Режиссер: Терри Гиллиам. В ролях: Брюс Уиллис, Мэделин Стоу, Брэд Питт, Кристофер Пламмер, Дэвид Морс…
Добавить в моё избранное
1 мин, 57 сек 11859
Из пелены воспоминаний с трудом всплывали размытые фрагменты и вязкие силуэты: шум погони, тени суетящихся пассажиров, панические взоры, гулкий выстрел, очертания повергнутого на мраморный пол мужчины, отчаянный женский крик, переходящий в обречённый плач. И взгляд еёкоридоре аэропорта, оставившая шрам в его детской душе, обладала сакральным значением. Будто бы он на мгновенье узрел не видимое ни одним живым свидетелем движение тектонических плит судьбы, кожей уловил жутковатые вибрации её рессор, неумолимую мощь её заключительного слова в сиюминутном торжестве разумного примата над покорённой планетой. В одутловатом безумии смерти на фоне взмывающих ввысь железных птиц разглядел нечто, печально неотвратимое для себя, для своих родителей, для всего спешащего жить человеческого муравейника. Прорезав мутную поволоку, покрывшую с годами музей его памяти, на секунду встретился глазами с трепетными зеницами Кассандры, предвещающими крах ещё одной Трои.
Многоголосое критическое сообщество придумало для хичкоковского «Вертиго«шестерёнка, вращающая колёса провидения.
Джеймс Коул в исполнении Уиллиса, ненадолго поменявшего своё железное амплуа экшн-аргонавта с M-16 наперевес на беспафосный конец ошарашенный Коул с благословения служителей науки мечется по психушкам, якшается с рехнувшимся отпрыском нобелевского лауреата в виртуозном и запоминающемся воплощении рвущегося к звёздным ролям Питта, угоняет машины и похищает людей в поисках источника гибели пяти миллиардов человек, воодушевлённо вдыхает свежий воздух и трепетно внимает звукам джаза, доносящегося из динамиков автомагнитолы. Однако мир многомерен, скрепят измерения, разум, вот-вот готовый дать сбой, устало раскачивается между непрочной умиротворённостью прошлого и беспробудным мраком грядущего. Капканы ностальгии цепко пленяют и не дают мыслить трезво, а всё новые смысловые пласты информации, образующиеся по мере проникновения в тайну Армии Двенадцати обезьян, заводят в дебри интеллектуальных ребусов, где невозможно отличить явь от иллюзии, основным приёмом обезьяньей фантасмагории. В накале переживаний на кульминационной вершине легко ускользает из виду нить событий, проистекающих одно из другого. Тогда как именно выверенная последовательность взаимосвязей формирует тугую пространственно-временную петлю и защёлкивает круг аккуратным и крепким замком. Зычно провозглашает о невозможности запрячь время в колесницу человеческой воли, вогнать судьбу в бразды желания поумневшей шимпанзе и перекроить действительность на свои лады.
Железное чудовище покидало пределы взлётной полосы и улетало рейсом 784 на Сан-Франциско. Он печально глядел во след удаляющемуся металлическому монстру. Что-то в глубине его шептало, что не всё ещё потеряно, и пусть через множество лет, но из уличного динамика раздастся хриплый баритон, возвещающий о том, что человек вновь безбоязненно вышел на поверхность Земли: «… and I think to myself… what a wonderful world»….
Многоголосое критическое сообщество придумало для хичкоковского «Вертиго«шестерёнка, вращающая колёса провидения.
Джеймс Коул в исполнении Уиллиса, ненадолго поменявшего своё железное амплуа экшн-аргонавта с M-16 наперевес на беспафосный конец ошарашенный Коул с благословения служителей науки мечется по психушкам, якшается с рехнувшимся отпрыском нобелевского лауреата в виртуозном и запоминающемся воплощении рвущегося к звёздным ролям Питта, угоняет машины и похищает людей в поисках источника гибели пяти миллиардов человек, воодушевлённо вдыхает свежий воздух и трепетно внимает звукам джаза, доносящегося из динамиков автомагнитолы. Однако мир многомерен, скрепят измерения, разум, вот-вот готовый дать сбой, устало раскачивается между непрочной умиротворённостью прошлого и беспробудным мраком грядущего. Капканы ностальгии цепко пленяют и не дают мыслить трезво, а всё новые смысловые пласты информации, образующиеся по мере проникновения в тайну Армии Двенадцати обезьян, заводят в дебри интеллектуальных ребусов, где невозможно отличить явь от иллюзии, основным приёмом обезьяньей фантасмагории. В накале переживаний на кульминационной вершине легко ускользает из виду нить событий, проистекающих одно из другого. Тогда как именно выверенная последовательность взаимосвязей формирует тугую пространственно-временную петлю и защёлкивает круг аккуратным и крепким замком. Зычно провозглашает о невозможности запрячь время в колесницу человеческой воли, вогнать судьбу в бразды желания поумневшей шимпанзе и перекроить действительность на свои лады.
Железное чудовище покидало пределы взлётной полосы и улетало рейсом 784 на Сан-Франциско. Он печально глядел во след удаляющемуся металлическому монстру. Что-то в глубине его шептало, что не всё ещё потеряно, и пусть через множество лет, но из уличного динамика раздастся хриплый баритон, возвещающий о том, что человек вновь безбоязненно вышел на поверхность Земли: «… and I think to myself… what a wonderful world»….
