Он небрежно размазал пену для бритья по щекам и поднес к ним давно затупившийся станок, когда в дверь его квартиры постучали. Сначала это были безобидные «тук-тук», но спустя несколько секунд прогремели настоящие «БАХ-БАХ-БАХ», от которых Дмитрий нервно дернулся, и бритва выскользнула из его руки. Молодой человек выключил воду и крадучись вышел из ванной.
Добавить в моё избранное
20 мин, 30 сек 9062
Не открывай! Спрячься, как всегда, как трус, притворись, что тебя нет дома. Они уйдут.
Стук повторился. Для полупустой, тихой квартиры он прозвучал как настоящий раскат грома.
— Дима, кто это? — встревоженный мамин голос вывел Дмитрия из оцепенения. Она выглядывала из спальни, испуганно прижимая к груди книгу. В ее очках дрожало голубое отражение телевизора.
— С-сейчас узнаю, — заикаясь, прошептал он ей.
— Мам, возвращайся в кровать, тебе нельзя долго ходить.
Они услышали ее голос! Дверь такая тонкая… Теперь-то они наверняка знают, что ты здесь, трус. Они знают.
Женщина не сдвинулась с места, лишь поправила очки и еще сильнее прижалась к книге, словно это был ее маленький щит.
— Уже так поздно, Дим. К нам в такое время никто не приходит.
Дмитрий приложил палец к губам, давая матери знак замолчать, и осторожно подкрался к двери. Стараясь не дышать слишком громко, он посмотрел в глазок и увидел их похожие лица.
— Кто? — спросил он, чувствуя, как в животе образуется ледяной ком.
— Нам нужен Дима. Он дома?
И что ты будешь делать теперь? Не откроешь? Ты прекрасно знаешь, что их это не остановит. Идиот, ты не сможешь бегать вечно. Пора уже научиться отвечать за свои поступки.
— Секунду.
Лязгнув затвором, Дмитрий прошмыгнул на лестничную площадку и быстро прикрыл за собой дверь, чтобы мама не успела ничего рассмотреть. Перед ним, прямо под чахлой подъездной лампочкой, стояли двое. Братья.
— Здравствуй, — как всегда, в своей манере сказал Старший и почему-то засмеялся. Младший тоже начал противно хихикать. Дмитрий не сразу догадался, что их рассмешило, но потом вспомнил, что так и не успел стереть пену с лица. Он торопливо стянул с себя белую майку, вытерся ей и надел обратно.
— Куда это ты набриваешься? — Сощурив зеленые глаза, спросил младший брат.
— Ночь ведь на дворе.
— Я всегда перед сном бреюсь… — замямлил Дмитрий, но запнулся, увидев, что Младший сжимает в руке продолговатый сверток из черной материи. Там явно было что-то металлическое.
Прекрати трястись! И говори ровно. Хотя бы раз в жизни веди себя как мужчина.
— Ты знаешь, зачем мы пришли, — Старший не спрашивал. Он больше не улыбался. Его небритое лицо было красивым, даже смазливым, но Дмитрий знал, что это всего лишь внешняя сторона настоящего чудовища, которая никак не связана с его черным нутром. Сейчас он мирно стоит и приветливо улыбается, сверкая ровными зубами, но уже в следующую секунду с сумасшедшим хохотом прыгает на твоей голове, не испытывая ни капли жалости.
— З-знаю, — пробормотал Дмитрий, стараясь не смотреть на то, что держал в руках Младший.
— Я разбил вашу машину. Я виноват, я это признаю.
— Нет, — Старший больно ткнул его пальцем между ребер.
— Сначала ты ее угнал, а уже потом разбил. Не знаю как, но ты залез в НАШУ машину, сука, ты посмел ее завести и даже умудрился проехать двести метров. И все это прекрасно осознавая, что тебе за это будет. Ты хотел взять то, что принадлежит нам, придурок. Ты — вор.
Дмитрий не знал, что на это ответить. Он действительно вчера пытался угнать их машину, но планировал уехать гораздо дальше. Автомобиль занесло на первом же повороте, а что произошло дальше — вспоминалось с трудом.
— Ты знаешь, как поступают с ворами? — снова подал голос Младший.
Да, мы знаем — им отрезают руки. Тебе отрежут руки! Потому что ты трус, потому что не смог довести дело до конца.
— Знаю.
— Кто тебя научил вскрывать замки? — спросил Старший.
— Отец.
— Он тоже вор?
— Да. Был. Он умер в тюрьме.
Старший почесал подбородок, о чем-то размышляя.
— Чему еще он тебя научил?
— Только замки. Он был домушником. Ну и машины, иногда… Дмитрий жался спиной в холодный металл двери и не мог понять, почему все еще стоит на ногах? Почему не валяется в луже собственной крови со сломанными руками и ногами? Нет, для начала нужно возместить ущерб, а уж после… — Знаешь, сколько ты нам должен? — спросил Младший.
— Много. Но я все отдам, клянусь! Сейчас денег у меня нет, но я найду, я знаю где… Братья переглянулись, одарив друг друга ухмылками, в которых явно читалось что-то вроде «вот и все, пацан на крючке», и Дмитрий почувствовал, как к его горлу подступает тошнота.
— Мы дадим тебе возможность расплатиться. Сегодня. Поможешь нам с одним делом, и будешь свободен. Одевайся и выходи на улицу. На все про все у тебя пять минут.
— Прямо сейчас?
