Гость

Но ни старушки, ни мальчика я рядом не увидела. С веранды слышались какие-то голоса, смех. Неужели бомжи? Вот влипла, называется!

Осторожно, стараясь не шуметь, я подошла к двери и чуть приоткрыла. Сквозь щель я увидела сидящих за столом людей — не то гостей, не то хозяев. Всего их было человек, по-моему, восемь. По всей веранде витал запах жареного. В печи что-то пеклось.

— Кому ещё фасольки? — спрашивала, обходя стол, темноволосая женщина, очевидно, хозяйка.

— Стручковая, моя любимая.

Нет, бомжами их назвать было трудно. Кроме, пожалуй, одного мужика с помятой физиономией (очевидно, от выпивки). Остальные, включая женщину, были одеты вполне прилично. Понятно, что не в шмотки от «Версаче», а по-сельски, но не в провонявшееся тряпьё — это точно.

— Спасибо, — отвечали гости, накладывая себе варёные стручки, к которым, однако же, почему-то не прикасались. Ровно как и к лежащим на тарелках кускам жареного мяса.

«Значит, здесь всё-таки живут», — подумала я.

А это значит, придётся тебе, Лизка, убираться восвояси. Собрать свои вещички, выйти, извиниться, что залезла без спросу — и на выход. Или, может, даже не извиняться — просто проскочить незаметно и свалить, как будто меня здесь и не было.

Но что-то мешало мне просто так взять и выйти к гостям. Что-то странное было в их жестах, в их поведении, в самом их облике. Во-первых, лица у них какие-то бледные. И передвигаются они как-то сонно, вяло. Не иначе, гашиша накурились — кайф ловят. Надо думать, как лучше убраться отсюда.

Пока я думала, входная дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появился немолодой мужчина. Вот кто уж точно не бомж! В дорогом костюмчике, на руке часы не какие-нибудь, а швейцарские. Одеколоном несёт за километр, тоже безумно дорогим. И каким ветром его занесло в эту глушь? Не тем ли самым, что и меня?

Бледный, как смерть, посетитель неуверенно сделал шаг вперёд. Даже как будто не сам шагнул, а что-то его толкнуло. Затем испуганно огляделся назад, на дверь, которую ветер мгновенно за ним захлопнул.

Хозяйка тут же, бросив дела, подбежала к нему.

— Привет! Я ждала тебя. Проходи.

Мужчина, вместо того, чтобы обрадоваться гостеприимству, отчего-то испуганно попятился. Но далеко уйти не сумел — упёрся спиной в древесину.

С расширенными от ужаса глазами он принялся исступлённо колотить в дверь кулаками и ногами, крича:

— Помогите! Кто-нибудь! На помощь!

Хозяйка наблюдала за его истерикой со спокойствием удава, не отходя в сторону, но и не приближаясь к нему. Когда же гость без сил опустился на пол, в отчаянии закрыв лицо руками, она подошла и положила руку ему на плечо.

— Правильно, правильно. Я так же кричала тогда, в горящей машине. Дверь заклинило. Я, кстати, тогда ребёнка ждала. Весело, правда?

Но мужчине, судя по всему, было сейчас нисколечко не весело. Даже через щель мне было видно, что он дрожал всем телом.

— Помогите ему встать, — обратилась хозяйка к сидящим за столом.

— А то нашему дорогому гостю, наверное, жарко. Давайте его сюда.

Гости, послушно встав из-за стола, засуетились. Двигаясь словно скользящие по стенкам тени, они остановились у самой двери и схватили несчастно за руки, за ноги. Тот отчаянно вырывался.

— Ира, прости! — кричал он, захлёбываясь в слезах.

— Я всё отдам! Выпустите меня! Пожалуйста!

Но все его мольбы остались без ответа. Да и силы были явно неравны. Бедолагу дотащили до середины веранды, где хозяйка уже открыла скрипучую крышку погреба.

— Кидайте прямо сюда, — сказала она, указывая рукой в зияющую дыру.

— Нет! Нет! Я не хочу! — мужчина стал вырываться с удвоенной силой.

Восемь пар рук тут же разжались. Тело, извиваясь в воздухе, полетело вниз. Лицо хозяйки озарила довольная улыбка. Удар ногой — и крышка погреба с жалобным скрипом захлопнулась.

— Ну что, может, чайку? — спросила женщина так, словно ничего особенного и не случилось.

— С вишней, — попросила молодая гостья с прямыми светлыми волосами.

— Можно и с вишней, — охотно согласилась хозяйка.

— Хотя я больше люблю смородину.

— Ну давайте со смородиной.

Гости снова сели за стол, оставив хозяйку хлопотать у печи.

С детства меня называли отчаянной. Слышала я это и от друзей, когда, не пугаясь высоты, выделывала пируэты на перилах балкона (этаж-то был пятый), и от родителей, когда в Крыму без разрешения плавала к скалам Адоларам, словно вокруг было не море, а ванная. Но от того, что я увидела сейчас, моя душа ушла в пятки. Подумать только: я одна в доме среди леса, когда за стенкой такие опасные люди. Это ж с каким хладнокровием они могут порешить человека! Швырнули жертву в погреб и спокойненько пьют чай. Как будто бы таракана раздавили. Беги отсюда, Лизка!