Отличная сказка, прелестная игра

Он очень хотел, чтобы после смерти, все узнали о наших играх. Но не удалось, — увезли в Дом.

Но я исполню задуманное, отыщу неопровержимые доказательства и лучший друг получит заслуженную славу.

Подхожу к крышке подвала. Вновь нехорошо, тошнота подходит к горлу. Слабеющей рукой с трудом поднимаю крышку, прислоняю к стене. Фонарик освещает единственную целую ступеньку.

Тяжелая трость опускается на голову мужчины. Тот безвольно выставляет руку, что-то бормоча разбитыми губами. Кусочки зубов вываливаются изо рта.

— Дэннерс Кэрью! Щучий сын! Получи! Получи!

Мужчина с перебитыми ногами, тщетно пытается отползти, в то время как на него сыплются все новые и новые удары.

Я поглядываю на небольшую деревянную дверцу слева.

Через нее мы проникли в подземелье. Подвал в подвале. Небольшое помещение, пять на пять и пара метров в высоту. Здесь нас ждал друг.

Я, находясь в углу, сжимаю переписанную от руки Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда.

Мне передается ярость бьющего.

— Дэннерс Кэрью!

Ощущаю себя на месте совершающего насилие. Я наношу каждый удар.

— Щучий сын!

Получаю удовольствие от звуков ломающихся костей, кровоподтеков, появляющихся на теле.

— Получи!

Отличная сказка.

— Получи!

Прелестная игра.

Подвал высотой метра полтора, поэтому приходится стоять чуть согнувшись. Рюкзак упирается в потолок. Впереди маленькая деревянная дверца. Выключаю фонарик.

Сейчас все решится.

Осторожно открываю дверцу, обветшавшую, но с по-прежнему целыми петлями, крепящимися к старым доскам, которыми обшит подвал.

Обследую пальцами внутреннюю сторону двери. Так и есть — тридцать засечек. Как у снайперов на винтовке.

Зажмуриваюcь.

Осторожно тяну руки вперед… Это повторялось и будет повторяться не единожды.

В который раз вскрикиваю, пытаясь выпрямиться, ударяюсь головой о потолок, потом, спотыкаясь, бегу, пулей вылетаю из подвала, падаю, запутавшись в тюле, снова вскакиваю, больно ударяюсь о шкаф перед дверью, вываливаюсь из окна. Смотрю на крыльцо. Чей-то силуэт в плаще! Кричу. Нет — показалось: принимаю за человек дерево, растущее в десятке метров от дома. Кажется, что полная луна подмигивает. Падаю на спину. Чья-то рука на плече. Снова кричу. Опять обман — всего лишь ветка старой яблони. Страх переполняет меня, сидит в каждой клетке. Я поднимаюсь и на подкашивающихся ногах бегу, в темноте натыкаюсь на сетку забора. Падаю. Корчась на земле, надрываясь, кричу: «Нет! Нет! Но может быть!» Прихожу в себя лишь ранним утром. Лежу в траве. Вся одежда мокрая. Надо встать. Приберу в доме, повешу тюль, забью досками окно веранды (молоток и гвозди лежат в рюкзаке) и уйду.

Вернусь потом, и обязательно найду доказательства.

Нет. Я не сумасшедший.

Я не мог придумать эту отличную сказку и прелестную игру. Не мог получать удовольствие от страха, как и в тот момент, когда Виктор Николаевич читал сказки. Он был, он есть. Я должен исполнить долг, мир узнает о нем. Подземелье должно быть. Возможно, его просто завалило и именно поэтому я каждый раз, открывая дверцу, натыкаюсь пальцами на холодную землю.

Каждый из нас маньяк, просто кто-то умеет закапывать трупы.