— Да. Надень что-нибудь неприметное и прихвати свое барахло, которым ты работаешь.
— Димочка, а куда ты собираешься? Кто приходил?
— Друзья. Нужно ненадолго уйти, ма. Не переживай.
Дмитрий натягивал второй носок и искал глазами свои черные брюки.
Стук повторился. Для полупустой, тихой квартиры он прозвучал как настоящий раскат грома.
— Дима, кто это? — встревоженный мамин голос вывел Дмитрия из оцепенения. Она выглядывала из спальни, испуганно прижимая к груди книгу. В ее очках дрожало голубое отражение телевизора.
— С-сейчас узнаю, — заикаясь, прошептал он ей.
— Мам, возвращайся в кровать, тебе нельзя долго ходить.
Они услышали ее голос! Дверь такая тонкая… Теперь-то они наверняка знают, что ты здесь, трус. Они знают.
Женщина не сдвинулась с места, лишь поправила очки и еще сильнее прижалась к книге, словно это был ее маленький щит.
— Уже так поздно, Дим. К нам в такое время никто не приходит.
Дмитрий приложил палец к губам, давая матери знак замолчать, и осторожно подкрался к двери. Стараясь не дышать слишком громко, он посмотрел в глазок и увидел их похожие лица.
— Кто? — спросил он, чувствуя, как в животе образуется ледяной ком.
— Нам нужен Дима. Он дома?
И что ты будешь делать теперь? Не откроешь? Ты прекрасно знаешь, что их это не остановит. Идиот, ты не сможешь бегать вечно. Пора уже научиться отвечать за свои поступки.
— Секунду.
Лязгнув затвором, Дмитрий прошмыгнул на лестничную площадку и быстро прикрыл за собой дверь, чтобы мама не успела ничего рассмотреть. Перед ним, прямо под чахлой подъездной лампочкой, стояли двое. Братья.
— Здравствуй, — как всегда, в своей манере сказал Старший и почему-то засмеялся. Младший тоже начал противно хихикать. Дмитрий не сразу догадался, что их рассмешило, но потом вспомнил, что так и не успел стереть пену с лица. Он торопливо стянул с себя белую майку, вытерся ей и надел обратно.
— Куда это ты набриваешься? — Сощурив зеленые глаза, спросил младший брат.
— Ночь ведь на дворе.
— Я всегда перед сном бреюсь… — замямлил Дмитрий, но запнулся, увидев, что Младший сжимает в руке продолговатый сверток из черной материи. Там явно было что-то металлическое.
Прекрати трястись! И говори ровно. Хотя бы раз в жизни веди себя как мужчина.
— Ты знаешь, зачем мы пришли, — Старший не спрашивал. Он больше не улыбался. Его небритое лицо было красивым, даже смазливым, но Дмитрий знал, что это всего лишь внешняя сторона настоящего чудовища, которая никак не связана с его черным нутром. Сейчас он мирно стоит и приветливо улыбается, сверкая ровными зубами, но уже в следующую секунду с сумасшедшим хохотом прыгает на твоей голове, не испытывая ни капли жалости.
— З-знаю, — пробормотал Дмитрий, стараясь не смотреть на то, что держал в руках Младший.
— Я разбил вашу машину. Я виноват, я это признаю.
— Нет, — Старший больно ткнул его пальцем между ребер.
— Сначала ты ее угнал, а уже потом разбил. Не знаю как, но ты залез в НАШУ машину, сука, ты посмел ее завести и даже умудрился проехать двести метров. И все это прекрасно осознавая, что тебе за это будет. Ты хотел взять то, что принадлежит нам, придурок. Ты — вор.
Дмитрий не знал, что на это ответить. Он действительно вчера пытался угнать их машину, но планировал уехать гораздо дальше. Автомобиль занесло на первом же повороте, а что произошло дальше — вспоминалось с трудом.
— Ты знаешь, как поступают с ворами? — снова подал голос Младший.
Да, мы знаем — им отрезают руки. Тебе отрежут руки! Потому что ты трус, потому что не смог довести дело до конца.
— Знаю.
— Кто тебя научил вскрывать замки? — спросил Старший.
— Отец.
— Он тоже вор?
— Да. Был. Он умер в тюрьме.
Старший почесал подбородок, о чем-то размышляя.
— Чему еще он тебя научил?
— Только замки. Он был домушником. Ну и машины, иногда… Дмитрий жался спиной в холодный металл двери и не мог понять, почему все еще стоит на ногах? Почему не валяется в луже собственной крови со сломанными руками и ногами? Нет, для начала нужно возместить ущерб, а уж после… — Знаешь, сколько ты нам должен? — спросил Младший.
— Много. Но я все отдам, клянусь! Сейчас денег у меня нет, но я найду, я знаю где… Братья переглянулись, одарив друг друга ухмылками, в которых явно читалось что-то вроде «вот и все, пацан на крючке», и Дмитрий почувствовал, как к его горлу подступает тошнота.
— Мы дадим тебе возможность расплатиться. Сегодня. Поможешь нам с одним делом, и будешь свободен. Одевайся и выходи на улицу. На все про все у тебя пять минут.
— Прямо сейчас?
— Да. Надень что-нибудь неприметное и прихвати свое барахло, которым ты работаешь.
— Димочка, а куда ты собираешься? Кто приходил?
— Друзья. Нужно ненадолго уйти, ма. Не переживай.
Дмитрий натягивал второй носок и искал глазами свои черные брюки.
