Из-за давности лет и поистине безалаберного отношения к документам, многие первоисточники и свидетельства очевидцев превращаются в возмутительные крестьянские байки. Характер и масштабы этого историографического бедствия таковы, что на сегодняшний день мы имеем настоящую эпидемию, от которой заживо гниют уникальнейшие события. В отсутствие средств лечения — свидетельств живых людей и подлинных документов, истории эти превращаются в, да простит мне читатель столь неуместное слово, — «сказки», и, как чума, распространяются легковерным людом.
Добавить в моё избранное
10 мин, 41 сек 15056
А к вечеру пироги печь удумала. Ну, теперь то понимаете, ведьма, она и есть ведьма, и как только её в деревне терпели?«Фрагмент из отчёта инквизитора:
« всё больше и больше времени, обвиняемый проводил за пределами поселения, объясняя это тем, что с трудом мог выдерживать присутствие ведьмовских чар. Когда травница пришла в себя и смогла продолжить заниматься своим ремеслом, обвиняемый впервые испытал желание убить её, к тому же, столько лет терзавший его голод давно не утолялся, с истреблением последней волчьей стаи в округе. Однако, из соображений осторожности и памяти о судьбе его собрата, казнённого жителями за нападения, предпочитал уходить глубже в лес, чтобы не встречаться с травницей».Фрагмент беседы с настоятелем католического костела, прихожанами которого являются жители поселения К… :
«что касается той девочки, то, конечно же, мы приняли меры. И не только молитвами старались помочь. Брат Лука и брат Паоло отправились в лес, разобраться на месте, кто является причиной столь многочисленных языческих страхов и, если понадобится, собрать сведения для привлечения Святой Инквизиции. Но, судя по их словам, не обнаружили ни предполагаемой ведьмы, ни её хижины. На всякий случай, они освятили урочище и наведались к несчастной, чтобы призвать милосердие Господа Бога нашего к несчастному ребёнку. При виде страданий столь юного создания, служители не выдержали, после чего брат Лука отправился в пешее паломничество к Храму Гроба Господня, а брат Паоло отрёкся от мирской жизни и подался в отшельники».Фрагмент из отчёта инквизитора:
«Вынужденный всё чаще находиться неподалёку от ведьминого урочища, обвиняемый заметил изменения. Он рассказал, что ведьмовской дух стал слабеть и уже не отталкивал его волнами ужаса, от запретных границ. Тем не менее, влача своё существование под последствиями страшного проклятия, обвиняемый не рисковал нарушать невидимой черты, скрываясь от растущей силы колдовства, наложенного на травницу.
Из его описания, он словно оказался между двумя кострами, один из которых слабел, но продолжал обжигать, другой только нарастал, нo его жар уже подпаливал шерсть на спине».Пьяные откровения бывшего брата Паоло, обнаруженного в придорожной харчевне в месяце пути от места событий:
«Хер я там появлюсь теперь! Мы же все из местных и сто лет с ведьмой этой уживались, а тут настоятель заявляет — идите и разбирайтесь. Уж как выкручивались, объяснить пытались, да что там… Аутодафе пригрозил. Мы и пошли, чем чёрт не шутит, авось крест на груди защитит… щас, ага… На самой границе урочища встретила, вышла из-за дерева, мы с братом Лукой едва не обделались. «Что, — говорит, — пришли, ладаном своим всех мух распугали?». Я бы и сдриснул сразу, куда подальше, но Лука, чтоб его черти, бросился на неё, как крестоносец на сарацина. Он перед этим набрался для храбрости.
Эта даже с места не двинулась, плюнула ему в лицо, и тут же вороны на дурака налетели, глаза клевать начали. Он отмахался кое-как, один только успели достать. А она и говорит: «Дуйте к девке и скажите, чтобы пришла ко мне, иначе всей деревне житья не будет. Если отлынить вздумаете, то оставшимися тремя глазами птички отобедают». Ну мы и пошли.
Девчонки дома не оказалось, матери её слова передали, та лица лишилась. Закричала, утварью в нас кидать принялась, мы едва ноги унесли. А к настоятелю возвращаться и мысли не было, как дело до инквизиции дойдёт — первые в подвалы полетим, а с него — взятки гладки. Разошлись с Лукой на перекрёстке и в бега подались».Фрагмент из отчёта инквизитора:
«обвиняемый рассказал, что учуял запах ядовитых трав, доносившийся из дома травницы. Тайком пробравшись на задний двор, он сумел подглядеть, как её мать варила зелье из чемерицы и белладонны. Решив, что обезумевшая женщина задумала прекратить страдания дочери, обвиняемый испытал воодушевление и не оповестил о готовившемся злодеянии жителей».Из воспоминаний сборщика налогов, во времена описываемых событий, остановившегося у деревенского старосты:
«Чем дальше от столицы, тем суеверней у нас народ. Но за время своего служения, я обратил внимание на одну, очень занятную деталь. Видите ли, пока исправно платятся подати, чиновникам нет дела до событий, беспокоящих тёмные умы крестьян. И если вдруг пройдёт слух, что под мостом поселился тролль, то пока через этот мост свободно проезжают сборщики, никто даже не пошевелится. А стоит хоть одному мешку с серебром пропасть в том районе, то прибывшие солдаты, вместо тролля обнаружат разбойничий лагерь.
