Добавить в моё избранное
13 мин, 57 сек 4793
Он грустно ел макароны с соусом, но не дулся, как это обычно делают его сверстники, дабы убедить родителей в своей правоте.
Джулия смотрела на сына, затем подошла и мягко прикоснулась к его щеке.
— Я понимаю — тебе хочется веселиться, резвиться, бегать. Но ведь раньше почему-то это не приносило катастрофически — негативных результатов для окружающих. Не хватало еще чтобы у тебя снизилась успеваемость. Миссис Томпсон… — Она истеричка, мама. Да, да, любой в школе это подтвердит. Поэтому ее лишний раз стараются не злить. Но иногда оно как-то само получается, — он попытался улыбнуться, но встретил все тот же строгий взгляд Джулии.
— Иногда.
— Улыбка пропала.
— Обещай, что больше такого не будет? Что злить ты ее не будешь?
На этот раз мальчик сам обнял маму и прошептал:
— Все будет хорошо, мамочка. Обещаю.
То, что было в подсознании, теперь вырвалось наружу: «Оно здесь». Теперь это точно известно: оно здесь. Оно медленно двигается по коридору там, внизу. Вот уже на лестничной клетке… Он с легкой улыбкой следит за тем, как в классе проходит какой-то урок. Он не знает, какой точно так же, как и не имеет понятия, что он делает в классной комнате во время урока. Молодая учительница стучит по доске указкой и что-то говорит. Но слов не слышно. И не слышно, что отвечают ученики на ее вопросы. Почему же ничего не слыхать? Может быть, потому что слух и внимание сосредоточены совсем на другом: из коридора второго этажа доносится гул. Он неприятный, пугающий. От него по коже мороз. Он злой… словно дыхание смерти. Теперь сердце сковано ужасом. Там, в коридоре что-то есть, и оно движется прямо к двери, сюда. Сейчас случится неизбежное. Остается несколько минут. Еще мгновение, и оно врывается в класс и нападает на сидящих детей. Их криков не слышно. Не слышно в полной мере и голоса чудища. Лишь испуганные маленькие лица и физиономия страшилища, не имеющая природы, с выпуклыми, глядящими в разные стороны глазищами. На этом кукольном кошмарном лице — рот. Он усажен острыми зубами.
Марк Тутто очень часто просыпался от подобных кошмаров, как и в этот раз. Да, он действительно работал в школе, где много лет назад чудом выжил после жутких событий (хотя в его ночных кошмарах сюжет картины теперь немного искривлен), и здесь Джимми был прав. Но сам Марк решил для себя, что единственный способ для него бороться со страхом — это ощущать, что все давно закончилось. А для того, чтобы воссоздать подобные ощущения, необходимо постоянно пребывать на месте, где все это когда-то было. В школе Дж. Фердинанда он двадцать лет назад работал лаборантом. И продолжал работать теперь.
Микки стал тихим в школе. Но это вовсе не значило, что он решил отказаться от осуществления вынашиваемого им плана. Может быть, кого-нибудь другого рассказ ученика средней школы Джимми о давнишнем загадочном происшествии в школе на улице Шарк и напугал бы, заставив выбросить из головы всевозможные тайные похождения, но только не Микки Брауна. Он был маленьким авантюристом. Хотя поступки, что он совершал, не всегда были обдуманными. Теперешний случай был абсолютным исключением. Паренек знал, что не сможет нормально жить дальше, если не узнает, что скрывается по ту сторону потайной двери. И пусть за ней не будет ничего — ее все равно необходимо было отворить, дабы развеять сомнения. Пятнадцатого мая, когда все учащиеся покинули комнату, а миссис Томпсон ушла в учительскую, Микки быстро спустился по лестнице на первый этаж и прошел к чулану. Объектом его внимания была заваленная, покрытая толстым слоем пыли, забитая досками дверь. Микки поднял с пола завернутый в тряпье небольшой лом, который он притащил в школу ранним утром и спрятал здесь. Работа была кропотливой и утомительной, но через сорок минут паренек уже стоял перед освобожденной от баррикады дверью. Одежда, лицо, волосы и руки упертого маленького искателя приключений были испачканы. Разводы черной пыли испортили внешний вид ученика мгновенно, зато основная работа была сделана. Оставалось поддеть ломом край плотно вжатой в проем деревянной, потрескавшейся двери и открыть ее. Микки постоянно выглядывал в коридор и убеждался, что никто не приближается. Иначе пришлось бы хватать первую вещь, попавшуюся на глаза, выключать свет и уходить. На вопросы взрослых или других учеников был заранее подготовлен ответ — мол, в кабинет труда попросили принести то-то, вот и несу. Благо кладовая была завалена бесконечным хламьем и поломанными инструментами.
Микки наконец-то вошел в вожделенную потайную комнату. Хотя ничего сверхъестественного она собой не представляла. Убогое, грязное помещение, чуть просторнее, правда, чем основная кладовая. Пол здесь был невероятно грязный. Едва сюда проник свет, Микки увидел огромных крыс, бросившихся в разные стороны. Смрад стоял жуткий, и мальчик закрыл нос. Воняло сыростью, гниющими вещами, крысиным пометом и чем-то еще. Вроде бы краской.
