Режиссер: Хенрик Галеен. В главных ролях: Фриц Алберти, Аньес Эстерхази, Фердинанд фон Альтен, Конрад Фейдт, Вернер Краусс…
Добавить в моё избранное
4 мин, 15 сек 5191
История немого кино — хроника открытий, написанная первопроходцами. Здесь все впервые: кинопленка, монтаж, эксперименты с камерой, успех у зрителя. Когда в 1913 году на основе рассказа Эдгара Аллана По и поэмы Альфреда де Мюссе был написан сценарий к первому в истории фильму ужасов, его создатели вряд ли могли предположить, что у «Пражского студента» впоследствии появится целых три кинодубликата. Позже у истории о несчастном фехтовальщике без гроша за душой, продавшем дьяволу собственное отражение в зеркале, появится звук, а спустя еще три четверти века — цвет. Но первому ремейку «Пражского студента», пожалуй, повезло больше остальных: согласие на съемки в нем дал сам «демон немого кинематографа» Конрад Фейдт.
Казалось, что звезда театра и немых фильмов ужасов шагнул в немецкий киноэкспрессионизм прямо со страниц книг эпохи романтизма. Высокий изможденный красавец с аристократическими манерами и задумчивым взглядом огромных выразительных глаз на точеном скуластом лице. Улыбка редко касалась его губ, но ее появление ужасало жутким «компрачикосским» оскалом Гуимплена в первой экранизации романа Гюго и предсмертной усмешкой скрипача Кернера в первой в истории кино гей-драме. Все персонажи Фейдта были «не такими как все» — существа из кошмаров, готических сказок и мрачных легенд. В одном интервью он очень точно обозначил типаж сыгранных им ролей — «Люцифер в смокинге». Как правило, натуры чувствительные, с эстетической жилкой, носящие в себе признаки болезненного расщепления личности, роковой предопределенности и замкнутого круга мучений. Присутствие некой потусторонней силы вынуждало их совершать насилие и становиться жертвой собственных страстей. Сыгранный актером в 1926 году пражский студент Балдуин не стал исключением.
Великолепный актерский дуэт — Вернер Краусс и Конрад Фейдт — уже работали раньше вместе в «Кабинете доктора Калигари», создав незабываемые образы директора психиатрической клиники и подчинявшегося его гипнотическим приказам сомнамбулы. Характер отношений их героев в «Пражском студенте» (дьявол Скапинелли и студент Балдуин) остался прежним: «инфернальный злодей — жертва его коварства». Но сейчас перед актерами не стояла задача вписаться в безумие фантасмагорических декораций. Режиссер картины Хенрик Галеен, специализировавшийся на сценариях к фильмам ужасов («Голем», «Носферату симфония ужаса» и «Музей восковых фигур»), взял за основу сценарий фильма Поля Вегенера 1913 года как эскиз и с истинно немецкой педантичностью нарисовал собственное выверенное в художественном отношении кинополотно. Отказавшись от схематичной поверхностности оригинала, режиссер скрупулезно переработал историю о пражском студенте и его допельгангере в полноценный кинороман. Нюансы освещения, детали одежды, продуманность интерьеров, причесок, оружия — каждая мелочь фильма могла бы работать гиперссылкой, вызывая безошибочные ассоциации с тем или иным произведением литературы и живописи.
Даже по самым строгим современным меркам фильм стилистически безупречен. Аутентика мрачного романтизма во всей красе: герой традиционно печален и бледен; дама сердца «уж другому отдана»; влюбленность и взаимность происходит под диктовку дьявольских сил; свидание канонически назначается при лунном свете на кладбище; светские развлечения — роскошные балы и псовые охоты — плавно переходят в кураж студенческих пирушек и дуэлей «на удар и укол»; проигрыш фамильных состояний в карточную игру соседствует с продажей собственного «альтер-эго» проходимцам-ростовщикам мефистофельской наружности. Фильм последовательно, тщательно и неуклонно воссоздает атмосферу пропитанного мистицизмом девятнадцатого века, одновременно ненавязчиво намекая на связь с событиями в современной режиссеру Германии. Экспрессионизм завуалирован и затейливо спрятан внутрь, в глубину и ощущается скорее подсознательно — через сопереживание героям. Напряженность моментов и болезненность внутренней борьбы обыгрываются особыми монтажными вклейками: камера разбивает в осколки неподвижную отстраненность съемки, выхватывая изображение резким диагональным ракурсом. Имитация хаотичности встревоженного взгляда: излом ног лошади перед лицом, прыжок через забор в охотничьем азарте, нервно сжатый в пальцах цветок, уклонение от острия шпаги во время дуэльного поединка, подпрыгивающий перед глазами в пьяном угаре кабак.
