«Бесы» в данном случае — не фигура речи, не какая-нибудь зиновьевско-каменевская оппозиция. И даже не булгаковский Воланд, чуть позже возникший в Москве. Просто уголовная хроника 1925 года отмечает несколько дел, в которых натуральным образом фигурировала нечистая сила. А поскольку церковь в те времена преследовалась, разбираться приходилось милиции и судам.
Добавить в моё избранное
6 мин, 50 сек 3914
Но потусторонний мир — дело загадочное, неопределенное. Можно ли бороться с тем, что никто не видит? Впрочем — почему «никто»? Например, Корней Каламарчук, процесс над которым шел тогда в украинском селе Чернихово, очень даже видел.
Красный дракон Дьявол (по Каламарчуку — «дракон») выглядел так: семь голов, на каждой по семь рогов и хвост в 25 верст. На вопрос судьи, как подсудимый сумел окинуть взором такую громадину, тот угрюмо ответил, что «тильки хвост бачыв». Тут в газетном отчете следует реплика: «смех в зале». Хотя, если кто смеялся, то, скорее, привезенные на суд комсомольцы. Основная публика внимала рассказу с полным доверием.
Каламарчук был «пророком» секты «корнеевцев», популярной в те годы среди крестьян Украины и южной Белоруссии. «Корнеевцы» вышли из «малеванцев», последователей украинского крестьянина Кондрата Малеванного, объявившего себя в конце 1880-х «первенцем Бога» и призвавшего к новому, безгреховному укладу жизни. После смерти Кондрата в 1913 г. движение раздробилось. Каламарчук возглавлял одну из общин на Житомирщине. Внешне, судя по газетным отчетам, это был обычный украинский деревенский дядька: высокий, кряжистый, суровый. Жил сельским трудом, зажиточно — восемь десятин земли (еще пять арендовал), восемь коров, пять лошадей. Народ Корнея почитал: прежде чем заговорить с ним, полагалось упасть ниц, подползти, поцеловать лапоть. Все знали, что вечерами «пророк» беседует с Богом.
«Корнеевцы» недолюбливали большевиков, звали их «красными драконами» («дракон» — дьявол) — но скорее по исконной крестьянской неприязни к чужим городским людям, которые заходят в хаты, именем непонятно чего реквизируют хлеб, коней. Однако — не более: «всякая власть от Бога». Только как-то случилась история, которую любая власть, от Бога она или нет, не имела права спустить с рук.
За несколько лет до того Корней объявил грехом официальный брак: «Адам и Ева не венчались». «Брак — узы сатаны, кольцо — чертов обруч, сожительство с женой — блуд, рожденные от него дети — нечистая погань». Мотивировка? С 1914 г. не было людям покоя — Первая мировая война, Гражданская. «Христос поведал миру: настанет время, когда поднимутся царство на царство, брат на брата. Начнут воевать десять царей, десять языков. В такое время нельзя детей рожать». Как решать плотские проблемы? Ходили слухи, что радения «корнеевцев» кончаются свальным грехом. Но это про многие секты рассказывают, а доказательств на суде не предъявили. Суд вообще волновало другое.
Крестьянин села Новополь Иосиф Цымбалюк попросился в секту уже зрелым человеком, отцом четверых детей. Как любой неофит, рвался быть святее Папы Римского (точнее пророка Корнея). Пришел к мысли, что, наделав детей, крепко нагрешил. Решил «очиститься» — и ночью всех своих спящих малышей забил насмерть печным ухватом.
Естественно — арестовали, судили: Цымбалюка — как убийцу, Каламарчука — как идейного вдохновителя.
На суде Цымбалюк, однако, объяснял, что «пророк» ни при чем: сам виноват. Плакал. Почему убил? «Нашло на меня что-то». Кто виноват? «Дракон». Но суд особо интересовал Корней: требовалось «вскрыть подоплеку». Тот держался с достоинством: убивать детей никогда не призывал, а как быть с Цымбалюком — вам решать. Суд расценивал как испытание: «Мучение претерпеваю». На вопросы отвечал односложно, уклончиво, хотя от взглядов своих не отрекался. Тут-то судье и удалось втянуть его в разговор, как происходит общение с Богом и как выглядит нечистый.
Цымбалюку дали восемь лет, Каламарчуку — два года.
Деревенский экзорцизм Если история Корнея способна лечь в основу какого-нибудь триллера, то происшествие в деревне Тепловка Сердобского уезда — скорее комедии. «Известия» (12.11.1925), конечно, высмеивали местного милиционера Скобелева, ехидно опубликовали составленный им протокол — но, может, не такой это был дурак? А даже наоборот — эдакий сметливый Анискин, быстро разруливший внезапный конфликт?
К Скобелеву обратился тепловский крестьянин Храпов. У него разом занемогли жена и корова. Вызванный для консультации знахарь Вдовин из соседней деревни Юрьевка сказал: кто-то наслал бесов. Кто? Да тут к гадалке не ходи! — ясно, что храповский сосед Мишин. С ним как раз недавно поругались. А у Мишина и дед — известный ведун. Пошел Храпов мириться, просил забрать бесов — Мишин ни в какую. Только зловеще хохотал. Храпов потребовал привлечь соседа к ответственности.
