Авдотья Рязаночка — в русском фольклоре образ Авдотьи Рязаночки — несомненно, вымышленный, не имеющий летописного прототипа, встречается он в исторической песне, сложенной, по-видимому, в середине XIII века и с небольшими изменениями сохраненной северорусскими сказителями вплоть до XX столетия…
Добавить в моё избранное
3 мин, 16 сек 5623
Песня начинается картиной татарского нашествия. Славные старые король Бахмет турецкие Воевал он на землю Российскую, Добывал он старые Казаньгород подлесные. Он-де стоял под городом Со своей силой-армией Много поры этой было, времени, Да и разорил Казань «город подлесные, Разорил Казань-де-город на пусто. Он в Казани князей-бояр всех вырубил, Да и княгинь-боярыней Тех в живых побрал. Полонил он народу многи тысячи, Он повел-де в свою землю турейкую. Здесь по крайней мере два анахронизма. Первый — «король турецкий» и «земля турецкая», второй — «Казань подлесная».
Это поздние замены царя татарского и земли татарской и Рязани. Древняя песня была откликом на нашествие полчищ Батыя и на разорение Рязани в 1237 году. Рязань первой приняла на себя удары нашествия, подверглась страшному разгрому — это событие было описано в книжной «Повести о разорении Рязани Батыем», где наряду с точными летописными подробностями нашли место и народные песни. Повесть завершалась рассказом о возрождении Рязани: князь Ингварь Ингоревич «обнови землю Рязанскую, и церкви постави, и монастыри согради, и пришельцы утеши, и люди собра». В народной песне тот же подвиг совершает простая «молодая женка» Авдотья Рязаночка (кстати, имя «Рязаночка» говорит о местах, где происходили события). Но делает она это совсем по-другому. В песне немало сказочно-фантастического, необычайного. Вражеский царь на обратном пути ставит «заставы великие»: реки и озера глубокие, «чистые поля широкие, воров-разбойников» и «темны леса», наполненные «зверями лютыми». Авдотья Рязаночка одна осталась в городе. Она и отправляется в «землю турецкую» — «полону просить». Ей удается почти чудесным образом преодолеть препятствия.
Она обращается к Бахмету: Я осталася в Казани единешенька, Я пришла, сударь, к тебе сама да изволила, Не возможно ли будет отпустить мне народу сколько-нибудь пленного, Хошь бы своего-то роду-племени? Дальнейший диалог «короля» и «молодой женки» развивается в духе старых былин. Узнав о том, как искусно прошла Авдотья «заставы великие», и отдав должное тому, как умело она говорила с ним, Бахмет задает ей трудную задачу: только выполнив ее, она сможет увести с собой полон. Да умей попросить у короля полону-де головушки, Да которой головушки боле век не нажить буде. «Молодая женка» справляется с этой задачей, проявляя свойства сказочной или былинной «мудрой девы». Я замуж выйду — да мужа наживу, Да у мня буде свекор — стану звать батюшкой, Да ли буде свекровка — стану звать матушкой, А ведь буду у них снохою слыть, Да поживу с мужем — да я сынка рожу, Да воспою, вскормлю — у мня и сын буде, Да стане меня звати матушкой, Да я сынка женю да и сноху возьму — Да буду ли я и свекровой слыть, Да еще же я поживу с мужем — Да и себе дочь рожу, Да воспою, вскормлю — у мня и дочь буде, Да стане меня звати матушкой. Да дочку я замуж отдам — Да и у меня и зять буде, И буду я тещей слыть… Таким образом, может быть, по словам Авдотьи, восстановлена вся большая семья — только в обновленном составе.
А не нажить-то мне той буде головушки — Да милого-то братиа любимого, И не видать-то мне братиа будет век и по веку. Вот ключ к решению трудной задачи: всех родственников можно «нажить» — кроме родного брата. Ответ Авдотьи не только ве-рен, но и, оказывается, затрагивает самого Бахмета: он признается, что во время нашествия на Русь погиб его любимый брат. Ты умела просить у короля полону ли головушки, Да которой-то не нажить и век буде… Ты бери-тко народ своей полоненые Да уведи их в Казань до единого. Да за твои-ты слова за учливые Да ты бери себе золотой казны Да в моей-то земли во турецкие, Да ли только бери тебе сколько надобно. Так, благодаря мудрому ответу Авдотья получает право увести на Русь «народ полоненые» в «Казань опустелую». Да она построила Казань-город наново, Да с той поры стала Казань-де славная, Да с той поры стала Казанъ-де богатая, Да и тут ли в Казани Авдотьино имя возвеличилось… Такова легенда о «молодой женке», совершившей чудо. В истинность происшедшего и в подлинность героини Древняя Русь верила твердо.
