Кейтлин пропала первой. Мы просто остановились на заправочной станции, одной из тех, которыми усеяно восемьдесят третье шоссе, ведущее к озеру Рим. Требовалось хотя бы десять литров, чтобы хватило до домика родителей Сары, расположенного на побережье озера…
Добавить в моё избранное
13 мин, 14 сек 1280
Ты хочешь, чтобы со мной случилось то же, что с Милли?
Милли изнасиловали впятером на новогодней вечеринке. Она была маленькой, и отбиться не хватило сил. Потом, когда началось следствие, все пятеро утверждали, что она сама этого хотела. Свидетелей не было, либо они были так пьяны, что не могли ничего вспомнить. Нет, я не желала такого Саре, в чем поспешила заверить подругу.
— А где Кейтлин? — проворчала она, убирая оружие на место.
Я посмотрела на наручные часики — прошло примерно десять минут с момента ухода Кейт.
— А ты как думаешь? Болтает с Марком.
— Ну все. Я пошла отбирать у нее телефон!
К чести Сары, она ни разу не покачнулась на высоких каблуках, хотя дорожка, ведущая за угол туалета, выглядела неровной. Но увидев, как подруга со всех ног бежит на «шпильке» обратно, я просто испугалась.
— Бейб, она пропала! — только и выдохнула Сара, распахнув дверь автомобиля с моей стороны и склонившись надо мной.
— Как?
— Туалет закрыт. На навесной замок. Снаружи. Ее нет.
— Может, просто присела где-то на свежем воздухе?
— Там вокруг лес. Он начинается почти у самой дорожки. Кто в здравом уме сунется в непролазную чащу? И еще я нашла это… На дрожащей ладони Сары я увидела очки Кейтлин. Дужка была сломана, а стекло треснуло, словно на них наступили ногой. Все знали, что без очков Кейт слепа как крот. Я посмотрела на Сару. Наверно, мы обе были белее мела в тот момент.
— Надо позвонить ей на мобильный!
На беду, заправочная станция оказалась в так называемой «слепой зоне». Наши с Сарой мобильники показывали перечеркнутый значок. Нет связи. Пришлось идти к хозяину заправки. Мужчина за стойкой в магазине только округлил глаза в ответ на вопросы о пропавшей подруге.
— Конечно, чтобы воспользоваться туалетом, надо попросить у меня ключ. У меня всякие останавливаются. Наркоманить или еще чем похуже заниматься тут не надо! Нет, никто кроме этой девушки, — он показал на Сару, — ко мне не подходил. Сами видите, у меня не так много посетителей, я бы запомнил.
Это было правдой. За время, пока мы стояли, мимо не проехала ни одна машина.
— Нам надо вернуться в город, — сказала я, когда мы вышли из магазина и остановились, ковыряя носками туфель неровный асфальт.
— И позвонить в полицию.
— Нам надо найти Кейт! — всплеснула руками Сара.
— Не думала, что ты такая трусиха! Вдруг с ней что-то случилось?
— Вот именно. Поэтому я и предлагаю вернуться. Рассказать все родителям. Позвать на помощь.
— Чтобы мои узнали, что я стащила ключ от коттеджа и отправилась совсем не на пижамную вечеринку, как им сказала? Знаешь, что мне за это будет? Никакой возможности «оторваться» до пятого курса. Ты что, желаешь мне такого?
Я опустила голову. Конечно, я не желала Саре такого.
— Ну чего ты боишься, Бейб? — вздохнула она.
— У меня же есть пистолет. Давай возьмем его и сходим посмотрим, что там, в лесу. Может, Кейтлин уронила очки и просто побрела не в ту сторону. Ищет, зовет нас, бедняжка. А скоро стемнеет.
Сара уже успокоилась. Сейчас ее лицо выглядело решительным, а не испуганным, как в тот момент, когда она прибежала ко мне. Угроза получить взбучку от родителей явно пугала ее больше, чем перспектива бродить одним по лесу.
— Ну? — повторила она, уперев руки в бока.
— Чего ты боишься?
Я боялась волков, которые наверняка водились в округе. Боялась ядовитых пауков со щекочущими лапками, которые только и ждут, чтобы свалиться с ветки своей жертве за шиворот. Боялась страшных историй, как кто-то пошел в лес и не вернулся. Другими словами, я боялась смерти. Потому что умирать — больно. Я знала. Отец умирал очень долго, а мать, бездушная сука, даже не пришла навестить его. «Мы в разводе, — сказала она, — и мы давно сказали друг другу последние слова». У больничной койки пришлось сидеть мне. Я вытирала рвоту с губ отца, помогала санитарке менять постельное белье, когда он уделывался. Терпела, когда он в бреду хватал мою руку и пронзительно выкрикивал имя моей матери. Отец ждал, что она все-таки придет с ним повидаться. Однажды он проснулся, сорвал с себя капельницы, с неожиданной силой вскочил и ударил меня, снова приняв за мать. Тут же рухнул на пол. Я закричала. Прибежали санитары. Отец боролся с ними, не давал сделать укол. Ночная рубашка задралась, оголив белые перепачканные калом ягодицы.
Он был такой жалкий.
Моя щека горела, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, которую причинял вид человека, когда-то со смехом подбрасывавшего меня в воздух.
