Лис, кобра и коршун

— Ты же сказал, что отпустишь его? — импульсивно обернулся я к председателю бандитов.

— У змеи нет яда… — ответил Харон, телекамерой запечатлевая муки моего помощника.

— Ей повредили железы, чтобы она убивала как собака, укусами. Восток — жесток, что тут поделаешь.

Я понял, что стою на пороге ада. Не ада вообще, не ада, в котором кого-то мучают, а персонального ада. И проговорил не своим голосом:

— Занятно. А что ты со мной собираешься делать?

— Не знаю еще… Да ты не беспокойся, они придумают, — кивнул на подручных, сидевших на корточках вокруг несчастного Фархада.

— Они в этом деле бо-о-льшие специалисты.

Последнее слово он произнес подчеркнуто уважительно. Я, сжавшись от страха, посмотрел на «специалистов».

Один из мучителей, краснобородый, рябой, в серых одеждах и видавших виды адидасовских кроссовках, сидел на корточках, держа в руках большой глиняный горшок, в котором пряталась кобра, время от времени молниеносными бросками достигавшая носа моего коллектора.

Второй — в белых штанах, изношенном свитере; тощий, желтый, борода клочьями, плешивый, голова в струпьях, — обеими руками держал лиса, жадно тянувшегося окровавленной мордочкой к обнаженному бедру истязаемого. Время от времени тощий позволял животному хватануть живой плоти.

Третий, — мужичок с ноготок с окладистой бородой, в стеганом среднеазиатском халате и остроносых калошах, — сидел спиной ко мне. Подойдя ближе, я увидел у него на запястье небольшую хищную птицу с загнутым вниз клювом. На голове у нее был колпак. Потакая моему вниманию, мужичок с ноготок снял последний и, то ли сапсан, то ли коршун (я не силен в птичьей систематике), молниеносно, вцепился когтями в живот Фархада, прикрытый окровавленной футболкой, принялся ожесточенно клевать. Лисенок, испугавшись птицы, спрятался меж колен хозяина. А вот кобра едва не оплошала — лишь только голова ее показалась из горшка, птица, забыв о человечине, бросилась на ненавистную тварь.

— Вот такой у нас зоологический аттракцион, понимаешь, — сказал Харон, подойдя и положив мне руку на плечо.

— Я позаимствовал его на время у моего друга Абубакра-бея, местного вождя. Но тебе предстоит другое испытание — животные, к сожалению, уже близки к насыщению.

Я ударил его локтем в печень, сокольничему досталось правой в висок, заклинатель змей получил носком ботинка в подбородок, а плешивый и со струпьями на голове, ну, тот, который был с лисенком, вырубил меня. Не знаю, чем он меня ударил, но, когда я очнулся, на лбу у меня хозяйничала огромная кровоточащая шишка.

Но были и приятные новости. Оказывается, сокольничий отзывчиво отнесся к удару в висок и скоропостижно скончался. А заклинатель змей сидел в углу пещеры с переломанной челюстью. Сидел с переломанной челюстью, благодаря моему любимому преподавателю, профессору, доктору геолого-минералогических наук Дине Михайловне Чедия. Как-то на третьем курсе, на лекции палеонтологии она сказала, что у homo sapiens на седловине нижней челюсти от древних предков-рыб осталась редуцированная хрящевая перемычка, сказала и посоветовала в случае необходимости бить прямо в нее — сломается моментом.

Увидев, что я очнулся, Харон подошел ко мне, сел на корточки, посмотрел в глаза.

— Со второй попытки я от твоей шайки оставлю только рожки да ножки, — выцедил я.

— Верю, — закивал он головой.

— И потому постараюсь, чтобы ее не было. Так с чего начнем?

— А может не надо? Не люблю я эти пытки, прямо воротит… Фархада отвезли к посту?

Харон уставился в горизонт и сказал:

— Да.

— Это вы зря… Он же солдат сюда приведет.

— Не приведет… Он умер.

— Умер? Жалко парня… — представив Фархада мертвым, искренне посочувствовал я.

— Невредный был человек, мягкий. Так и не успел на калым накопить… — Он уже среди гурий небесных тусуется и калым ему теперь не к чему… — И то правда. Жаль, что я не мусульманин.

— Это мы тебе быстро устроим, — усмехнулся Харон и, достав нож из ножен, провел подушечкой большого пальца по острию.

Нож был остр, как бритва и у меня в паху все съежилось.

— Расстегивай, давай, ширинку, — сказал бандит, насладившись моей оторопью.

— Да ладно уж… — махнул я рукой.

— Перебьюсь как-нибудь без гурий, тем более, спать с девственницами — сплошная тоска.

И поспешил перевести разговор на другую тему:

— Ахмед не вернулся?

— Нет, он позвонил. Губернатор теперь все знает. И перед тем, как отдать выкуп за известного русского геолога, то есть тебя, требует свидетельств, что ты жив… — На камеру снимать будешь?

— Да, — ответил Харон.

— Я плохо получаюсь… — Да, ты прав, видел тебя по местному телевидению. Но это не страшно. Даже наоборот, хорошо. Ну так с чего начнем?

— Давай с лисенка… — решил я поберечь нос и печень.