Скобелев отправился к месту происшествия. Удостоверившись, что потерпевшая Храпова стонет в постели, а корова мычит и ничего не ест, милиционер предпринял неординарный шаг. Он послал за подозреваемым — после чего (цитируем протокол),«учитывая самоуверие, собрал граждан дер. Тепловки и административно приказал гражд. Мишину повторить слова больной Храповой; т.-е. я тебе прощаю и беру бесов обратно». (Интересно, что такое «административно приказал» — наган, что ли, на стол положил?
Красный дракон Дьявол (по Каламарчуку — «дракон») выглядел так: семь голов, на каждой по семь рогов и хвост в 25 верст. На вопрос судьи, как подсудимый сумел окинуть взором такую громадину, тот угрюмо ответил, что «тильки хвост бачыв». Тут в газетном отчете следует реплика: «смех в зале». Хотя, если кто смеялся, то, скорее, привезенные на суд комсомольцы. Основная публика внимала рассказу с полным доверием.
Каламарчук был «пророком» секты «корнеевцев», популярной в те годы среди крестьян Украины и южной Белоруссии. «Корнеевцы» вышли из «малеванцев», последователей украинского крестьянина Кондрата Малеванного, объявившего себя в конце 1880-х «первенцем Бога» и призвавшего к новому, безгреховному укладу жизни. После смерти Кондрата в 1913 г. движение раздробилось. Каламарчук возглавлял одну из общин на Житомирщине. Внешне, судя по газетным отчетам, это был обычный украинский деревенский дядька: высокий, кряжистый, суровый. Жил сельским трудом, зажиточно — восемь десятин земли (еще пять арендовал), восемь коров, пять лошадей. Народ Корнея почитал: прежде чем заговорить с ним, полагалось упасть ниц, подползти, поцеловать лапоть. Все знали, что вечерами «пророк» беседует с Богом.
«Корнеевцы» недолюбливали большевиков, звали их «красными драконами» («дракон» — дьявол) — но скорее по исконной крестьянской неприязни к чужим городским людям, которые заходят в хаты, именем непонятно чего реквизируют хлеб, коней. Однако — не более: «всякая власть от Бога». Только как-то случилась история, которую любая власть, от Бога она или нет, не имела права спустить с рук.
За несколько лет до того Корней объявил грехом официальный брак: «Адам и Ева не венчались». «Брак — узы сатаны, кольцо — чертов обруч, сожительство с женой — блуд, рожденные от него дети — нечистая погань». Мотивировка? С 1914 г. не было людям покоя — Первая мировая война, Гражданская. «Христос поведал миру: настанет время, когда поднимутся царство на царство, брат на брата. Начнут воевать десять царей, десять языков. В такое время нельзя детей рожать». Как решать плотские проблемы? Ходили слухи, что радения «корнеевцев» кончаются свальным грехом. Но это про многие секты рассказывают, а доказательств на суде не предъявили. Суд вообще волновало другое.
Крестьянин села Новополь Иосиф Цымбалюк попросился в секту уже зрелым человеком, отцом четверых детей. Как любой неофит, рвался быть святее Папы Римского (точнее пророка Корнея). Пришел к мысли, что, наделав детей, крепко нагрешил. Решил «очиститься» — и ночью всех своих спящих малышей забил насмерть печным ухватом.
Естественно — арестовали, судили: Цымбалюка — как убийцу, Каламарчука — как идейного вдохновителя.
На суде Цымбалюк, однако, объяснял, что «пророк» ни при чем: сам виноват. Плакал. Почему убил? «Нашло на меня что-то». Кто виноват? «Дракон». Но суд особо интересовал Корней: требовалось «вскрыть подоплеку». Тот держался с достоинством: убивать детей никогда не призывал, а как быть с Цымбалюком — вам решать. Суд расценивал как испытание: «Мучение претерпеваю». На вопросы отвечал односложно, уклончиво, хотя от взглядов своих не отрекался. Тут-то судье и удалось втянуть его в разговор, как происходит общение с Богом и как выглядит нечистый.
Цымбалюку дали восемь лет, Каламарчуку — два года.
Деревенский экзорцизм Если история Корнея способна лечь в основу какого-нибудь триллера, то происшествие в деревне Тепловка Сердобского уезда — скорее комедии. «Известия» (12.11.1925), конечно, высмеивали местного милиционера Скобелева, ехидно опубликовали составленный им протокол — но, может, не такой это был дурак? А даже наоборот — эдакий сметливый Анискин, быстро разруливший внезапный конфликт?
К Скобелеву обратился тепловский крестьянин Храпов. У него разом занемогли жена и корова. Вызванный для консультации знахарь Вдовин из соседней деревни Юрьевка сказал: кто-то наслал бесов. Кто? Да тут к гадалке не ходи! — ясно, что храповский сосед Мишин. С ним как раз недавно поругались. А у Мишина и дед — известный ведун. Пошел Храпов мириться, просил забрать бесов — Мишин ни в какую. Только зловеще хохотал. Храпов потребовал привлечь соседа к ответственности.
Скобелев отправился к месту происшествия. Удостоверившись, что потерпевшая Храпова стонет в постели, а корова мычит и ничего не ест, милиционер предпринял неординарный шаг. Он послал за подозреваемым — после чего (цитируем протокол),«учитывая самоуверие, собрал граждан дер. Тепловки и административно приказал гражд. Мишину повторить слова больной Храповой; т.-е. я тебе прощаю и беру бесов обратно». (Интересно, что такое «административно приказал» — наган, что ли, на стол положил?
