Шестого апреля, аккурат на третий день после окончания ремонта, я нашёл под самым потолком коридора железное пятно. Маленький тёмный кружок притаился немного ниже полоски на обоях, и поначалу я принял его за шляпку гвоздя — неподалёку висела картина. Но, присмотревшись внимательнее, я понял, что ошибся — в обоях была проделана аккуратная дырочка, и пятно помещалось туда, как влитое…
Добавить в моё избранное
9 мин, 16 сек 13301
Неподалёку от этой гусеницы я также увидел круглое железное пятно. Оно поместилось в ямку на стволе дерева так же хорошо, как и то, которое было у меня дома.
— Вот так-так, — я почесал бороду, обошёл дуб по кругу, но, не найдя ничего интересного, отправился дальше.
Весь парк по выбранной тропинке можно было пройти за пятнадцать минут, но я гулял почти полчаса. Солнечные лучи сверкали в крохотных сосульках на ветвях, напоминающих скрюченные пальцы. Часто мне попадались птичьи следы, но я никогда не умел их различать. Кажется, длинные принадлежали снегирям, более широкие — вороне или сороке, а квадратные и шестипалые я не узнал. Подумав, я решил взять в библиотеке книгу о следах на снегу, когда пойду возвращать взятую сегодня.
Мне не хотелось идти домой так рано, поэтому, пройдя старый парк насквозь, я направился в лабиринт улочек соседнего квартала. Когда-то там находилась редакция местной газеты, длинное невысокое здание из красного кирпича, но потом оно сломалось пополам, и вместо него отстроили обычный спальный район. Те, кого туда поселили, очень быстро устали от однообразного вида своих жилищ и украсили их по мере фантазии. Теперь там есть дом-слон, дом-жираф, дом-автомобиль, дом-пианино, дом-букварь и много других интересных построек. Чтобы понять их скрытый дизайн, нужно проявить воображение — но потом всё становится совершенно понятным. Я до сих пор не разгадал многие из них, а в некоторых видел сразу несколько разных форм. В остальном этот квартал был скучный и замусоренный. Здесь лежали горы снега, и ходить было трудно, поэтому домой я вернулся только к пяти часам вечера.
Проходя через дворик к двери подъезда, я снова увидел Фаину Владимировну — она сидела в будке Бима, а вместо левого глаза у неё было железное пятно. Я сделал вид, что не заметил её, и зашёл в дом. Мало ли, какие причуды бывают у людей — это не повод их беспокоить.
После прогулки я устал, поэтому не стал идти по лестнице, а дождался лифта, хотя подниматься было невысоко — на третий этаж. Я привёл себя в порядок, заварил ещё чаю, сделал себе бутерброд с колбасой и пошёл смотреть на первое железное пятно. Оно по-прежнему было там, где я его оставил. Подумав, я зашёл в ванную комнату, взял тряпочку из тазика с водой, вернулся и стёр треугольник. Воды оказалось больше, чем я думал, и по обоям потекли некрасивые чёрные капли. Мне пришлось задержаться на семнадцать минут, чтобы от них избавиться. Я убедился, что с обоями всё в порядке, поковырял железное пятно ногтем и постучал по нему, но не нашёл ничего нового.
— Ладно, — решил я, выключил в доме свет и отправился спать.
Следующим утром меня разбудил телефонный звонок. В моём офисе прорвало трубу, и его пришлось на время закрыть, поэтому у меня появился ещё один свободный день. Я вспомнил, что собирался обменять книги в библиотеке, и постарался сделать это побыстрее — с севера надвигалась большая тёмная туча, которая предвещала непогоду.
Я торопился, поэтому выбрал первую попавшуюся книгу о следах на снегу — «Спутник следопыта» профессора А. Н. Формозова, которую когда-то в школе нам задавали для летнего чтения. На улице начинало холодать, а я не взял с собой тёплую куртку, поэтому был очень рад вернуться в тёплую квартиру. Из книги я узнал следующее.
«Дятел слетает со «станка», оставив в нём разбитую шишку. Крикнув своё бодрое «кик-кик-кик», он вспархивает на вершину ближайшей сосны и исчезает в её запорошенной снегом хвое. Вскоре вы видите, как, найдя шишку и несколько раз ударив клювом по её черешку, дятел повисает на ней, а через мгновение, оторвав, слетает вниз, к «станку». Здесь, цепко держась за неровности коры, он перекладывает ношу в лапы и начинает клювом выдергивать из «станка» старую разбитую шишку. Кто-нибудь, пожалуйста, спасите меня! Ловким, даже лихим движением головы дятел отшвыривает её, крепко заколачивает в «станок» свежую шишку, лёгким ударом проверяет, хорошо ли она держится, и начинает разбивать чешуи, доставать смолистые мелкие семечки. «Тук-тук, тук-тук» — целыми днями, от рассвета до вечера, несутся стуки из ельника к ельнику, из сосняка к сосняку.» К сожалению, я плохо запомнил виденные вчера следы, поэтому был недостаточно уверен, какой птице они могли принадлежать — вороне или сороке. Они казались мне слишком похожими, к тому же я слышал, что за последние десятилетия вороны заметно подросли, а книга была написана давно.
