Дочь шамана

Вечером, когда гости ещё веселились, тётка отозвала меня в сторону.

— Вить, какая-то ерунда тут творится, — пожаловалась она мне.

— Вышла в огород грядки с огурцами укрыть, а вокруг чёрные змеи. Повсюду, клубками! Никогда такого не было. Побежала на кухню, хотела Гену позвать, а… как… Надя и говорит мне: Гена отдыхает, беспокоить его не надо. Я уже хотела все двери, все ставни закрывать, чтоб эти гады в дом не проползли. Снова выглянула в огород, а там никаких змей и нет. Я вышла, прошла вдоль грядок — вот две минуты назад были, а сейчас нет!

— Может, тебе просто почудилось, тёть Клава? — предположил я.

— В сумерках ещё не то привидится. Да ещё и устала. Небось весь день за плитой?

— Да нет, милый, я пока с ума ещё не сошла, — покачала головой тётка и ушла обратно к гостям.

Генка пил с друзьями детства, а его сопровождающая уже удалилась наверх — тётка выделила им лучшую комнату. Мы посидели ещё немного с пацанами, потом стали постепенно расходиться.

Решил я поговорить с Генкой.

— Ты где пропадал-то столько лет? — начал я издалека.

Гена был уже сильно навеселе.

— Это ты пропадал в своей Москве, — махнул он на меня рукой.

— А я мудрость искал.

— И что, нашёл свою мудрость?

— Нашёл, как видишь, — Гена показал пальцем вверх, на этаж, где спала Нягэ.

— Хороша?

— Ну, в общем, колоритная девушка, — ответил я уклончиво.

— Очень необычная.

— Не-о-бы-чна-я! — передразнил меня пьяный Генка.

— Это у вас там, в ночных клубах, «необычные». А эта — единственная!

— Да я вроде и не спорю, — кивнул я.

— Конечно же, единственная. Как вы познакомились?

— Мне её отец перед смертью поручил, — промолвил Генка заплетающимся языком.

— Тогда, у костра. Она — дочь шамана. Но давай… И тут Генка уснул, уронив голову на стол.

Вдвоём с тётей Клавой мы кое-как дотащили его до комнаты наверху. И удивились: на пороге нас встретила Нягэ. Она подхватила стокилограммового Генку словно былинку и легко донесла до кровати. Я поразился: откуда в тщедушном тельце столько силы? Хотел было проследовать внутрь, чтобы помочь уложить друга, но спутница Гены посмотрела на меня пристально, не отводя глаз. Глаза были иссиня-чёрные, влажные. Выдержать её взгляд более двух секунд я не смог и сразу же отвернулся. Дверь в комнату захлопнулась прямо перед моим носом.

Утром Гена решил продолжить встречу с малой родиной на природе. По этому поводу компанией были закуплены дополнительная выпивка и закуска.

Расположились на берегу речки у двух рябин. Тётя Клава принимать участие в повторном сабантуе отказалась, сославшись на дела.

— Я и к звёздам летал, и к другим мирам, — бубнил совсем уже невменяемый Генка.

— И весь мир посмотрел: и что вверху, и что внизу.

— Какие ещё миры? — усмехнулся Колька, один из друзей по старому двору.

— Квасил ты там с ненцами в чумах у костров. Вот теперь и бредишь мирами!

Но Генка посмотрел на своего обидчика на удивление спокойно. Мне даже показалось тогда, что он на минуту протрезвел от такой наглости.

— Брежу, говоришь? — хихикнул Генка.

— Ну, тогда смотри. Смотри внимательно!

С этими словами он лёг спиной на землю, вытянул руки вверх и нараспев произнёс:

— Милая рябинушка, подруженька моя, обними меня! Иди, иди сюда!

И тут произошло то, что я до сих пор вспоминаю с трепетом. Ветки рябины вдруг стали сами клониться к Генкиным рукам. Всё ниже и ниже. Я отчётливо помню, что никакого ветра тогда не было. Да и не могло дерево при ветре медленно, словно заговорённое, опускаться к человеку.

Мы ясно услышали тихий глухой треск, как будто расправлялась чья-то огромная спина. Ветки склонились над Генкой, он ласково погладил краснеющие гроздья, потом отпустил их. Так же медленно ветви вернулись в первоначальное положение.

Минуты две мы все сидели у костра с открытыми ртами, белые как полотно. Я мельком взглянул на Нягэ — на её лице не дрогнул ни один мускул, оно по-прежнему оставалось совершенно беспристрастным, словно отлитым из воска. Мы опрометью бросились бежать подальше от Генки.

Я решил не задерживаться здесь после такой чертовщины. Наспех простился с тёткой, взял обратный билет и уехал в Москву. Через неделю позвонил тётке осведомиться, как она поживает и как себя чувствует Генка.

— А Гена уехал, — сообщила мне тётя Клава.

— Погулял ещё пару дней и уехал. И с ним эта его Надя.

С тех пор прошло лет пять или шесть. Гена больше домой не приезжал, словно в воду канул. Мобильным телефоном он почему-то совсем не пользовался, поэтому узнать, где он и что с ним, не представлялось возможным.