Зверь

Сквозящий, изнурительный холод уже не мучил беглеца. Пустые коридоры старого заброшенного дома не внушали трепет навалившихся на сознание чужих воспоминаний.

Карилло знал, что нужно еще потерепеть. Нужно пропитаться жизнями этого места, чтобы обрести силу. Потому что муки физические ничто в сравнении с муками духовными. Сегодня осень заболела первым снегом, а на Карилло были легкие брюки, майка и старая грязная кепка. Карилло не ел все эти дни. Карилло был бледен и болен: часто кашель заставлял его задыхаться. Но ничто не предвещало прекращения пытки.

Прошлой ночью Карилло привиделся настоящий кошмар. Помнится, он уснул на полосатом матрасе в комнате на третьем этаже, окна которой выходили на заброшенный двор. Уснул под завывание ветра и шум дождя. Свернулся в позу эмбриона и забылся, как забываются порой перед смертью. А потом пришло прозрение.

Они жили здесь — звери! Они каждое утро вставали и шли на работу. Притворялись обывателями, законопослушными, без всяких отклонений. Они жили вместе, потому что любили боль так, как могут обожать только садисты. Иногда они мучили друг друга, связывая и избивая, но чаще всего происходило иначе.

Сознание Карилло вспыхнуло красным, когда заброшенная комната наполнилась мебелью. И он услышал крик — душераздирающий вопль, удар, а потом из своего темного угла узрел, как двое втащили в комнату молоденькую девушку. Ночь обещала быть долгой, сон казался бесконечным, страх сменялся отчаянием, а боль — бредом.

Несколько часов звери наслаждались беззащитностью и терзали свою добычу. Они умели придать символику каждому надрезу, каждому извращению. Они знали, что утром их жертва еще будет жива, что она погрузится в долгожданное забвение до следующей ночи. И так будет продолжаться очень долго.

Карилло отомкнул глаза и резко встал. Он быстро пересек коридор, поднялся на крышу, чтобы забрать банки с водой и спустился к осколку зеркала на влажной, покрытой плесенью стене.

— Пора! — белые губы выражали презрение увиденному.

— Теперь ты знаешь, где они живут. Сегодня ты знаешь, как их отыскать.

Карилло с трудом отодвинул в сторону старый шкаф, закрывавший вход в одну из квартир, и подошел к черному полиэтиленовому мешку. Непослушными пальцами развязал узел и достал оттуда свитер, теплую куртку, шарф, шерстяные носки и ботинки, смешную черную шапку-буратинку.

Карилло спустился в город другим человеком, его не приметил бы ни один прохожий, не обратил внимание ни один страж порядка. И тем страшнее, что никто не видел, как отражается внутри зрачка корчащаяся несчастная — одна из многих.

Подземка выплюнула Карилло через турникет ко входу в огромный парк. Поглощая сосиску в тесте, беглец огляделся по сторонам и, не увидев никого подозрительного, двинулся в глубь зарослей, за которыми по старой памяти о жарком лете еще гуляли родители и их чада.

Карилло собирался быстро, не привлекая внимания, пересечь открытое место, но он точно знал, кого должен рассмотреть во всех подробностях.

Она стояла в стороне от родителей и детей. С книжками подмышкой. Узкое пальто до тонких коленок, разноцветная шапочка на кудрявых волосах съехала в сторону. Глазки умные и доверчивые, какие бывают лишь у малышей. Сколько ей лет? Пятнадцать? Семнадцать?

Карилло разглядел чуть вздернутый носик, скорбную складку в уголке рта, следы шоколада на руке и книгах.

Он опустил голову, проходя мимо, и благополучно добрался до развилки — одна из дорожек вела в город. Сейчас важнее отъесться и прийти в себя. Время терпит.

Уютные внутренности незнакомого кафе приняли Карилло с равнодушным безразличием, которое сменилось уважительным подобострастием после большого заказа. Деньги из тугого кошелька расходились легко и без всякого жмотства. Зато желудок наконец замолчал.

Тогда увиденное ночью в полубреду отступило из сознания. Сейчас охота должна вестись не по ту сторону бытия, сейчас ему требуется вернуться назад. След взят. След уже не расстает, как снег на мокром асфальте.

— Эй, парень, — полутемный переулок оказался не таким безобидным, как представляют его обуреваемые страстями влюбленные, ищущие уединения. Несколько теней окружили беглеца. Маски их лиц пахабно улыбались, но не внушали никакого страха. Подростки. Сбились с пути. Их мамочки молятся богу, чтобы чада не пересекли границы свободы, за которой начинается бесконечная решетка.

— Парень, гони кошелек! — Самый смелый вплотную приблизился к Карилло, угрожая «пером».

— Бери, — беглого взгляда достаточно, чтобы понять, как закончится хмурое утро для троих бесшабашных юнцов. Кожаный «толстяк» в последнюю секунду повисает в воздухе, огромный кулак летит навстречу знавшему немало битв носу, и вот Карилло уже вовлечен в настоящее столкновение. Лишняя кровь не помешает. Она возбудит нюх. Она добавит жажды.

Толстая подошва рывком впечатала несколько ударов по противникам.