Это поздние замены царя татарского и земли татарской и Рязани. Древняя песня была откликом на нашествие полчищ Батыя и на разорение Рязани в 1237 году. Рязань первой приняла на себя удары нашествия, подверглась страшному разгрому — это событие было описано в книжной «Повести о разорении Рязани Батыем», где наряду с точными летописными подробностями нашли место и народные песни. Повесть завершалась рассказом о возрождении Рязани: князь Ингварь Ингоревич «обнови землю Рязанскую, и церкви постави, и монастыри согради, и пришельцы утеши, и люди собра». В народной песне тот же подвиг совершает простая «молодая женка» Авдотья Рязаночка (кстати, имя «Рязаночка» говорит о местах, где происходили события). Но делает она это совсем по-другому. В песне немало сказочно-фантастического, необычайного. Вражеский царь на обратном пути ставит «заставы великие»: реки и озера глубокие, «чистые поля широкие, воров-разбойников» и «темны леса», наполненные «зверями лютыми». Авдотья Рязаночка одна осталась в городе. Она и отправляется в «землю турецкую» — «полону просить». Ей удается почти чудесным образом преодолеть препятствия.
Она обращается к Бахмету: Я осталася в Казани единешенька, Я пришла, сударь, к тебе сама да изволила, Не возможно ли будет отпустить мне народу сколько-нибудь пленного, Хошь бы своего-то роду-племени? Дальнейший диалог «короля» и «молодой женки» развивается в духе старых былин. Узнав о том, как искусно прошла Авдотья «заставы великие», и отдав должное тому, как умело она говорила с ним, Бахмет задает ей трудную задачу: только выполнив ее, она сможет увести с собой полон. Да умей попросить у короля полону-де головушки, Да которой головушки боле век не нажить буде. «Молодая женка» справляется с этой задачей, проявляя свойства сказочной или былинной «мудрой девы». Я замуж выйду — да мужа наживу, Да у мня буде свекор — стану звать батюшкой, Да ли буде свекровка — стану звать матушкой, А ведь буду у них снохою слыть, Да поживу с мужем — да я сынка рожу, Да воспою, вскормлю — у мня и сын буде, Да стане меня звати матушкой, Да я сынка женю да и сноху возьму — Да буду ли я и свекровой слыть, Да еще же я поживу с мужем — Да и себе дочь рожу, Да воспою, вскормлю — у мня и дочь буде, Да стане меня звати матушкой. Да дочку я замуж отдам — Да и у меня и зять буде, И буду я тещей слыть… Таким образом, может быть, по словам Авдотьи, восстановлена вся большая семья — только в обновленном составе.
А не нажить-то мне той буде головушки — Да милого-то братиа любимого, И не видать-то мне братиа будет век и по веку. Вот ключ к решению трудной задачи: всех родственников можно «нажить» — кроме родного брата. Ответ Авдотьи не только ве-рен, но и, оказывается, затрагивает самого Бахмета: он признается, что во время нашествия на Русь погиб его любимый брат. Ты умела просить у короля полону ли головушки, Да которой-то не нажить и век буде… Ты бери-тко народ своей полоненые Да уведи их в Казань до единого. Да за твои-ты слова за учливые Да ты бери себе золотой казны Да в моей-то земли во турецкие, Да ли только бери тебе сколько надобно. Так, благодаря мудрому ответу Авдотья получает право увести на Русь «народ полоненые» в «Казань опустелую». Да она построила Казань-город наново, Да с той поры стала Казань-де славная, Да с той поры стала Казанъ-де богатая, Да и тут ли в Казани Авдотьино имя возвеличилось… Такова легенда о «молодой женке», совершившей чудо. В истинность происшедшего и в подлинность героини Древняя Русь верила твердо.
