1979 год был важным для возрождения итальянского кинохоррора. И Лючио Фульчи был главной движущей силой, ответственной за начало этого процесса. Правда, на первый взгляд, Zombie Flesh-Eaters — ключевой фильм, положивший начало хоррор-ренессанса, — носил все признаки наспех сделанного плагиата.
Добавить в моё избранное
24 мин, 11 сек 7326
В 1957 г., по крайней мере, можно было увидеть водяного зомби (идея снова была воплощена в Zombie Flesh-Eaters) в дешевом, но странном фильме Zombie of Mora-Tau (1957) режиссера Эдварда Кона (Edward L. Cohn).
До 60-х годов дело не двигалось с мертвой точки. Студия Хаммер была первой, выпустившей оригинальный стильный фильм по мотивам традиционных историй о проклятии Вуду. Plague of the Zombies (1966) Джона Гилинга (John Giling) обошелся без бамбуковой экзотики и изобразил в английском стиле тему несправедливости рабства. В фильме создания были похожи на своих предшественников, однако Гилинг придал сюжету явную политическую окраску. У него зомби — это рабы английского землевладельца, сквайра — мастера Вуду, работающие в корнуэльской шахте, добывая оловянную руду. Вместо того, чтобы пугать зрителя, исходя из страха перед неизвестными ритуалами незнакомой страны, основа страха фильма — в действиях сквайра. Его злодейство соединяло в себе жуткую практику Вуду и эксплуатационные привычки феодальной аристократии.
Статус этих зомби был предельно четко объяснен: они были реанимированными трупами. Гиллинг придал им еще более пугающее поведение. Они уже не апатичные и пассивные создания, не глупые и до смешного патетичные увальни. Благодаря умелому монтажу, они внезапно появляются в кадре с чрезвычайно угрожающим видом, явно пугая этим зрителя. Внешне они также претерпели изменения. Теперь на лице у них выражение злобы и ненависти вместо традиционного пустого взгляда. Но что важнее всего, Plague of the Zombie может гордиться прекрасной сценой воскрешения, где мертвецы восстают из своих земляных могил. Фульчи в Zombie Flesh-Eaters явно воссоздает этот замечательный пассаж в сцене с древним кладбищем конкистадоров.
Но именно независимый режиссер из Питтсбурга Джордж Ромеро дал теме зомби по-настоящему радикальную новизну в своем новаторском фильме ужасов Night of the Living Dead (1968). Внезапно у оживших мертвецов появилась страшная цель. Их единственное желание, побуждающее к жутким нападениям на людей — поедать плоть живых. Мгновенно зомби стали не просто пугающими, а страшно опасными. Они нарушали глубоко укорененное табу каннибализма, вызывая этим еще более глубокий шок у зрителей. Зомби Ромеро не удовлетворялись угрожающими появлениями, зловещими пошатываниями, подчинением оккультному мастеру. Церемонии Вуду, сеющие панику в воображении западного обывателя не стали основой для нового видения питтсбургского режиссера. Действительно, в Night of the Living Dead представлено абсолютное равнодушие автора к проблеме причины появления живых мертвецов. Это было признаком нового подхода Ромеро. (На самом деле этот подход мог показаться слишком новым и для самого режиссера. В остальных фильмах «трилогии зомби» он предоставил-таки теологические гипотезы, базирующиеся на не столь глубоко научно исследованных верованиях чернокожих персонажей).
На протяжении долгого времени большое внимание уделялось научно-фантастическим объяснениям ужасных событий, происшедших в фильме. Но если мы оставим в покое возможную связь между виной за создание атомной бомбы и радиацией вернувшегося с Венеры спутника, то зомби Ромеро наилучшим образом подчеркивают ужас, испытываемый перед почти ничем не мотивированными нападениями и убийствами. Истерия, паника и крайнее отчаяние фильма Night of the Living Dead нашли свои истоки в чувстве окружающей бессмысленности. Пугающее отсутствие прямого ответа на вопрос «что случилось?», «как?» и «почему?» дал фильму такой же сильный импульс, как и его предельный натурализм.
На самом деле, до некоторой степени жестокие убийства и увечья на экране уже можно было наблюдать в 1960-е гг. Зрителей драйв-инов американского юга уже успели подготовить к подобного рода зрелищам фильмы Хершелла Гордона Льюиса (Hershell Gordon Lewis) Blood Feast (1963), 2000 Maniacs (1964) и Gruesome Twosome (1967). А аудитория континента уже имела опыт просмотра сочной арии ужаса в картине Марио Бавы (Mario Bava) Blood and Black Lace (1964). Но Night of the Living Dead стала особенно шокирующим явлением. Начиналась новая эра жанра ужаса в кинематографе — беспощадная, мрачная, нигилистическая, в полной мере соответствующая этому безумному веку, насыщенная чувством тревоги вследствие разложения традиционных моральных устоев — будь то личных, социальных или глобальных, — и обеспокоенностью стремительным размытием таких понятий, как «смысл» и «ценность». Чувство вакуума, нехватки ужасного в этой жизни стало питательной средой для жанра хоррора в Америке в 70-е гг. Многие режиссеры, шедшие в авангарде американского независимого кино-хоррора — Тоб Хупер (Tobe Hooper), Уэс Крейвен (Wes Craven), Лари Коэн (Larry Cohen), Ромеро — были разочарованными в либерализме активистами экс-радикалами.
