Элина, многолетний автор с большим рейтингом пишет: «Кукла в окне»: «Жуткая сказка, но с хорошим концом».
Добавить в моё избранное
21 мин, 51 сек 274
Триллер, мистика…
Беженцы находят себе кров в заброшках, погорельцы тоже заселяются в неживых домах, кажется, что дом оживает, радуется, что на старость он скоротает уже не в одиночестве. Заброшенные дома как дети, которых любили, наряжали, а потом взяли да в детдом бросили. Вместо детдома — печальный логический конец при полном одиночестве.
Мне всегда грустно проходить мимо таких домов. Воображение рисует такие картины реальной жизни.
Мальчик растет, превращается в юношу, в деревнях рано женятся и выходят замуж, отец и родственники, чаще отец со старшими сыновьями рубят деревья, собирают срубы, перевозят на участок и строится дом.
Потом он приводит свою жену и начинается веселая жизнь для дома. Ему хорошо, он счастлив!
Он — как член этой семьи, он — свидетель всего и даже бОльшего, чем знают все члены семейства. Но он не выдаст тайны.
Дети вырастают, но уже и города появились. Все хотят жить легко и без деревенских ежедневных забот, по возможности, перебираются в города. Иногда и одинокого родителя забирают. Закрывают двери.
Дом в недоумении. Он, как собачка, сначала ждет их, ведь они уезжали в город на базар продавать, или подольше — в гости в большие города. Но они возвращались к нему, и он бы запрыгал от радости, как ребенок, но он отдавал свое тепло людям бескорыстно и от души, от всего печного сердца!
Вот так я представляю дома в деревне как людей.
Потом запирают, не могут по разным причинам даже наведать избу. Все стареет, без ремонта, без покраски и побелки все гниёт от сырости, тухнет, разваливается потихонечку.
Даже некогда свежие доски, которыми заколотили окна, со временем сливаются с темным цветом дома.
Так, из десяти домов, разбросанных тут и там без улицы, осталось только четыре. И то, одни старухи да хромой дед.
Как они выживают, это уже другая история. Как другие, в интернете можно посмотреть.
Линда с Венерой любят путешествовать по деревням, эту любят тоже, потому что здесь тихо и спокойно, старики к ним привыкли, иногда они копят и покупают им одинаковые продукты — макароны в пачках, сахар, соль, заварки. Даже не печеньки или простенькие конфеты выделяют, ведь у них тоже когда-то были бабушки, а эти бабушки тоже были девочками, и даже не могли и думать, что вот так неинтересно завершится их жизненный путь. А они говорят, что в этой деревеньки и сельповский магазин был, а учиться дети ходили пешком за пять километров в большую деревню, где правление, библиотека были.
Потом они спускались к речке, стелили плед и просто лежали и любовались природой.
Как-то от города отдохнуть, глаз порадовать красотой природы.
Но, как это бывает, неожиданно покапал дождик, потом подозрительно стал набирать обороты, пошлепал по земле, подружки быстро вскочили, собрали пледы, еды и побежали на гору.
Дождик уже не на шутку перешел на ливень.
Они не решились беспокоить стариков, а решили побежать к домику, где никто не жил.
— Смотри, айда туда, где кукла?
— Какая кукла? Где?
— Вон, на чердаке!
— Какая красивая, надо посмотреть, давай, бежим!
Они толкнули широкую дверь в воротах, она как будто пыталась открыться, да что-то мешало старой конструкции это сделать. Девушки налегли и забежали во двор.
Старое крыльцо было дырявым, все протекало, поэтому они быстро через ступеньки забежали на крыльцо и толкнули дверь в дом. Они обрадовались, что ее не заперли или давно уже здесь просто никто не «времянничает».
— Хорошо, что мы на всякий пожарный куртки берем. Внутри не промокло.
— У меня тоже.
Подруги сели, предварительно осторожно проверяя на прочность, широкую скамью вдоль стены у окон, которая была забита гвоздями. Стол кто-то отодвинул ближе к былой печи. Там стояли толстые деревянные табуреты.
Наверху по крыше прыгал дождь, будто пытался продырявить ржавую крышу, в которой уже были много разного размера дыр и половина крыши вообще не было, либо она была ветром откинута в сторону, и под своей тяжестью она уже не возвращалась на прежнее место.
Пока они сидели молча, осматривая дом, дождь также неожиданно закончился.
— Пойдем?
— Нет, погоди, он еще немного докапает, уйдет, тогда выйдем. Не охота промокать.
— Давай сюда будем приезжать, это будет наш дом?
— Отл! Хорошая идея!
Девушки прошлись дальше кухни, оказались во второй комнате, которая, на удивление, оказалась спальней. Значит, кухня это и гостиная, раз она большая и больше нет комнат.
А снаружи дом казался таким огромным, в одной кухне только четыре окна, да в спальне по два друг против друга. Глухая стена закрывала вид на соседние дома.
