Маша и гвадарахарский кролик

— Ну как ты там, Мики? — кричала она, обливаясь потом и изо всех сил подтягивая парнишку — Живой ещё?

Мальчишка лишь стонал в ответ. Он был в бреду и видел себя на мостике круизного лайнера вместе со своим отцом. По его стонам Маша понимала, что он сейчас где-то в своих фантазиях. Тогда она, пыхтя, громко спрашивала его:

— Ну что, Мики? Не устал ещё ползти? — Мики выразительно стонал, а Маша продолжала:

— Нет желания сменить меня, Мики? А то я смотрю, ты совсем обнаглел!

Маша, конечно, не думала всерьез, что Мики может сменить её. Она даже сомневалась, слышит ли он её. Маша лишь хотела взбодрить мальчишку, ведь она знала, что ему сейчас гораздо хуже, чем ей.

Путь наверх по прямой составлял всего тридцать метров. Но кролик вырыл такой длинный лабиринт, что Маше понадобилось несколько часов, чтобы преодолеть эти тридцать метров наверх. Ближе к поверхности нора стала крутой и ей пришлось особенно туго. Приходилось втыкать перед собой лопатку и подтягиваться изо всех сил. Приходилось упираться ногами в своды тоннеля и подтаскивать мальчишку к себе.

К пяти утра Маша увидела свет в конце тоннеля. Она вылезла в той же самой песочнице у себя во дворе. Рядом лежали затвердевшие фигурки жирафа и пумы. Небо постепенно светлело и в пустынном дворе слышалось пение птиц. Маша вытащила мальчишку в песочницу и побежала к телефону автомату рядом со своим подъездом. Она набрала номер неотложки и сказала, что счет идет на секунды. Затем она бросила трубку и набрала номер ЖКХ. Маша потребовала тяжелую технику, в частности бетономешалку и рабочих с прорабом и сказала, что надо делать. Её хотели послать подальше, но Маша стала говорить голосом взрослой женщины и намекнула на личное знакомство с мэром.

Через минуту приехала карета скорой помощи и Глеба увезли в больницу. Машу тоже хотели увезти, но она сказала, что у неё еще одно срочное дело.

Через десять минут приехала бетономешалка. Прораб в оранжевой каске зашел в песочницу и рядом с выложенными зверьми увидел кучку песка рядом полуобвалившимся входом в нору. Тут же на песке были выведены слова:

«Залить сюда» И указующая стрелка, чтобы рабочие не ошиблись.

Маша стояла за дворовыми деревьями, пока весь цемент не был залит. Затем она посмотрела на себя и ужаснулась потому, что была почти голой, грязной и у неё ужасно торчал живот. Маша нырнула в подъезд поднялась на лифте на свой этаж и хотела незаметно прошмыгнуть в свою спальню, но на пороге стоял папа, в пиджаке и с дипломатом. Было уже семь утра и он выходил на работу. Увидев дочь в таком виде, папа едва не упал и попросил маму принести ему таблетки от сердца.

Машу наругали и продлили наказание еще на две недели. Маша, разумеется, могла рассказать, что с ней произошло, но не стала этого делать. По той простой причине, что если бы она рассказала всё, как было, её бы просто-напросто отправили в Европу в специальную школу для девочек, где за девочками следят 24 в сутки. Мама не раз говорила Маше про эту школу, когда та творила что-нибудь такое, что не лезет ни в какие рамки. Маша боялась этой школы больше смерти.

Однако через неделю позвонил папа Глеба Игоркина. Оказалось, что мальчик выжил и не просто выжил, а слышал всё, что говорила Маша, пока его тащила. Отец Глеба хотел рассказать маме и папе Маши, как всё было и поблагодарить Машу за то, что та спасла его сына. Он хотел купить ей самый дорогой велосипед или что она ещё пожелает.

Хорошо, что трубку взяла Маша. Она внимательно выслушала возбужденного отца, а потом сказала:

— Здравствуйте, это Маша.

— Маша!? — бахнул отец Глеба на том конце трубки.

— Да, Маша. Не надо мне велосипеда. Пообещайте Христом Иисусом и всеми святыми, что никому ничего не расскажите и будете держать язык за зубами до самой своей смерти или, по крайней мере, пока мне не стукнет восемнадцать. Обещаете?

— Хо… хорошо — сказал озадаченный папа Глеба — Обещаю.

И Маша, чтобы он не передумал, быстро повесила трубку.