Начало 70-х было для таких людей тяжелым временем. Движение за гражданские права и антивоенные протесты сталкивались с истеричным насилием со стороны государства, а гротескность политических убийств и серийных убийств маньяков разъедала уже до предела насыщенное сознание американцев посредством таблоидов и телевидения.
До 60-х годов дело не двигалось с мертвой точки. Студия Хаммер была первой, выпустившей оригинальный стильный фильм по мотивам традиционных историй о проклятии Вуду. Plague of the Zombies (1966) Джона Гилинга (John Giling) обошелся без бамбуковой экзотики и изобразил в английском стиле тему несправедливости рабства. В фильме создания были похожи на своих предшественников, однако Гилинг придал сюжету явную политическую окраску. У него зомби — это рабы английского землевладельца, сквайра — мастера Вуду, работающие в корнуэльской шахте, добывая оловянную руду. Вместо того, чтобы пугать зрителя, исходя из страха перед неизвестными ритуалами незнакомой страны, основа страха фильма — в действиях сквайра. Его злодейство соединяло в себе жуткую практику Вуду и эксплуатационные привычки феодальной аристократии.
Статус этих зомби был предельно четко объяснен: они были реанимированными трупами. Гиллинг придал им еще более пугающее поведение. Они уже не апатичные и пассивные создания, не глупые и до смешного патетичные увальни. Благодаря умелому монтажу, они внезапно появляются в кадре с чрезвычайно угрожающим видом, явно пугая этим зрителя. Внешне они также претерпели изменения. Теперь на лице у них выражение злобы и ненависти вместо традиционного пустого взгляда. Но что важнее всего, Plague of the Zombie может гордиться прекрасной сценой воскрешения, где мертвецы восстают из своих земляных могил. Фульчи в Zombie Flesh-Eaters явно воссоздает этот замечательный пассаж в сцене с древним кладбищем конкистадоров.
Но именно независимый режиссер из Питтсбурга Джордж Ромеро дал теме зомби по-настоящему радикальную новизну в своем новаторском фильме ужасов Night of the Living Dead (1968). Внезапно у оживших мертвецов появилась страшная цель. Их единственное желание, побуждающее к жутким нападениям на людей — поедать плоть живых. Мгновенно зомби стали не просто пугающими, а страшно опасными. Они нарушали глубоко укорененное табу каннибализма, вызывая этим еще более глубокий шок у зрителей. Зомби Ромеро не удовлетворялись угрожающими появлениями, зловещими пошатываниями, подчинением оккультному мастеру. Церемонии Вуду, сеющие панику в воображении западного обывателя не стали основой для нового видения питтсбургского режиссера. Действительно, в Night of the Living Dead представлено абсолютное равнодушие автора к проблеме причины появления живых мертвецов. Это было признаком нового подхода Ромеро. (На самом деле этот подход мог показаться слишком новым и для самого режиссера. В остальных фильмах «трилогии зомби» он предоставил-таки теологические гипотезы, базирующиеся на не столь глубоко научно исследованных верованиях чернокожих персонажей).
На протяжении долгого времени большое внимание уделялось научно-фантастическим объяснениям ужасных событий, происшедших в фильме. Но если мы оставим в покое возможную связь между виной за создание атомной бомбы и радиацией вернувшегося с Венеры спутника, то зомби Ромеро наилучшим образом подчеркивают ужас, испытываемый перед почти ничем не мотивированными нападениями и убийствами. Истерия, паника и крайнее отчаяние фильма Night of the Living Dead нашли свои истоки в чувстве окружающей бессмысленности. Пугающее отсутствие прямого ответа на вопрос «что случилось?», «как?» и «почему?» дал фильму такой же сильный импульс, как и его предельный натурализм.
На самом деле, до некоторой степени жестокие убийства и увечья на экране уже можно было наблюдать в 1960-е гг. Зрителей драйв-инов американского юга уже успели подготовить к подобного рода зрелищам фильмы Хершелла Гордона Льюиса (Hershell Gordon Lewis) Blood Feast (1963), 2000 Maniacs (1964) и Gruesome Twosome (1967). А аудитория континента уже имела опыт просмотра сочной арии ужаса в картине Марио Бавы (Mario Bava) Blood and Black Lace (1964). Но Night of the Living Dead стала особенно шокирующим явлением. Начиналась новая эра жанра ужаса в кинематографе — беспощадная, мрачная, нигилистическая, в полной мере соответствующая этому безумному веку, насыщенная чувством тревоги вследствие разложения традиционных моральных устоев — будь то личных, социальных или глобальных, — и обеспокоенностью стремительным размытием таких понятий, как «смысл» и «ценность». Чувство вакуума, нехватки ужасного в этой жизни стало питательной средой для жанра хоррора в Америке в 70-е гг. Многие режиссеры, шедшие в авангарде американского независимого кино-хоррора — Тоб Хупер (Tobe Hooper), Уэс Крейвен (Wes Craven), Лари Коэн (Larry Cohen), Ромеро — были разочарованными в либерализме активистами экс-радикалами.
Начало 70-х было для таких людей тяжелым временем. Движение за гражданские права и антивоенные протесты сталкивались с истеричным насилием со стороны государства, а гротескность политических убийств и серийных убийств маньяков разъедала уже до предела насыщенное сознание американцев посредством таблоидов и телевидения.
