, как можно… — промямлил Гарик, нервно вращая в руках свой планшет.
Силантьев уселся в кресло напротив журналиста и сложил сцепленные замком руки себе на колени. Оглядел Гарика с головы до ног.
— Примерно так я вас себе и представлял. Но отставим лишнее и перейдем сразу к делу. Вы пишете?
Гарик включил запись на планшете и кивнул. Силантьев глубоко вздохнул и начал.
— Сначала запомните несколько правил, если не хотите никаких негативных последствий. Во-первых, вы запишете все от и до, не упуская и не меняя ни одного моего слова. Во-вторых, не будете добавлять ничего от себя. Вообще ничего. В-третьих, вы дадите посмотреть мне запись, а потом опубликуете прямо отсюда. Если вам нужно время — оставайтесь, места много. Но пока интервью не появится в Мировой сети, вы из моего дома не выйдете.
Страница
1 из 5
1 из 5
