Неимоверно громкий звон врывается в мой сон, четкость мгновенно теряется, проявляется, окончательно убивая дивный мир, проклятое ощущение тела…
Добавить в моё избранное
8 мин, 56 сек 10720
Ненавижу просыпаться, ненавижу возвращаться к этой скучной жизни. Пытаясь сохранить ощущение покоя и тепла, всем телом скручиваюсь в позу эмбриона, натягиваю на голову одеяло и прижимаю его к ушам руками. Не помогает, проклятая механическая бестия орет невыносимо, ее звон вызывает мигрень, несколько секунд, и вот уже вся правая сторона головы сотрясается вторя этому звуку. Приходится принять новый день.
Человек садится на кровати.
Сильно, даже больно ударяю по кнопке будильника, от удара он тут же падает на пол, но перестав издавать звуки, все еще звенит у меня в голове. Пытаюсь отвлечься, с силой прижимаю руки к глазницам, глаза от болезненного прикосновения начинают видеть переливающееся желто-зеленое марево. Опускаю руки, через несколько секунд зрение возвращается, свешиваю с кровати ноги, в квартире очень холодно и от соприкосновения с голым полом меня пробивает озноб. Обхватываю себя руками, разумеется теплее не становиться, только в очередной раз осознаю свою болезненную худобу. Почему все так? Что это? Я? Как могло случится, что мое, бывшее всегда крепким и здоровым тело, превратилось за последние полгода в это? Морщусь и с отвращением смотрю на свои тоненькие, бугристо-жилистые руки. Никогда не смогу поверить в то, что это правда я.
Человек встает с кровати, по его телу пробегает импульс и его кренит в сторону.
Ох, как же… тело подводит, кружится голова и мутнеет в глазах, снова сажусь на кровать. Истерично пытаюсь найти причину. В голову лезет куча всего, но мысли о главном моментально глушу, оставляя себе что-то попроще. Вроде того, что я давно не ел. Да, за всю неделю я практически ничего не ел. Звенящая слабость окутывает меня целиком.
Человек еще раз встает с кровати, пошатываясь выходит в коридор, проходит ответвление в ванную, тонким силуэтом отражаясь в большом круглом висящем внутри нее зеркале. Собирается зайти на кухню, но останавливается и пристально смотрит на дверь.
Вижу, что под дверью опять он, опять этот конверт, меня наполняет гнев и страдание, жалость к себе, подхожу ближе, не в силах оторвать от него глаз. Такой же, как всегда.
Человек неуверенно наклоняется и поднимает конверт. Распрямившись, пытается разорвать бумагу, но ему не хватает сил, безвольно опустив руки идет на кухню.
Уныло обвожу взглядом кухню. Все также, все как и было. Часы, с их гулким «тик-так», мрак из-за завешанных окон, хотя день, и, признаться, в комнате не так уж и темно. Из изменений в глаза бросается только то, что воска на полу стало значительно больше. То, что раньше было лишь одинокими каплями, превратилось в причудливой формы сгустки. На столе огарок свечи и трактат, с которого все началось. Пентаграмма на обложке книги блестит так же, как и в первый день, хотя я уже несколько раз пытался сжечь эту дрянь. Во мне что-то ломается, я не могу больше смотреть и начинаю орать:
— Идиот! Недоносок! Зачем? Зачем тогда я занялся этой дрянью вместе с тобой? — замолкаю, с нарастающим ужасом смотрю на неподвижную черную книгу. Голову начинают заполнять шепчущие голоса, чтобы заткнуть их, размашистым движением руки смахиваю все со стола, пинком отправляю оказавшийся на полу трактат в дальний угол кухни. Меня трясет, два эти простых действия отнимают у меня остаток сил и я ватной куклой валюсь в стоящее рядом со столом кожаное кресло. Вспоминаю про конверт, что все еще судорожно сжимаю, обреченно смотрю на него и пытаюсь взять себя в руки.
Человек встает, подходит к кухонному сервизу, открывает его, достает оттуда нож и вскрывает конверт.
Привычным движением достаю чек, мне даже не нужно смотреть на него, я уже наизусть знаю, Что На Нем написано, хотя имя дарителя всегда меняется. Сегодня Гре, Греми, Гремингауэр Козтест. Почему в банке все настолько тупые? Почему всегда верят в этот бред? Такого имени и фамилии наверняка даже не существовало до того, как он написал его, я уверен и даже не могу разобраться, что в этом сочетании чем является. Ненавижу. Пальцами судорожно перебираю конверт, он не пустой, в нем есть что-то еще. Мне страшно, несколько секунд не решаюсь посмотреть внутрь, потом резко заглядываю. Черная монета.
— Уже? Но ведь еще остался месяц? Или я сбился со счета… — неуверенно вытаскиваю монету и смотрю на нее, ничего не понимая.
— Хочу жить.
