Всем давно известно, что понедельник — день тяжёлый, потому что следует после расслабляющих душу и тело выходных. Этот понедельник не был исключением и следовал ещё и после трёхнедельного трудового отпуска на даче. В дополнение ко всему, как назло, сломался автомобиль и требовал ремонта, поэтому Веронике пришлось спускаться под землю поближе к народу в переполненный пассажирами вагон. Благо станция, на которой она садилась, была предпоследней, и свободное место для неё нашлось, чтобы не толкаться в проходе.
Добавить в моё избранное
22 мин, 20 сек 6801
Поезд стремительно мчался по тёмному длинному тоннелю, то приглашая, то провожая на проезжающих станциях вечно спешащих по своим обычным делам суетливых пассажиров. Вероника, прикрыв уставшие с непривычки от работы за компьютером глаза, дремала на сиденье в конце вагона подальше от входной двери и мечтала поскорее добраться домой.
Объявили: «Станцыя «Плошча Перамогi», наступная станцыя «Плошча Якуба Коласа». Немного повременив, пробуждаясь от дремоты, Вероника собиралась открыть полусонные глаза, как чуть не свалилась с сиденья от мощного толчка, от которого сразу пришла в себя и проснулась окончательно.
Вставая, собираясь к выходу, чтобы, поднявшись на поверхность, пересесть в трамвай, она встретилась со сверлящими со всех сторон презрительными взглядами больших тёмно-карих глаз. Эти не скрывающие ненависть глаза выглядывали из разноцветных хиджабов, полностью скрывающих лица от посторонних взоров их хозяек. Мужчины арабской внешности с такими же неприветливыми взглядами, как и у их женщин, нервно высказывали своё негодование по поводу откровенного наряда Вероники, хотя одета она была, по её мнению, достаточно скромно — в белые джинсы и трикотажную белую блузку в крупный горошек с коротким рукавом. Негативно настроенные пассажиры поезда провожали её злобными взглядами и репликами до самой двери вагона.
«Откуда их столько? Злые какие», — подумала она, притаившись возле выхода в ожидании приближающейся станции. Слава Богу, остановка! В микрофон объявили какую-то чушь на арабском языке, а после сказали: «Станция «Пророка Мухаммеда», следующая станция «Мечеть».
Что это такое? Ошибка трансляции? Кто-то подшутил или показалось спросонья? О-очень смешно! Ха. Ха. Ха. Станция, которую она знала с юности под названием «Площадь им. Якуба Колоса», а не какого-то там «Пророка Мухаммеда», казалась знакомой, но какой-то чужой.
Вероника всё же вышла, чтобы быстрей покинуть вагон и быть подальше от озлобленных арабов. Но арабов меньше не стало! Они роились вокруг неё, толкая сумками, спеша к вагонам отправляющегося поезда. Только сейчас, несколько ошарашенная происходящим хаосом, женщина заметила, что поезд и сама станция выглядят несколько иначе: вместо чистеньких голубых вагонов — заросшие пылью, грязно-зелёные с золотистым орнаментом и арабской вязью.
— Ничего не понимаю! Как я могла не заметить, что в метро ходят такие поезда? Слишком давно не пользовалась общественным транспортом и переутомилась на работе? — задавалась вопросом Вероника, выходя на поверхность.
Только сейчас она начала замечать метаморфозы, происходящие вокруг. Подземный переход был завален каким-то грязным, зловонным мусором, прохожие выглядели очень странно, и среди них вообще не встречалось людей славянской внешности. Сплошь негры и арабы в национальных одеждах.
— Это что, съезд народов азиатско-африканского континента? Причём не лучших представителей!
У Вероники от удивления и неожиданности округлились зелёные глаза. Прохожие, не скрывая агрессии, глядя ей вслед, выкрикивали пошлости в её адрес. Один пожилой араб, посмотрев сочувствующим взглядом на преследуемую испуганную женщину, снял со своей седой лысеющей головы арабский национальный красно-белый, пожелтевший от времени платок и протянул ей, чтобы накинуть на оголённые предплечья и открытые волосы на её голове. На ломаном русском он сказал, что так не положено и опасно ходить, разве она не знает об этом? Деваться было некуда. Вероника, вжав голову в плечи, всё же согласилась накинуть эту отвратительную, пропахшую табаком и пылью, грязную тряпку, поблагодарив при этом её хозяина.
Дальше становилось только хуже. После выхода на растрескавшийся асфальт под серым безликим небом её обдало удушающим уличным запахом жжённого мусора и бытовых отходов. Вместо широкой комфортабельной площади с невысокими зданиями по периметру, с фонтанами, скульптурами, цветами и зелёными насаждениями она увидела искалеченную до неузнаваемости, грязную, с пнями от вырубленных деревьев, неухоженную, с ободранными фасадами окружающих её зданий и расположившимися прямо на автодороге рядом с трамвайными путями серыми палатками, так называемую площадь «Пророка Мухаммеда». Вокруг дымили полевые кухни, а в огромных казанах готовилась какая-то пища, запах которой перебивался зловонием жжённого мусора, который, видимо, использовался в качестве топлива для печей. Возле них суетились женщины с малолетними детьми, сплошь укутанные в чёрные одежды. Рядом на ковриках, скрестив под собой ноги, сидели, бросая по сторонам косые взгляды, курили гашиш и играли в нарды мужчины арабской наружности. При виде этой ужасающей апокалиптической сцены Веронике стало плохо, по вискам ударила накатившая волна страха и разочарования, подкосились ноги, и она рухнула прямо на асфальт к ногам дежурившего возле метро и охранявшего порядок на улице темноволосого здоровяка-полицейского.
