Тьма

Ленка шутливо толкнула меня в бок, я улыбнулся и обнял ее крепче.

— Да, лазили, но при свете дня там неопасно, — Кос поворошил угли палкой, и огненные искорки вмиг взвились в ночную тьму. Он медленно начал.

— Мне моя бабка часто, еще в детстве, наказывала не ходить туда ночью. И это были не просто байки, которыми пугают детей, чтобы те хорошо кушали и не шалили, — бабушка просила, умоляла не ходить туда. Один раз мы с ней ссорились, не помню из-за чего — какой-то пустяк — и я в гневе крикнул: «Сейчас пойду и залезу в этот дом!» Но гнев мой, как рукой сняло — бабушка резко побледнела и схватилась за стенку. После того, как мы ее уже отпоили валокордином, она взяла с меня слово никогда не ходить туда ночью. Заставила три раза произнести. Никогда. Никогда. НИКОГДА! — Кос замолчал, задумчиво глядя в огонь, но не видя ничего перед собой, целиком окунувшись в воспоминания.

— Бабули все такие. Меня в детстве пугали Бабайкой под кроватью и Водяным монстром. Но боятся стоит лишь их неумного желания накормить, — неуклюже пошутил Женя.

— Моя бабушка не такая, — покачал головой Кос, — она прошла всю войну, и мало что может ее испугать. И уж точно не старая рухлядь и доски. Она рассказывала, что когда была маленькой, этот дом УЖЕ был здесь. И он УЖЕ был старым. Люди не могли вспомнить, когда его построили, откуда он взялся и кто его хозяин. Словно он существовал здесь всегда, с самого начала заселения деревни, но уже умерли все те, кто мог бы об этом рассказать. Люди никогда не жили там, но это не значит, что он пустой. Вы не замечали, как вы быстро о нем забываете? Как смотрите на этот дом, но ваш взгляд скользит дальше? Спроси у вас, сколько домов в деревне, вам не придет в голову его посчитать. Да, мы там лазили пару раз, но быстро прекратили. Почему? Это же идеальное место для мальчишек! Заброшенный дом в деревне! Так почему?

Мы молчали. Я удивился, поняв, что он прав на все сто процентов. Он виден с моего крыльца, но мысли не задерживались на нем, а через полчаса ты забывал совсем о его существовании. Если только кто не напомнит или скажет.

— Никогда об этом не думали, да? А я часто. Но не рассказывал никому. Словно мозг пытается выкинуть его из реальности. Словно пытается нас защитить от того, что мы не понимаем и боимся.

— Хватит нас пугать! — Женька встал.

— Все расказни и выдумки! Нафига ты все это придумываешь? Или ты реально веришь во все это, да? Нам просто он не интересен и мы забываем. ВСЕ. Тут нет ничего сверхъестественного! Ни-че-го. Может, ты ещё и «Битву экстрасенсов» смотришь? Тебе лечиться надо, больной.

Кос взвился с бревна и заорал прямо в лицо Жене:

— Я не больной! И не псих! Если ты такой дофига разумный и смелый, сходи туда! Давай, прямо сейчас, ночью! Зассал, а!

— Я схожу, — услышал я собственный голос. Как бы я хотел сейчас вернуть эти слова назад, запрятать их поглубже и никогда не говорить. Но тогда это казалось забавным, любопытным и веселым. Алкоголь притупил страх, притупил мысли, оставив лишь вкус вседозволенности и пьяной безбашенности.

— Не ходи! — Лена вцепилась в мою руку.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Я боюсь!

Её страх лишь подзадорил меня, я хотел немного повредничать и попугать ее.

— Не ходи! — Кос серьезно смотрел на меня.

— Я прошу тебя, как друга.

Но я был упрям тогда и не желал ничего слышать. Выдвинув вперед подбородок, я отрицательно мотнул головой и пошел в сторону дома.

Ребята поплелись за мной, пытаясь на ходу отговорить от этой затеи. Впрочем, кажется, они не до конца осознали серьезность моих намерений.

Наконец мы подошли к дому.

— Пожалуйста, Олег, прошу тебя, брось эти глупости! — со слезами в голосе просила Лена, повиснув на руке. Но я едва ли обращал внимание на происходящее вокруг — всем мои мысли были захвачены домом. Он стоял на пригорке, покосившийся в одну сторону, с мшистыми боками и просевшим в землю фундаментом. Окна были выбиты, осколки стекла торчали из рамы, поблескивая на лунном свете. А за окнами была тьма. В голову пришла мысль, что в этом доме темней, чем где бы то ни было. Ночь вокруг и небо были темны, окна стоящих поблизости жилых домов были темны, но эти окна… тьма за ними отторгала любой свет, она была мягкая, вязкая, словно гуашь, и она смотрела на меня.

«Такая тьма может поглотить, может съесть. Ее можно потрогать, настолько она реальна, — внезапно пришло мне в голову. Это испугало меня, ведь мысль была настолько внезапная и чужая. Но против моего желания мысли понеслись дальше, — какая тьма на ощупь? А на вкус?».

Я попытался взять себя в руки. Это всего лишь старые бревна. Это рухлядь.

— Рухлядь, — голос сорвался. Ребята, завороженные созерцанием дома, вздрогнули и удивленно покосились. Лунный свет на стекле и слепые проемы корчились от безмолвного хохота.