Ночью я примостила голову на край его кровати и уснула, пока отец гладил меня по волосам. А утром проснулась рядом с трупом. Стоит ли говорить, что мне больше не хотелось переживать эти эмоции?
Я не могла рассказать об этом Саре.
Милли изнасиловали впятером на новогодней вечеринке. Она была маленькой, и отбиться не хватило сил. Потом, когда началось следствие, все пятеро утверждали, что она сама этого хотела. Свидетелей не было, либо они были так пьяны, что не могли ничего вспомнить. Нет, я не желала такого Саре, в чем поспешила заверить подругу.
— А где Кейтлин? — проворчала она, убирая оружие на место.
Я посмотрела на наручные часики — прошло примерно десять минут с момента ухода Кейт.
— А ты как думаешь? Болтает с Марком.
— Ну все. Я пошла отбирать у нее телефон!
К чести Сары, она ни разу не покачнулась на высоких каблуках, хотя дорожка, ведущая за угол туалета, выглядела неровной. Но увидев, как подруга со всех ног бежит на «шпильке» обратно, я просто испугалась.
— Бейб, она пропала! — только и выдохнула Сара, распахнув дверь автомобиля с моей стороны и склонившись надо мной.
— Как?
— Туалет закрыт. На навесной замок. Снаружи. Ее нет.
— Может, просто присела где-то на свежем воздухе?
— Там вокруг лес. Он начинается почти у самой дорожки. Кто в здравом уме сунется в непролазную чащу? И еще я нашла это… На дрожащей ладони Сары я увидела очки Кейтлин. Дужка была сломана, а стекло треснуло, словно на них наступили ногой. Все знали, что без очков Кейт слепа как крот. Я посмотрела на Сару. Наверно, мы обе были белее мела в тот момент.
— Надо позвонить ей на мобильный!
На беду, заправочная станция оказалась в так называемой «слепой зоне». Наши с Сарой мобильники показывали перечеркнутый значок. Нет связи. Пришлось идти к хозяину заправки. Мужчина за стойкой в магазине только округлил глаза в ответ на вопросы о пропавшей подруге.
— Конечно, чтобы воспользоваться туалетом, надо попросить у меня ключ. У меня всякие останавливаются. Наркоманить или еще чем похуже заниматься тут не надо! Нет, никто кроме этой девушки, — он показал на Сару, — ко мне не подходил. Сами видите, у меня не так много посетителей, я бы запомнил.
Это было правдой. За время, пока мы стояли, мимо не проехала ни одна машина.
— Нам надо вернуться в город, — сказала я, когда мы вышли из магазина и остановились, ковыряя носками туфель неровный асфальт.
— И позвонить в полицию.
— Нам надо найти Кейт! — всплеснула руками Сара.
— Не думала, что ты такая трусиха! Вдруг с ней что-то случилось?
— Вот именно. Поэтому я и предлагаю вернуться. Рассказать все родителям. Позвать на помощь.
— Чтобы мои узнали, что я стащила ключ от коттеджа и отправилась совсем не на пижамную вечеринку, как им сказала? Знаешь, что мне за это будет? Никакой возможности «оторваться» до пятого курса. Ты что, желаешь мне такого?
Я опустила голову. Конечно, я не желала Саре такого.
— Ну чего ты боишься, Бейб? — вздохнула она.
— У меня же есть пистолет. Давай возьмем его и сходим посмотрим, что там, в лесу. Может, Кейтлин уронила очки и просто побрела не в ту сторону. Ищет, зовет нас, бедняжка. А скоро стемнеет.
Сара уже успокоилась. Сейчас ее лицо выглядело решительным, а не испуганным, как в тот момент, когда она прибежала ко мне. Угроза получить взбучку от родителей явно пугала ее больше, чем перспектива бродить одним по лесу.
— Ну? — повторила она, уперев руки в бока.
— Чего ты боишься?
Я боялась волков, которые наверняка водились в округе. Боялась ядовитых пауков со щекочущими лапками, которые только и ждут, чтобы свалиться с ветки своей жертве за шиворот. Боялась страшных историй, как кто-то пошел в лес и не вернулся. Другими словами, я боялась смерти. Потому что умирать — больно. Я знала. Отец умирал очень долго, а мать, бездушная сука, даже не пришла навестить его. «Мы в разводе, — сказала она, — и мы давно сказали друг другу последние слова». У больничной койки пришлось сидеть мне. Я вытирала рвоту с губ отца, помогала санитарке менять постельное белье, когда он уделывался. Терпела, когда он в бреду хватал мою руку и пронзительно выкрикивал имя моей матери. Отец ждал, что она все-таки придет с ним повидаться. Однажды он проснулся, сорвал с себя капельницы, с неожиданной силой вскочил и ударил меня, снова приняв за мать. Тут же рухнул на пол. Я закричала. Прибежали санитары. Отец боролся с ними, не давал сделать укол. Ночная рубашка задралась, оголив белые перепачканные калом ягодицы.
Он был такой жалкий.
Моя щека горела, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, которую причинял вид человека, когда-то со смехом подбрасывавшего меня в воздух.
Ночью я примостила голову на край его кровати и уснула, пока отец гладил меня по волосам. А утром проснулась рядом с трупом. Стоит ли говорить, что мне больше не хотелось переживать эти эмоции?
Я не могла рассказать об этом Саре.
