Во Франции в начале 70-х авангардные бои против расхожей морали вели малоизвестные или вовсе анонимные авторы подрывных короткометражных лент, от которых явственно исходил запах серы. Как правило, этим фильмам, отснятым на 16-ти миллиметровой пленке, была присуща предельная техническая простота, эстетический аскетизм и привкус эксперимента, который проводился обычно над ближайшими друзьями и любовницами самих авторов.
Добавить в моё избранное
5 мин, 37 сек 13837
«Мы уже не сможем жить без своих мучителей», — признается одна женщина.
Обозреватель «Партизан ревю» Дж. Ивенс констатирует, что отблеск безумия падает и на зрителя. Пять с половиной часов пролетают незамеченными. Отмечен немалый процент зрителей, которые, отведав секснаркотика — всего лишь на экране! — затем приходят на картину Толедоно по десять и более раз. В своих эротических грезах они мечтают очутиться в камере пыток спецслужбы — в качестве кого? А рецензия в «Корьерра делла сера» была озаглавлена так: «Секснаркотик» Толедоно — лишь слабый отблеск безумий человеческого общества».
Звук этот камертонно задает историю юного мужчины, неспособного достичь вершин полового возбуждения и обращающегося поэтому к помощи опытного психоаналитика, образ которого с обычным для себя высоким уровнем исполнительского мастерства раскрывает Лола Каресси. Однако самые изощренные методики, к которым прибегает во время сеансов эта зрелая сорокалетняя женщина, не дают ощутимых результатов. На карту поставлена честь специалиста высочайшего класса, задета профессиональная гордость. И женщина-психоаналитик решается прибегнуть к последнему средству: использовать собственное тело, весь свой бесконечно богатый арсенал любовных ухищрений, чтобы «раскрыть» пациента. Кинокритик из «Сатерди саплементер» пишет, что последующие 50 минут фильма оказались самыми мучительными в его карьере зрителя и мужчины.
Изощреннейшие эротические игры, поданные в высшей степени натуралистично, убедительно и в то же время холодно-отстраненно изматывают публику не меньше, чем самих исполнителей. Иными словами, роскошная героиня Каресси оказывается на грани и чисто женского поражения, тем более горького, что она в глубине души отчаянно страшится наступления осени. В одном из перерывов между изнурительными любовными схватками героиня готовит коктейль и случайно обращает внимание на то, что ее партнер как-то уж слишком чутко прислушивается к позвякиванию льдинок в стакане. Полушутя-полусерьезно берет она кубик льда щипчиками и аккуратно, задумчиво несет над простирающимся внизу загорелым мужским телом. Этот беззвучный пролет чего-то обжигающе-холодного над нескончаемыми холмами и равнинами превосходно сформированного мужского тела, этот стальной клюв исследовательницы, поиск, почти вслепую, некоей заветной точки становится кульминацией ленты, и воспринимается словно символ внутреннего холода и неспособности пациента растопить отчуждение даже в сексе.
Словно хищная птица щипцы замирают над мускулистыми ягодицами мужчины и неуловимым движением вталкивают льдинку в темные глубины ануса. Душераздирающий крик (Бреннер потом рассказывал, что вопль этот записывался 43 раза!) потрясает зрителя. В нем ужас неожиданности, сладострастие, торжество. Оргазм, неотступно снимаемый крупным планом, длится на экране целых 6 минут. Полуслучайно, благодаря лишь женской интуиции и наблюдательности врач-психоаналитик нащупала многолетний комплекс пациента, коренящийся в удивительной и очень яркой ситуации, которая приключилась с ним в пятилетнем возрасте. Но пересказывать ее — значит строить слишком сложное и слишком специфичное повествование скорее для узких специалистов, чем для широкой публики. Лента закольцована вступительным кадром, и даже покидая зал, зрители продолжают слышать тихое, мелодичное треньканье «Льдинки» Бреннера, который только после этого фильма, в возрасте 42 лет обзавелся семьей. Впрочем, это могло оказаться и простым совпадением.