Очнулась она в полицейском участке.
Объявили: «Станцыя «Плошча Перамогi», наступная станцыя «Плошча Якуба Коласа». Немного повременив, пробуждаясь от дремоты, Вероника собиралась открыть полусонные глаза, как чуть не свалилась с сиденья от мощного толчка, от которого сразу пришла в себя и проснулась окончательно.
Вставая, собираясь к выходу, чтобы, поднявшись на поверхность, пересесть в трамвай, она встретилась со сверлящими со всех сторон презрительными взглядами больших тёмно-карих глаз. Эти не скрывающие ненависть глаза выглядывали из разноцветных хиджабов, полностью скрывающих лица от посторонних взоров их хозяек. Мужчины арабской внешности с такими же неприветливыми взглядами, как и у их женщин, нервно высказывали своё негодование по поводу откровенного наряда Вероники, хотя одета она была, по её мнению, достаточно скромно — в белые джинсы и трикотажную белую блузку в крупный горошек с коротким рукавом. Негативно настроенные пассажиры поезда провожали её злобными взглядами и репликами до самой двери вагона.
«Откуда их столько? Злые какие», — подумала она, притаившись возле выхода в ожидании приближающейся станции. Слава Богу, остановка! В микрофон объявили какую-то чушь на арабском языке, а после сказали: «Станция «Пророка Мухаммеда», следующая станция «Мечеть».
Что это такое? Ошибка трансляции? Кто-то подшутил или показалось спросонья? О-очень смешно! Ха. Ха. Ха. Станция, которую она знала с юности под названием «Площадь им. Якуба Колоса», а не какого-то там «Пророка Мухаммеда», казалась знакомой, но какой-то чужой.
Вероника всё же вышла, чтобы быстрей покинуть вагон и быть подальше от озлобленных арабов. Но арабов меньше не стало! Они роились вокруг неё, толкая сумками, спеша к вагонам отправляющегося поезда. Только сейчас, несколько ошарашенная происходящим хаосом, женщина заметила, что поезд и сама станция выглядят несколько иначе: вместо чистеньких голубых вагонов — заросшие пылью, грязно-зелёные с золотистым орнаментом и арабской вязью.
— Ничего не понимаю! Как я могла не заметить, что в метро ходят такие поезда? Слишком давно не пользовалась общественным транспортом и переутомилась на работе? — задавалась вопросом Вероника, выходя на поверхность.
Только сейчас она начала замечать метаморфозы, происходящие вокруг. Подземный переход был завален каким-то грязным, зловонным мусором, прохожие выглядели очень странно, и среди них вообще не встречалось людей славянской внешности. Сплошь негры и арабы в национальных одеждах.
— Это что, съезд народов азиатско-африканского континента? Причём не лучших представителей!
У Вероники от удивления и неожиданности округлились зелёные глаза. Прохожие, не скрывая агрессии, глядя ей вслед, выкрикивали пошлости в её адрес. Один пожилой араб, посмотрев сочувствующим взглядом на преследуемую испуганную женщину, снял со своей седой лысеющей головы арабский национальный красно-белый, пожелтевший от времени платок и протянул ей, чтобы накинуть на оголённые предплечья и открытые волосы на её голове. На ломаном русском он сказал, что так не положено и опасно ходить, разве она не знает об этом? Деваться было некуда. Вероника, вжав голову в плечи, всё же согласилась накинуть эту отвратительную, пропахшую табаком и пылью, грязную тряпку, поблагодарив при этом её хозяина.
Дальше становилось только хуже. После выхода на растрескавшийся асфальт под серым безликим небом её обдало удушающим уличным запахом жжённого мусора и бытовых отходов. Вместо широкой комфортабельной площади с невысокими зданиями по периметру, с фонтанами, скульптурами, цветами и зелёными насаждениями она увидела искалеченную до неузнаваемости, грязную, с пнями от вырубленных деревьев, неухоженную, с ободранными фасадами окружающих её зданий и расположившимися прямо на автодороге рядом с трамвайными путями серыми палатками, так называемую площадь «Пророка Мухаммеда». Вокруг дымили полевые кухни, а в огромных казанах готовилась какая-то пища, запах которой перебивался зловонием жжённого мусора, который, видимо, использовался в качестве топлива для печей. Возле них суетились женщины с малолетними детьми, сплошь укутанные в чёрные одежды. Рядом на ковриках, скрестив под собой ноги, сидели, бросая по сторонам косые взгляды, курили гашиш и играли в нарды мужчины арабской наружности. При виде этой ужасающей апокалиптической сцены Веронике стало плохо, по вискам ударила накатившая волна страха и разочарования, подкосились ноги, и она рухнула прямо на асфальт к ногам дежурившего возле метро и охранявшего порядок на улице темноволосого здоровяка-полицейского.
Очнулась она в полицейском участке.