Джулия смотрела на сына, затем подошла и мягко прикоснулась к его щеке.
— Я понимаю — тебе хочется веселиться, резвиться, бегать. Но ведь раньше почему-то это не приносило катастрофически — негативных результатов для окружающих. Не хватало еще чтобы у тебя снизилась успеваемость. Миссис Томпсон… — Она истеричка, мама. Да, да, любой в школе это подтвердит. Поэтому ее лишний раз стараются не злить. Но иногда оно как-то само получается, — он попытался улыбнуться, но встретил все тот же строгий взгляд Джулии.
— Иногда.
— Улыбка пропала.
— Обещай, что больше такого не будет? Что злить ты ее не будешь?
На этот раз мальчик сам обнял маму и прошептал:
— Все будет хорошо, мамочка. Обещаю.
То, что было в подсознании, теперь вырвалось наружу: «Оно здесь». Теперь это точно известно: оно здесь. Оно медленно двигается по коридору там, внизу. Вот уже на лестничной клетке… Он с легкой улыбкой следит за тем, как в классе проходит какой-то урок. Он не знает, какой точно так же, как и не имеет понятия, что он делает в классной комнате во время урока. Молодая учительница стучит по доске указкой и что-то говорит. Но слов не слышно. И не слышно, что отвечают ученики на ее вопросы. Почему же ничего не слыхать? Может быть, потому что слух и внимание сосредоточены совсем на другом: из коридора второго этажа доносится гул. Он неприятный, пугающий. От него по коже мороз. Он злой… словно дыхание смерти. Теперь сердце сковано ужасом. Там, в коридоре что-то есть, и оно движется прямо к двери, сюда. Сейчас случится неизбежное. Остается несколько минут. Еще мгновение, и оно врывается в класс и нападает на сидящих детей. Их криков не слышно. Не слышно в полной мере и голоса чудища. Лишь испуганные маленькие лица и физиономия страшилища, не имеющая природы, с выпуклыми, глядящими в разные стороны глазищами. На этом кукольном кошмарном лице — рот. Он усажен острыми зубами.
Марк Тутто очень часто просыпался от подобных кошмаров, как и в этот раз. Да, он действительно работал в школе, где много лет назад чудом выжил после жутких событий (хотя в его ночных кошмарах сюжет картины теперь немного искривлен), и здесь Джимми был прав. Но сам Марк решил для себя, что единственный способ для него бороться со страхом — это ощущать, что все давно закончилось. А для того, чтобы воссоздать подобные ощущения, необходимо постоянно пребывать на месте, где все это когда-то было. В школе Дж. Фердинанда он двадцать лет назад работал лаборантом. И продолжал работать теперь.
Микки стал тихим в школе. Но это вовсе не значило, что он решил отказаться от осуществления вынашиваемого им плана. Может быть, кого-нибудь другого рассказ ученика средней школы Джимми о давнишнем загадочном происшествии в школе на улице Шарк и напугал бы, заставив выбросить из головы всевозможные тайные похождения, но только не Микки Брауна. Он был маленьким авантюристом. Хотя поступки, что он совершал, не всегда были обдуманными. Теперешний случай был абсолютным исключением. Паренек знал, что не сможет нормально жить дальше, если не узнает, что скрывается по ту сторону потайной двери. И пусть за ней не будет ничего — ее все равно необходимо было отворить, дабы развеять сомнения. Пятнадцатого мая, когда все учащиеся покинули комнату, а миссис Томпсон ушла в учительскую, Микки быстро спустился по лестнице на первый этаж и прошел к чулану. Объектом его внимания была заваленная, покрытая толстым слоем пыли, забитая досками дверь. Микки поднял с пола завернутый в тряпье небольшой лом, который он притащил в школу ранним утром и спрятал здесь. Работа была кропотливой и утомительной, но через сорок минут паренек уже стоял перед освобожденной от баррикады дверью. Одежда, лицо, волосы и руки упертого маленького искателя приключений были испачканы. Разводы черной пыли испортили внешний вид ученика мгновенно, зато основная работа была сделана. Оставалось поддеть ломом край плотно вжатой в проем деревянной, потрескавшейся двери и открыть ее. Микки постоянно выглядывал в коридор и убеждался, что никто не приближается. Иначе пришлось бы хватать первую вещь, попавшуюся на глаза, выключать свет и уходить. На вопросы взрослых или других учеников был заранее подготовлен ответ — мол, в кабинет труда попросили принести то-то, вот и несу. Благо кладовая была завалена бесконечным хламьем и поломанными инструментами.
Микки наконец-то вошел в вожделенную потайную комнату. Хотя ничего сверхъестественного она собой не представляла. Убогое, грязное помещение, чуть просторнее, правда, чем основная кладовая. Пол здесь был невероятно грязный. Едва сюда проник свет, Микки увидел огромных крыс, бросившихся в разные стороны. Смрад стоял жуткий, и мальчик закрыл нос. Воняло сыростью, гниющими вещами, крысиным пометом и чем-то еще. Вроде бы краской.
Страница
2 из 4
2 из 4
