Как колдун преемника выбирал

Фердинанд последнее время очень не любил ковыряться в чужой памяти. Когда он был моложе, это его развлекало, он с садистским удовольствием вытаскивал на свет пороки и ошибки и, смакуя, выбирал подходящее наказание. Теперь же сама необходимость пролистывать пласт за пластом его раздражала — какая, в общем-то, разница, кто и что помнит, если итог у всех один… Он не подобрел… просто устал и обленился… Память Алины была странной. Пласты были будто склеены между собой, ни одного торчащего уголка или краешка, за который можно было бы подцепить и перевернуть. Однако! Фердинанд ощутил забытый азарт. Что она прячет? Погладил поверхность, поскрёб, надавил, мысленно сформулировал заклинание. И — открылось!

Спустя минуту Фердинанд с громким криком столкнул Алину с табуретки, вскочил на ноги, затопал и, потрясая кулаками, обрушил на неё страшные ругательства.

— Мерзость! Тварь! Ноги твоей не будет в моём доме! Прочь, паскуда!

Толик решил вмешаться, стал между отцом и сидящей на полу Алиной.

— За что ты так с ней, отец?

Лицо Фердинанда пошло красными пятнами.

— С ней? С ней?! Нет её! Это он! Переоделся бабой, думал, не узнаю. Дурака из меня делать? Вон из моего дома, гн***да.

Алина молча поднялась с пола и отряхивала юбку. Фердинанд с ненавистью смотрел на неё.

— Поду-умаешь, — звонко сказала Настя.

— Ну трансвестит. И что? Бывает.

Фердинанд разъярённо обернулся к правнучке.

— У меня не бывает! И точка. Вон отсюда, — снова повторил он, и после с громким сопением молчал, пока Алина не закрыла за собой входную дверь.

Старый маг ещё какое-то время ярился, пытаясь укротить волну негодования. Допустил, что его обманул какой-то сопляк! Втёрся в доверие! И Толик хорош! На руках он сестру держал! О том, что это воспоминание внушил сыну он сам, Фердинанд от возмущения забыл.

Наконец, решив завтра проклясть не то сына, не то дочь, маг успокоился и подозвал Толика. Количество возможных преемников уменьшилось, придётся делать выбор между сыном и правнучкой. Что в лоб, что по лбу… Положил руку на плешивую макушку Толика и стал всматриваться. Кого он там приворожил… Спустя минуту, Фердинанд брезгливо снял ладонь с головы сына.

— Ты что сделал? — хрипло спросил он.

— Приворот, — ответил Толик, — вернее, два. Времени было много, хотел третий сделать, но не успел придумать.

— И ты додумался сотворить приворот всех людей друг на друга?

— Я за человеколюбие.

— А второй?

— Приворот на любовь к родине! Я патриот! — гордо заявил Толик, вскакивая с табуретки, потому что признаваться в патриотизме, на его взгляд, следовало только стоя.

Фердинанд почувствовал, что сейчас взорвётся.

— Ты дурак! Ты — потомок чёрного мага, и сила твоя должна быть чёрная. Войны, убийства и насилие — это наш хлеб. Чем ты будешь кормиться, если этого не будет? Чем она будет кормиться? — Фердинанд ткнул пальцем в притихшую Настю.

— Вот это всё для чего собиралось? — обвёл рукой вокруг.

— Молчишь? Натворил дел, а мне теперь убирай. И уберу, мне нетрудно, всего два часа прошло, не на всех ещё повлияло. Ишь ты, выискался! Не тобой порядок заведён, не тебе его и менять.

Старый маг устало откинулся на спинку кресла, положил руки на колени, закрыл глаза и, казалось, уснул. Только чуть подрагивали узловатые пальцы и всё плотнее сжимались бесцветные губы.

Через полчаса Фердинанд открыл глаза, и удовлетворённо кивнул, потом тяжело встал с кресла и пошёл было в другую комнату, на пороге задумчиво оглянулся и поманил пальцем Настю.

В сумрачной комнатке повсюду на полках и в шкафах были расставлены и разложены книги, пузырьки со снадобьями, коробки с артефактами. Фердинанд взял девочку за руку.

— После моей смерти это всё будет твоим. Я выбрал тебя. Останешься у меня, научу всему, что умею сам, передам свою силу.

Она серьёзно посмотрела на него и сказала.

— Деда Толя должен остаться тоже. У него никого, кроме меня, сам он пропадёт. И Алину не проклинай.

Фердинанд скривился и кивнул. А что ещё ему оставалось?