За печкой они увидели лестницу на чердак.
Беженцы находят себе кров в заброшках, погорельцы тоже заселяются в неживых домах, кажется, что дом оживает, радуется, что на старость он скоротает уже не в одиночестве. Заброшенные дома как дети, которых любили, наряжали, а потом взяли да в детдом бросили. Вместо детдома — печальный логический конец при полном одиночестве.
Мне всегда грустно проходить мимо таких домов. Воображение рисует такие картины реальной жизни.
Мальчик растет, превращается в юношу, в деревнях рано женятся и выходят замуж, отец и родственники, чаще отец со старшими сыновьями рубят деревья, собирают срубы, перевозят на участок и строится дом.
Потом он приводит свою жену и начинается веселая жизнь для дома. Ему хорошо, он счастлив!
Он — как член этой семьи, он — свидетель всего и даже бОльшего, чем знают все члены семейства. Но он не выдаст тайны.
Дети вырастают, но уже и города появились. Все хотят жить легко и без деревенских ежедневных забот, по возможности, перебираются в города. Иногда и одинокого родителя забирают. Закрывают двери.
Дом в недоумении. Он, как собачка, сначала ждет их, ведь они уезжали в город на базар продавать, или подольше — в гости в большие города. Но они возвращались к нему, и он бы запрыгал от радости, как ребенок, но он отдавал свое тепло людям бескорыстно и от души, от всего печного сердца!
Вот так я представляю дома в деревне как людей.
Потом запирают, не могут по разным причинам даже наведать избу. Все стареет, без ремонта, без покраски и побелки все гниёт от сырости, тухнет, разваливается потихонечку.
Даже некогда свежие доски, которыми заколотили окна, со временем сливаются с темным цветом дома.
Так, из десяти домов, разбросанных тут и там без улицы, осталось только четыре. И то, одни старухи да хромой дед.
Как они выживают, это уже другая история. Как другие, в интернете можно посмотреть.
Линда с Венерой любят путешествовать по деревням, эту любят тоже, потому что здесь тихо и спокойно, старики к ним привыкли, иногда они копят и покупают им одинаковые продукты — макароны в пачках, сахар, соль, заварки. Даже не печеньки или простенькие конфеты выделяют, ведь у них тоже когда-то были бабушки, а эти бабушки тоже были девочками, и даже не могли и думать, что вот так неинтересно завершится их жизненный путь. А они говорят, что в этой деревеньки и сельповский магазин был, а учиться дети ходили пешком за пять километров в большую деревню, где правление, библиотека были.
Потом они спускались к речке, стелили плед и просто лежали и любовались природой.
Как-то от города отдохнуть, глаз порадовать красотой природы.
Но, как это бывает, неожиданно покапал дождик, потом подозрительно стал набирать обороты, пошлепал по земле, подружки быстро вскочили, собрали пледы, еды и побежали на гору.
Дождик уже не на шутку перешел на ливень.
Они не решились беспокоить стариков, а решили побежать к домику, где никто не жил.
— Смотри, айда туда, где кукла?
— Какая кукла? Где?
— Вон, на чердаке!
— Какая красивая, надо посмотреть, давай, бежим!
Они толкнули широкую дверь в воротах, она как будто пыталась открыться, да что-то мешало старой конструкции это сделать. Девушки налегли и забежали во двор.
Старое крыльцо было дырявым, все протекало, поэтому они быстро через ступеньки забежали на крыльцо и толкнули дверь в дом. Они обрадовались, что ее не заперли или давно уже здесь просто никто не «времянничает».
— Хорошо, что мы на всякий пожарный куртки берем. Внутри не промокло.
— У меня тоже.
Подруги сели, предварительно осторожно проверяя на прочность, широкую скамью вдоль стены у окон, которая была забита гвоздями. Стол кто-то отодвинул ближе к былой печи. Там стояли толстые деревянные табуреты.
Наверху по крыше прыгал дождь, будто пытался продырявить ржавую крышу, в которой уже были много разного размера дыр и половина крыши вообще не было, либо она была ветром откинута в сторону, и под своей тяжестью она уже не возвращалась на прежнее место.
Пока они сидели молча, осматривая дом, дождь также неожиданно закончился.
— Пойдем?
— Нет, погоди, он еще немного докапает, уйдет, тогда выйдем. Не охота промокать.
— Давай сюда будем приезжать, это будет наш дом?
— Отл! Хорошая идея!
Девушки прошлись дальше кухни, оказались во второй комнате, которая, на удивление, оказалась спальней. Значит, кухня это и гостиная, раз она большая и больше нет комнат.
А снаружи дом казался таким огромным, в одной кухне только четыре окна, да в спальне по два друг против друга. Глухая стена закрывала вид на соседние дома.
За печкой они увидели лестницу на чердак.
