14 мин, 6 сек 17197
Но, только лишь Олег сумел отдышаться, всё будто перевернулось. Лес завопил на тысячи страшных голосов. Земля под ногами дрожала и дергалась, а отовсюду неслись душераздирающие вопли, стоны, клёкот, рёв и уханье. Олег побежал, не разбирая пути. Он едва успевал закрыться руками от веток, норовивших выхлестать глаза. Что-то враждебное тянулось к нему, настигало, чтобы разорвать в клочья.
Олег мысленно твердил, что вернётся и добьёт беса, пусть ему при этом все потроха выпустят. Злость в какой-то момент стала гораздо сильней изнеможения и страха. Гвалт несущийся из лесной мглы внезапно изменился — он стал ритмичным, будто удары сотен молотков по железным брусьям. Вдруг перед ним вспыхнул ослепительный, до боли в глазах, шар, который стремительно рос. Олег хотел убежать, но что-то больно стукнуло его в лоб. Олег застонал.
̶ Куды ж ты под поезд-то, шальной?
Словно тугая пелена в одно мгновение сползла с глаз. Олег понял, что стоит на железнодорожном пути, который освещал прожектор прибывающего поезда. Сухонькая старушка в платке замахивалась клюкой, чтобы ещё раз огреть Олега по лбу. Он успел поднять руки и промычать:
̶ Не надо, я всё понял.
̶ Ох, понаедете со своих городов, у вас от нашего воздуха и голова кругом идёт. А ты, небось, ещё и лишку хватил, ̶ старушка выразительно щёлкнула себя пальцем по горлу. Олег не хотел спорить и указал на поезд:
̶ Неужели рыбинский? На Москву?
Бабулька удивленно ойкнула:
̶ Рыбински-ий! Да он же через Сонково идёт, а дотудова аж четыре остановки. Вот на этом поезде как раз, на сонковском.
̶ А что это за станция?
Старушка покачала головой, но не стала скрывать от городского шутника название этого небольшого разъезда. Олег остолбенел. Он был в шоке. Если это правда… Нет, это не может быть правдой — до места, где он был вечером десятки километров по прямой. Но вот свет прожектора выхватил из тьмы скромный фасад деревянного вокзала с буквами названия. Бабка не врёт.
Из ошеломления спутанными мыслями его вырвал тычок палкой под рёбра. Снова проклятая клюка.
̶ Ты, это, внучок, если хочешь завтра рыбинский перехватить, поспеши. Поезд тут долго не стоит. И это… Ты бы по нашим лесам ночью-то не бродил. Пропадают люди. А надысь, о прошлом месяце, рыбака одного до смерти изувечили — на человека не похож стал. Не знали, как и хоронить.
Олег уже бежал к поезду, когда до него вдруг дошёл жуткий смысл сказанного. Уже от вагона он обернулся и крикнул:
̶ Бабуль, а число сегодня какое?
Ответ заставил пальцы Олега похолодеть.
̶ А год какой?
Не может быть! Он едва втащил свое тело в тамбур и осел на ступенях. Разум его словно вскипел, выбрасывая пузырями на поверхность кошмарные картины недавних событий. Всё, что память старалась сжечь без следа — всё выползало наружу. Внутри будто надломилось что-то. Олег сидел, провожая огни станции пустым взглядом, и думал о том, что жизнь больше никогда не станет прежней.
Ведь немалый кусок этой самой его жизни пропал — растворился без следа в местных лесах. Не день, не неделя — годы. Или всё это неправда — видения помрачённого разума, а он сам лежит где-нибудь под корягой? А вдруг всё это просто кошмар, яркий и продолжительный? И скоро он проснётся. Олег даже пытался припомнить, не угостился ли он где запрещёнными веществами — очень уж всё напоминало бэд-трип. Он ведь мог попробовать ради интереса и не рассчитать сил? Мог ведь?
Олег пристально вглядывался во тьму, свистящую ветром за дверью вагонного тамбура. Он будто искал там ответ, способный его успокоить.
Ответа не было.
Олег мысленно твердил, что вернётся и добьёт беса, пусть ему при этом все потроха выпустят. Злость в какой-то момент стала гораздо сильней изнеможения и страха. Гвалт несущийся из лесной мглы внезапно изменился — он стал ритмичным, будто удары сотен молотков по железным брусьям. Вдруг перед ним вспыхнул ослепительный, до боли в глазах, шар, который стремительно рос. Олег хотел убежать, но что-то больно стукнуло его в лоб. Олег застонал.
̶ Куды ж ты под поезд-то, шальной?
Словно тугая пелена в одно мгновение сползла с глаз. Олег понял, что стоит на железнодорожном пути, который освещал прожектор прибывающего поезда. Сухонькая старушка в платке замахивалась клюкой, чтобы ещё раз огреть Олега по лбу. Он успел поднять руки и промычать:
̶ Не надо, я всё понял.
̶ Ох, понаедете со своих городов, у вас от нашего воздуха и голова кругом идёт. А ты, небось, ещё и лишку хватил, ̶ старушка выразительно щёлкнула себя пальцем по горлу. Олег не хотел спорить и указал на поезд:
̶ Неужели рыбинский? На Москву?
Бабулька удивленно ойкнула:
̶ Рыбински-ий! Да он же через Сонково идёт, а дотудова аж четыре остановки. Вот на этом поезде как раз, на сонковском.
̶ А что это за станция?
Старушка покачала головой, но не стала скрывать от городского шутника название этого небольшого разъезда. Олег остолбенел. Он был в шоке. Если это правда… Нет, это не может быть правдой — до места, где он был вечером десятки километров по прямой. Но вот свет прожектора выхватил из тьмы скромный фасад деревянного вокзала с буквами названия. Бабка не врёт.
Из ошеломления спутанными мыслями его вырвал тычок палкой под рёбра. Снова проклятая клюка.
̶ Ты, это, внучок, если хочешь завтра рыбинский перехватить, поспеши. Поезд тут долго не стоит. И это… Ты бы по нашим лесам ночью-то не бродил. Пропадают люди. А надысь, о прошлом месяце, рыбака одного до смерти изувечили — на человека не похож стал. Не знали, как и хоронить.
Олег уже бежал к поезду, когда до него вдруг дошёл жуткий смысл сказанного. Уже от вагона он обернулся и крикнул:
̶ Бабуль, а число сегодня какое?
Ответ заставил пальцы Олега похолодеть.
̶ А год какой?
Не может быть! Он едва втащил свое тело в тамбур и осел на ступенях. Разум его словно вскипел, выбрасывая пузырями на поверхность кошмарные картины недавних событий. Всё, что память старалась сжечь без следа — всё выползало наружу. Внутри будто надломилось что-то. Олег сидел, провожая огни станции пустым взглядом, и думал о том, что жизнь больше никогда не станет прежней.
Ведь немалый кусок этой самой его жизни пропал — растворился без следа в местных лесах. Не день, не неделя — годы. Или всё это неправда — видения помрачённого разума, а он сам лежит где-нибудь под корягой? А вдруг всё это просто кошмар, яркий и продолжительный? И скоро он проснётся. Олег даже пытался припомнить, не угостился ли он где запрещёнными веществами — очень уж всё напоминало бэд-трип. Он ведь мог попробовать ради интереса и не рассчитать сил? Мог ведь?
Олег пристально вглядывался во тьму, свистящую ветром за дверью вагонного тамбура. Он будто искал там ответ, способный его успокоить.
Ответа не было.
Страница
4 из 4
4 из 4