За окном началась метель. Огромные хлопья снега вначале просто падали, потом стали носиться, как растревоженные пчёлы, и залепили мне окно снаружи. Мне не хотелось выпустить из комнаты тёплый воздух, поэтому я решил подождать, пока всё закончится. Через несколько минут, видимо, завалило и подстанцию, потому что в доме погас свет. Сразу стало темно, как вечером, хотя было ещё только утро. Я не хотел никуда выходить из квартиры или ложиться спать снова, так что мне пришлось искать старую коробку со свечами.
— Вот так-так, — я почесал бороду, обошёл дуб по кругу, но, не найдя ничего интересного, отправился дальше.
Весь парк по выбранной тропинке можно было пройти за пятнадцать минут, но я гулял почти полчаса. Солнечные лучи сверкали в крохотных сосульках на ветвях, напоминающих скрюченные пальцы. Часто мне попадались птичьи следы, но я никогда не умел их различать. Кажется, длинные принадлежали снегирям, более широкие — вороне или сороке, а квадратные и шестипалые я не узнал. Подумав, я решил взять в библиотеке книгу о следах на снегу, когда пойду возвращать взятую сегодня.
Мне не хотелось идти домой так рано, поэтому, пройдя старый парк насквозь, я направился в лабиринт улочек соседнего квартала. Когда-то там находилась редакция местной газеты, длинное невысокое здание из красного кирпича, но потом оно сломалось пополам, и вместо него отстроили обычный спальный район. Те, кого туда поселили, очень быстро устали от однообразного вида своих жилищ и украсили их по мере фантазии. Теперь там есть дом-слон, дом-жираф, дом-автомобиль, дом-пианино, дом-букварь и много других интересных построек. Чтобы понять их скрытый дизайн, нужно проявить воображение — но потом всё становится совершенно понятным. Я до сих пор не разгадал многие из них, а в некоторых видел сразу несколько разных форм. В остальном этот квартал был скучный и замусоренный. Здесь лежали горы снега, и ходить было трудно, поэтому домой я вернулся только к пяти часам вечера.
Проходя через дворик к двери подъезда, я снова увидел Фаину Владимировну — она сидела в будке Бима, а вместо левого глаза у неё было железное пятно. Я сделал вид, что не заметил её, и зашёл в дом. Мало ли, какие причуды бывают у людей — это не повод их беспокоить.
После прогулки я устал, поэтому не стал идти по лестнице, а дождался лифта, хотя подниматься было невысоко — на третий этаж. Я привёл себя в порядок, заварил ещё чаю, сделал себе бутерброд с колбасой и пошёл смотреть на первое железное пятно. Оно по-прежнему было там, где я его оставил. Подумав, я зашёл в ванную комнату, взял тряпочку из тазика с водой, вернулся и стёр треугольник. Воды оказалось больше, чем я думал, и по обоям потекли некрасивые чёрные капли. Мне пришлось задержаться на семнадцать минут, чтобы от них избавиться. Я убедился, что с обоями всё в порядке, поковырял железное пятно ногтем и постучал по нему, но не нашёл ничего нового.
— Ладно, — решил я, выключил в доме свет и отправился спать.
Следующим утром меня разбудил телефонный звонок. В моём офисе прорвало трубу, и его пришлось на время закрыть, поэтому у меня появился ещё один свободный день. Я вспомнил, что собирался обменять книги в библиотеке, и постарался сделать это побыстрее — с севера надвигалась большая тёмная туча, которая предвещала непогоду.
Я торопился, поэтому выбрал первую попавшуюся книгу о следах на снегу — «Спутник следопыта» профессора А. Н. Формозова, которую когда-то в школе нам задавали для летнего чтения. На улице начинало холодать, а я не взял с собой тёплую куртку, поэтому был очень рад вернуться в тёплую квартиру. Из книги я узнал следующее.
«Дятел слетает со «станка», оставив в нём разбитую шишку. Крикнув своё бодрое «кик-кик-кик», он вспархивает на вершину ближайшей сосны и исчезает в её запорошенной снегом хвое. Вскоре вы видите, как, найдя шишку и несколько раз ударив клювом по её черешку, дятел повисает на ней, а через мгновение, оторвав, слетает вниз, к «станку». Здесь, цепко держась за неровности коры, он перекладывает ношу в лапы и начинает клювом выдергивать из «станка» старую разбитую шишку. Кто-нибудь, пожалуйста, спасите меня! Ловким, даже лихим движением головы дятел отшвыривает её, крепко заколачивает в «станок» свежую шишку, лёгким ударом проверяет, хорошо ли она держится, и начинает разбивать чешуи, доставать смолистые мелкие семечки. «Тук-тук, тук-тук» — целыми днями, от рассвета до вечера, несутся стуки из ельника к ельнику, из сосняка к сосняку.» К сожалению, я плохо запомнил виденные вчера следы, поэтому был недостаточно уверен, какой птице они могли принадлежать — вороне или сороке. Они казались мне слишком похожими, к тому же я слышал, что за последние десятилетия вороны заметно подросли, а книга была написана давно.
За окном началась метель. Огромные хлопья снега вначале просто падали, потом стали носиться, как растревоженные пчёлы, и залепили мне окно снаружи. Мне не хотелось выпустить из комнаты тёплый воздух, поэтому я решил подождать, пока всё закончится. Через несколько минут, видимо, завалило и подстанцию, потому что в доме погас свет. Сразу стало темно, как вечером, хотя было ещё только утро. Я не хотел никуда выходить из квартиры или ложиться спать снова, так что мне пришлось искать старую коробку со свечами.