Обозреватель «Партизан ревю» Дж. Ивенс констатирует, что отблеск безумия падает и на зрителя. Пять с половиной часов пролетают незамеченными. Отмечен немалый процент зрителей, которые, отведав секснаркотика — всего лишь на экране! — затем приходят на картину Толедоно по десять и более раз. В своих эротических грезах они мечтают очутиться в камере пыток спецслужбы — в качестве кого? А рецензия в «Корьерра делла сера» была озаглавлена так: «Секснаркотик» Толедоно — лишь слабый отблеск безумий человеческого общества».
Антуан Бреннер, США, «Льдинка» (в первоначальном показе «Ледяной Огонь»)
Эта замечательная полуторачасовая лента напоминает скорее психоаналитический этюд, чем произведение искусства. В кинематографических кругах даже ходили упорные разговоры о том, что изумительно одаренный режиссер решал в этом фильме не столько художественные, сколько личностные проблемы. Первый кадр, не раз описывавшийся в позднейших кинематографических руководствах, являет собой мастерски снятые в косых лучах заходящего солнца два высоких бокала с коктейлем, в которых едва слышно позвякивают льдинки.Звук этот камертонно задает историю юного мужчины, неспособного достичь вершин полового возбуждения и обращающегося поэтому к помощи опытного психоаналитика, образ которого с обычным для себя высоким уровнем исполнительского мастерства раскрывает Лола Каресси. Однако самые изощренные методики, к которым прибегает во время сеансов эта зрелая сорокалетняя женщина, не дают ощутимых результатов. На карту поставлена честь специалиста высочайшего класса, задета профессиональная гордость. И женщина-психоаналитик решается прибегнуть к последнему средству: использовать собственное тело, весь свой бесконечно богатый арсенал любовных ухищрений, чтобы «раскрыть» пациента. Кинокритик из «Сатерди саплементер» пишет, что последующие 50 минут фильма оказались самыми мучительными в его карьере зрителя и мужчины.
Изощреннейшие эротические игры, поданные в высшей степени натуралистично, убедительно и в то же время холодно-отстраненно изматывают публику не меньше, чем самих исполнителей. Иными словами, роскошная героиня Каресси оказывается на грани и чисто женского поражения, тем более горького, что она в глубине души отчаянно страшится наступления осени. В одном из перерывов между изнурительными любовными схватками героиня готовит коктейль и случайно обращает внимание на то, что ее партнер как-то уж слишком чутко прислушивается к позвякиванию льдинок в стакане. Полушутя-полусерьезно берет она кубик льда щипчиками и аккуратно, задумчиво несет над простирающимся внизу загорелым мужским телом. Этот беззвучный пролет чего-то обжигающе-холодного над нескончаемыми холмами и равнинами превосходно сформированного мужского тела, этот стальной клюв исследовательницы, поиск, почти вслепую, некоей заветной точки становится кульминацией ленты, и воспринимается словно символ внутреннего холода и неспособности пациента растопить отчуждение даже в сексе.
Словно хищная птица щипцы замирают над мускулистыми ягодицами мужчины и неуловимым движением вталкивают льдинку в темные глубины ануса. Душераздирающий крик (Бреннер потом рассказывал, что вопль этот записывался 43 раза!) потрясает зрителя. В нем ужас неожиданности, сладострастие, торжество. Оргазм, неотступно снимаемый крупным планом, длится на экране целых 6 минут. Полуслучайно, благодаря лишь женской интуиции и наблюдательности врач-психоаналитик нащупала многолетний комплекс пациента, коренящийся в удивительной и очень яркой ситуации, которая приключилась с ним в пятилетнем возрасте. Но пересказывать ее — значит строить слишком сложное и слишком специфичное повествование скорее для узких специалистов, чем для широкой публики. Лента закольцована вступительным кадром, и даже покидая зал, зрители продолжают слышать тихое, мелодичное треньканье «Льдинки» Бреннера, который только после этого фильма, в возрасте 42 лет обзавелся семьей. Впрочем, это могло оказаться и простым совпадением.