Поэтому, когда я своими глазами увидел бредущую к лесу девочку с корзиной и провожающую её безумную женщину, то не придал этому значения. Причуды местных, не более. В моём ведомстве — четыре десятка сёл, и я насмотрелся разного. Но когда, приглядевшись, понял, что красный капюшон, покрывающий голову несчастной — мерзкая короста, то первой мыслью было прислать сюда солдат и лекарей, чтобы сжечь рассадник чумы.
« всё больше и больше времени, обвиняемый проводил за пределами поселения, объясняя это тем, что с трудом мог выдерживать присутствие ведьмовских чар. Когда травница пришла в себя и смогла продолжить заниматься своим ремеслом, обвиняемый впервые испытал желание убить её, к тому же, столько лет терзавший его голод давно не утолялся, с истреблением последней волчьей стаи в округе. Однако, из соображений осторожности и памяти о судьбе его собрата, казнённого жителями за нападения, предпочитал уходить глубже в лес, чтобы не встречаться с травницей».Фрагмент беседы с настоятелем католического костела, прихожанами которого являются жители поселения К… :
«что касается той девочки, то, конечно же, мы приняли меры. И не только молитвами старались помочь. Брат Лука и брат Паоло отправились в лес, разобраться на месте, кто является причиной столь многочисленных языческих страхов и, если понадобится, собрать сведения для привлечения Святой Инквизиции. Но, судя по их словам, не обнаружили ни предполагаемой ведьмы, ни её хижины. На всякий случай, они освятили урочище и наведались к несчастной, чтобы призвать милосердие Господа Бога нашего к несчастному ребёнку. При виде страданий столь юного создания, служители не выдержали, после чего брат Лука отправился в пешее паломничество к Храму Гроба Господня, а брат Паоло отрёкся от мирской жизни и подался в отшельники».Фрагмент из отчёта инквизитора:
«Вынужденный всё чаще находиться неподалёку от ведьминого урочища, обвиняемый заметил изменения. Он рассказал, что ведьмовской дух стал слабеть и уже не отталкивал его волнами ужаса, от запретных границ. Тем не менее, влача своё существование под последствиями страшного проклятия, обвиняемый не рисковал нарушать невидимой черты, скрываясь от растущей силы колдовства, наложенного на травницу.
Из его описания, он словно оказался между двумя кострами, один из которых слабел, но продолжал обжигать, другой только нарастал, нo его жар уже подпаливал шерсть на спине».Пьяные откровения бывшего брата Паоло, обнаруженного в придорожной харчевне в месяце пути от места событий:
«Хер я там появлюсь теперь! Мы же все из местных и сто лет с ведьмой этой уживались, а тут настоятель заявляет — идите и разбирайтесь. Уж как выкручивались, объяснить пытались, да что там… Аутодафе пригрозил. Мы и пошли, чем чёрт не шутит, авось крест на груди защитит… щас, ага… На самой границе урочища встретила, вышла из-за дерева, мы с братом Лукой едва не обделались. «Что, — говорит, — пришли, ладаном своим всех мух распугали?». Я бы и сдриснул сразу, куда подальше, но Лука, чтоб его черти, бросился на неё, как крестоносец на сарацина. Он перед этим набрался для храбрости.
Эта даже с места не двинулась, плюнула ему в лицо, и тут же вороны на дурака налетели, глаза клевать начали. Он отмахался кое-как, один только успели достать. А она и говорит: «Дуйте к девке и скажите, чтобы пришла ко мне, иначе всей деревне житья не будет. Если отлынить вздумаете, то оставшимися тремя глазами птички отобедают». Ну мы и пошли.
Девчонки дома не оказалось, матери её слова передали, та лица лишилась. Закричала, утварью в нас кидать принялась, мы едва ноги унесли. А к настоятелю возвращаться и мысли не было, как дело до инквизиции дойдёт — первые в подвалы полетим, а с него — взятки гладки. Разошлись с Лукой на перекрёстке и в бега подались».Фрагмент из отчёта инквизитора:
«обвиняемый рассказал, что учуял запах ядовитых трав, доносившийся из дома травницы. Тайком пробравшись на задний двор, он сумел подглядеть, как её мать варила зелье из чемерицы и белладонны. Решив, что обезумевшая женщина задумала прекратить страдания дочери, обвиняемый испытал воодушевление и не оповестил о готовившемся злодеянии жителей».Из воспоминаний сборщика налогов, во времена описываемых событий, остановившегося у деревенского старосты:
«Чем дальше от столицы, тем суеверней у нас народ. Но за время своего служения, я обратил внимание на одну, очень занятную деталь. Видите ли, пока исправно платятся подати, чиновникам нет дела до событий, беспокоящих тёмные умы крестьян. И если вдруг пройдёт слух, что под мостом поселился тролль, то пока через этот мост свободно проезжают сборщики, никто даже не пошевелится. А стоит хоть одному мешку с серебром пропасть в том районе, то прибывшие солдаты, вместо тролля обнаружат разбойничий лагерь.
Поэтому, когда я своими глазами увидел бредущую к лесу девочку с корзиной и провожающую её безумную женщину, то не придал этому значения. Причуды местных, не более. В моём ведомстве — четыре десятка сёл, и я насмотрелся разного. Но когда, приглядевшись, понял, что красный капюшон, покрывающий голову несчастной — мерзкая короста, то первой мыслью было прислать сюда солдат и лекарей, чтобы сжечь рассадник чумы.