Главное требование Галеена к актерскому составу, в том числе и второплановому — психологизм. Актеры-полиморфы должны были вжиться в своих кинодвойников как в собственную кожу, избегая подчеркнуто ломаной пластики тела, гипертрофированных эмоций и подведенных до черноты расширенного зрачка глаз. Режиссеру было важно создать живую портретную инсталляцию, а не музей восковых фигур. А потому — упор на естественность и органичность существования актеров в изображаемой эпохе, атмосфере фильма, а самое главное — в характере персонажа. Изумительно переданные в мелочах типажи — вот влюбленная в Балдуина цветочница Лидушка нежно прижимает к щеке лезвие его шпаги.
Казалось, что звезда театра и немых фильмов ужасов шагнул в немецкий киноэкспрессионизм прямо со страниц книг эпохи романтизма. Высокий изможденный красавец с аристократическими манерами и задумчивым взглядом огромных выразительных глаз на точеном скуластом лице. Улыбка редко касалась его губ, но ее появление ужасало жутким «компрачикосским» оскалом Гуимплена в первой экранизации романа Гюго и предсмертной усмешкой скрипача Кернера в первой в истории кино гей-драме. Все персонажи Фейдта были «не такими как все» — существа из кошмаров, готических сказок и мрачных легенд. В одном интервью он очень точно обозначил типаж сыгранных им ролей — «Люцифер в смокинге». Как правило, натуры чувствительные, с эстетической жилкой, носящие в себе признаки болезненного расщепления личности, роковой предопределенности и замкнутого круга мучений. Присутствие некой потусторонней силы вынуждало их совершать насилие и становиться жертвой собственных страстей. Сыгранный актером в 1926 году пражский студент Балдуин не стал исключением.
Великолепный актерский дуэт — Вернер Краусс и Конрад Фейдт — уже работали раньше вместе в «Кабинете доктора Калигари», создав незабываемые образы директора психиатрической клиники и подчинявшегося его гипнотическим приказам сомнамбулы. Характер отношений их героев в «Пражском студенте» (дьявол Скапинелли и студент Балдуин) остался прежним: «инфернальный злодей — жертва его коварства». Но сейчас перед актерами не стояла задача вписаться в безумие фантасмагорических декораций. Режиссер картины Хенрик Галеен, специализировавшийся на сценариях к фильмам ужасов («Голем», «Носферату симфония ужаса» и «Музей восковых фигур»), взял за основу сценарий фильма Поля Вегенера 1913 года как эскиз и с истинно немецкой педантичностью нарисовал собственное выверенное в художественном отношении кинополотно. Отказавшись от схематичной поверхностности оригинала, режиссер скрупулезно переработал историю о пражском студенте и его допельгангере в полноценный кинороман. Нюансы освещения, детали одежды, продуманность интерьеров, причесок, оружия — каждая мелочь фильма могла бы работать гиперссылкой, вызывая безошибочные ассоциации с тем или иным произведением литературы и живописи.
Даже по самым строгим современным меркам фильм стилистически безупречен. Аутентика мрачного романтизма во всей красе: герой традиционно печален и бледен; дама сердца «уж другому отдана»; влюбленность и взаимность происходит под диктовку дьявольских сил; свидание канонически назначается при лунном свете на кладбище; светские развлечения — роскошные балы и псовые охоты — плавно переходят в кураж студенческих пирушек и дуэлей «на удар и укол»; проигрыш фамильных состояний в карточную игру соседствует с продажей собственного «альтер-эго» проходимцам-ростовщикам мефистофельской наружности. Фильм последовательно, тщательно и неуклонно воссоздает атмосферу пропитанного мистицизмом девятнадцатого века, одновременно ненавязчиво намекая на связь с событиями в современной режиссеру Германии. Экспрессионизм завуалирован и затейливо спрятан внутрь, в глубину и ощущается скорее подсознательно — через сопереживание героям. Напряженность моментов и болезненность внутренней борьбы обыгрываются особыми монтажными вклейками: камера разбивает в осколки неподвижную отстраненность съемки, выхватывая изображение резким диагональным ракурсом. Имитация хаотичности встревоженного взгляда: излом ног лошади перед лицом, прыжок через забор в охотничьем азарте, нервно сжатый в пальцах цветок, уклонение от острия шпаги во время дуэльного поединка, подпрыгивающий перед глазами в пьяном угаре кабак.
Главное требование Галеена к актерскому составу, в том числе и второплановому — психологизм. Актеры-полиморфы должны были вжиться в своих кинодвойников как в собственную кожу, избегая подчеркнуто ломаной пластики тела, гипертрофированных эмоций и подведенных до черноты расширенного зрачка глаз. Режиссеру было важно создать живую портретную инсталляцию, а не музей восковых фигур. А потому — упор на естественность и органичность существования актеров в изображаемой эпохе, атмосфере фильма, а самое главное — в характере персонажа. Изумительно переданные в мелочах типажи — вот влюбленная в Балдуина цветочница Лидушка нежно прижимает к щеке лезвие его шпаги.
