Люба, Любочка, Любовь

Через десять минут дверь была свободна. Мокрый и уставший, Дмитрий сел прямо в снег и достал сигареты, но Младший одним быстрым движением выхватил у него пачку и этой же рукой отвесил подзатыльник.

— Нет времени, придурок. Приступай к замку.

Дмитрий сжал челюсть и промолчал, затолкав обиду поглубже. Он посмотрел на несложный замок и достал из внутреннего кармана куртки небольшой футляр из темно-синего пластика, в котором хранился его нехитрый инвентарь. Прикинув, что лучше всего воспользоваться бамп-ключом, он быстро подобрал необходимую заготовку и вставил ее в замочную скважину.

— Сколько времени это займет? — спросил наблюдавший за его движениями Младший.

— Пара минут. Может меньше.

— Приступай.

Самым первым, что почувствовал Дмитрий, когда открыл дверь, была мерзкая вонь. Тот самый приторно-сладкий запах, который если почувствовал хотя бы раз в жизни, то уже никогда не спутаешь ни с чем другим — запах разлагающейся плоти.

Поверить не могу, это же мертвечина! Ну, что, ты все еще думаешь, что удача на твоей стороне?

— Ну нет, я туда не пойду, — сказал Дмитрий и попятился назад, но наткнулся позвоночником на что-то твердое и острое.

— Пойдешь, — спокойно возразил Старший, — там может быть сейф. К тому же вдвоем мы все не утащим.

— Ты что, не чувствуешь запах? И с чего ты взял, что я умею вскрывать сейфы? — попытался соврать Дмитрий, но Младший приставил к его горлу острый конец фомки и прошипел сквозь зубы:

— Закрой рот и делай. Запах, бля, ему не нравится.

Вонь усилилась. Она была отвратительной, но вместе с тем и притягательной. В ней был какой-то едва уловимый, тонкий аромат, который хотелось разнюхать как следует, и от этого желания становилось еще омерзительнее.

— Давайте быстрее покончим с этим, — сказал Дмитрий и потянулся к выключателю света, но Старший схватил его за руку.

— Свет включать нельзя — спалимся. Вот, возьми, — он протянул Дмитрию зажигалку со встроенным фонарем.

— И не вздумай светить на окна.

Младший достал из кармана точно такую же зажигалку и включил ее фонарик. Рассеянный лучик слабого света осветил стены с вешалками, на которых висела верхняя одежда и шапки. На полу стояли дорогие туфли, ботинки и несколько пар женской обуви. Дмитрий тяжело вздохнул, включил свой фонарь и последовал за Младшим вглубь коридора. Вскоре троица вышла в гостиную. Снаружи дом вовсе не казался богатым, но внутри это был настоящий дворец — высокие потолки, на стенах дорогие картины в человеческий рост, в дальней стене широкий камин и стопка дров. Мебель была старая, практически вся из дерева, но явно не дешевая.

— Смотрите, — тихо сказал Старший, показывая куда-то вниз.

Дмитрий подошел к нему и увидел на полу темно-бурое пятно, к которому вели такого же цвета отпечатки человеческих ладоней.

— Это что, кровь? — шепотом спросил он.

— Да. Люба даже не стала ее вытирать. Наверное, здесь она его и добила, видишь разводы? Он пытался уползти.

Дмитрий не мог оторвать глаз от засохшей лужи. Он словно наблюдал со стороны за тем, как мужчина заваливается на пол, пытается подняться, но поскальзывается на собственной крови и снова падает. Именно в этот момент зонт пронзил его в последний раз.

— Больная сука. Она никогда мне не нравилась.

— Здесь кроме картин ничего нет, — с легкой досадой в голосе сказал Младший после того, как обошел всю комнату. Кровь его не интересовала.

— Нужно искать еще.

— Ты пойдешь туда, — Старший и посветил на деревянную дверь, рядом с которой стоял его брат, — а мы посмотрим, что там дальше по коридору.

Кровавые следы вели из-под той самой двери, на которую указал Старший, и Младший это заметил. Его лицо не выражало страха, но фомку, на всякий случай, он сжал крепче.

— Хорошо.

Дмитрий первым поспешил выйти из гостиной обратно в коридор и с облегчением выдохнул. Здесь вонь чувствовалась гораздо слабее, и ему стало намного лучше вдали от крови.

Старший подтолкнул его сзади, и они пошли дальше, но не успели дойти даже до первой двери, когда услышали со стороны гостиной сначала вскрик, а потом отборный мат. Быстро вернувшись, они увидели, что дверь с кровавым следом была распахнута. Младший стоял к ним спиной, склонившись над огромной кроватью, и что-то внимательно разглядывал.

— Она здесь, — тихо сказал он, не оборачиваясь.

— Люба. Вот она, мертвая.

Дмитрию стало дурно. Он схватился за стол, чтобы не упасть, и сел на один из деревянных стульев. Младший обернулся на скрип, но быстро вернулся к своей находке.

— Ты ведь сказал, что ее нет дома, — прохрипел Дмитрий Старшему, но тот не обратил на него внимания и медленно зашел в комнату с трупом, которая, по-видимому, была спальней.

— Охренеть, — послышался оттуда его голос.