22 мин, 51 сек 5560
И только голос Тины шелестел вокруг него, не давая до конца раствориться в плавящем мясо и кости пламени.
— Я любила его. Понимаешь? Любила. И хотела остаться. Забыть про прошлое. Платила шаманам, бабкам, сектантам… деньги кончались. А он не понимал. И я сорвалась. Вернулась к себе. И все равно пла́чу. Раньше платила, а теперь пла́чу. Думаешь, сколько он меня будет искать? День? Неделю? Доведет моих родителей до слез? Поверит им? Как ты думаешь?
Сердце Зимина екнуло в последний раз и остановилось.
— Илья тоже тебя любил, — буркнул он, поднимаясь с пола. Отряхнул колени. Морщась, потянул волос из-под ногтя.
— Не как ты его, но все же… Не рыдай.
Бывший головопатолог сошел с поезда в Пурпе и уселся на вокзале ждать состава в южном направлении, к черешне.
Утром в вагоне включили радио. На удивление, из скрипучего приемника звучало не диско десятилетней давности и не «Белые розы», а свежие новости.
Проводница шваркнула на столик стакан с чаем и удалилась к себе, шипя «сошел раньше и белье не сдал… самый умный, к-козел».
Илья звенел ложечкой, щурясь от головной боли.
— Авария на привокзальной площади в Тобольске, — деловито вещал диктор.
— Водитель такси не справился с управлением и врезался в фонарный столб. Водитель погиб на месте, пассажир к вечеру скончался в реанимации от полученных травм.
Илья допил чай и стал собирать вещи. В окно он старался не смотреть — в рассветных сумерках почему-то казалось, что от подножия железнодорожной насыпи, из-под снежного одеяла расползается черная гниль. Илье даже казалось, что он чувствует на губах сладковатый привкус, хотя… он же не клал сахар в чай?
Страница
7 из 7
7 из 7