— глаза теряют фокус, взгляд судорожно начинает бегать из стороны в сторону. Во мне неожиданно просыпается гнев и жестокость, сжав монету в кулаке, с проклятием бросаю ее в тот же угол, куда недавно пнул книгу. Звука удара нет, ни звона, ни шороха, ничего, монета как будто исчезла. По спине пробегает холодок, в голове всего одна мысль — у меня под дверью еле-еле может пролезть бумажный лист, откуда в конверте монета? Все громче и громче начинает стучать сердце, его стук заполоняет все вокруг, сливаясь с ударами часов. Все вокруг исчезает, погружаясь в темноту, ноги подкашиваются, я падаю.
Человек садится на кровати.
Сильно, даже больно ударяю по кнопке будильника, от удара он тут же падает на пол, но перестав издавать звуки, все еще звенит у меня в голове. Пытаюсь отвлечься, с силой прижимаю руки к глазницам, глаза от болезненного прикосновения начинают видеть переливающееся желто-зеленое марево. Опускаю руки, через несколько секунд зрение возвращается, свешиваю с кровати ноги, в квартире очень холодно и от соприкосновения с голым полом меня пробивает озноб. Обхватываю себя руками, разумеется теплее не становиться, только в очередной раз осознаю свою болезненную худобу. Почему все так? Что это? Я? Как могло случится, что мое, бывшее всегда крепким и здоровым тело, превратилось за последние полгода в это? Морщусь и с отвращением смотрю на свои тоненькие, бугристо-жилистые руки. Никогда не смогу поверить в то, что это правда я.
Человек встает с кровати, по его телу пробегает импульс и его кренит в сторону.
Ох, как же… тело подводит, кружится голова и мутнеет в глазах, снова сажусь на кровать. Истерично пытаюсь найти причину. В голову лезет куча всего, но мысли о главном моментально глушу, оставляя себе что-то попроще. Вроде того, что я давно не ел. Да, за всю неделю я практически ничего не ел. Звенящая слабость окутывает меня целиком.
Человек еще раз встает с кровати, пошатываясь выходит в коридор, проходит ответвление в ванную, тонким силуэтом отражаясь в большом круглом висящем внутри нее зеркале. Собирается зайти на кухню, но останавливается и пристально смотрит на дверь.
Вижу, что под дверью опять он, опять этот конверт, меня наполняет гнев и страдание, жалость к себе, подхожу ближе, не в силах оторвать от него глаз. Такой же, как всегда.
Человек неуверенно наклоняется и поднимает конверт. Распрямившись, пытается разорвать бумагу, но ему не хватает сил, безвольно опустив руки идет на кухню.
Уныло обвожу взглядом кухню. Все также, все как и было. Часы, с их гулким «тик-так», мрак из-за завешанных окон, хотя день, и, признаться, в комнате не так уж и темно. Из изменений в глаза бросается только то, что воска на полу стало значительно больше. То, что раньше было лишь одинокими каплями, превратилось в причудливой формы сгустки. На столе огарок свечи и трактат, с которого все началось. Пентаграмма на обложке книги блестит так же, как и в первый день, хотя я уже несколько раз пытался сжечь эту дрянь. Во мне что-то ломается, я не могу больше смотреть и начинаю орать:
— Идиот! Недоносок! Зачем? Зачем тогда я занялся этой дрянью вместе с тобой? — замолкаю, с нарастающим ужасом смотрю на неподвижную черную книгу. Голову начинают заполнять шепчущие голоса, чтобы заткнуть их, размашистым движением руки смахиваю все со стола, пинком отправляю оказавшийся на полу трактат в дальний угол кухни. Меня трясет, два эти простых действия отнимают у меня остаток сил и я ватной куклой валюсь в стоящее рядом со столом кожаное кресло. Вспоминаю про конверт, что все еще судорожно сжимаю, обреченно смотрю на него и пытаюсь взять себя в руки.
Человек встает, подходит к кухонному сервизу, открывает его, достает оттуда нож и вскрывает конверт.
Привычным движением достаю чек, мне даже не нужно смотреть на него, я уже наизусть знаю, Что На Нем написано, хотя имя дарителя всегда меняется. Сегодня Гре, Греми, Гремингауэр Козтест. Почему в банке все настолько тупые? Почему всегда верят в этот бред? Такого имени и фамилии наверняка даже не существовало до того, как он написал его, я уверен и даже не могу разобраться, что в этом сочетании чем является. Ненавижу. Пальцами судорожно перебираю конверт, он не пустой, в нем есть что-то еще. Мне страшно, несколько секунд не решаюсь посмотреть внутрь, потом резко заглядываю. Черная монета.
— Уже? Но ведь еще остался месяц? Или я сбился со счета… — неуверенно вытаскиваю монету и смотрю на нее, ничего не понимая.
— Хочу жить.
— глаза теряют фокус, взгляд судорожно начинает бегать из стороны в сторону. Во мне неожиданно просыпается гнев и жестокость, сжав монету в кулаке, с проклятием бросаю ее в тот же угол, куда недавно пнул книгу. Звука удара нет, ни звона, ни шороха, ничего, монета как будто исчезла. По спине пробегает холодок, в голове всего одна мысль — у меня под дверью еле-еле может пролезть бумажный лист, откуда в конверте монета? Все громче и громче начинает стучать сердце, его стук заполоняет все вокруг, сливаясь с ударами часов. Все вокруг исчезает, погружаясь в темноту, ноги подкашиваются, я падаю.
