Мы определённо зря переехали. После того, как моя жена упала с лестницы и разродилась килограммовым мертвым ребёнком, нам пришлось продать загородный дом, где это произошло, и купить квартиру в городе. Квартира нам досталась большая, в старинном доме конца XIX века. Это только звучит романтично, а по факту это просто неухоженная развалюха с остатками былой роскоши в виде лепнины на потолке и ванны на львиных ножках. Все остальное больше напоминает декорацию к фильму о войне: все рушится, отваливается и трескается.
Добавить в моё избранное
8 мин, 3 сек 14515
В последний раз она так улыбалась на УЗИ, когда нам сказали, что у нас будет мальчик.
Когда я проходил мимо комнаты, я увидел, как Оля приложила скелет к груди. И опять я не нашел в себе моральных сил вызвать скорую психиатрическую. Лицо моей жены сияло, а глаза её лучились нежным светом молодой мамы.
На следующий день привезли кроватку и коляску. Дрожащими руками я молча расплатился и также молча смотрел, как Оля с любовью и материнской заботой стелила белье с Винни Пухом в светлую кроватку с ортопедическим матрасиком. Потом она положила желтые кости под одеялко и стала тихо напевать колыбельную, укачивая то, что она считала своим ребёнком.
Я ушел в зал.
— Слава, может, придешь ко мне спать? — тихо спросила Оля, неслышно подойдя ко мне сзади.
Я дернулся. Потом осознал, что мне предлагают снова соединиться с моей женой. Я обнял её и поцеловал в висок.
— Конечно, любовь моя.
Эта ночь была сказочной, мы словно вернулись в студенческие годы, только что кровать не скрипела. Мы также старались вести себя как можно более тихо, чтобы не разбудить Дениску. Несмотря на то, что стоны и крики давились о подушку, я чувствовал, что моя жена раскрылась, как никогда раньше ни до, ни во время беременности. Под утро она прошептала, что любит меня, и я уснул, гладя её по светло-русым мягким волосам.
Со следующего дня Оля стала выгуливать скелетик в коляске, при этом он издавал легкое постукивание. Она где-то нашла старую детскую ванночку и купала его, тщательно вытирая полотенцем с зайчиком. Она регулярно звонила своей маме и рассказывала о газиках и коликах, хотела позвать подругу Свету на крестины. Стоит сказать, что к моменту нашего знакомства Оля была круглой сиротой, а Света разбилась на машине три года назад.
Я сказал ей, что ребёнка лучше никому не показывать, потому что все нам завидуют, а такого красивого и здорового сына могут очень легко сглазить. Глядя на то, как Оля достает погремушки одну за одной и пробует заинтересовать ими начинающий рассыпаться череп, я считал до десяти и думал, в какой цвет лучше покрасить стены в кухне. Оля на полном серьезе рассказывала мне, что пустышки вредны для прикуса. Я поддерживал все эти разговоры. Она делала ему массаж, потому что вычитала, что это снимает тонус мышц.
Я понимал, что надо прекращать балаган с ношением скелета на руках и пением ему детских песенок, но как отреагирует Оля? Я не хотел терять её. Если её увезут в психушку, а так, скорее всего, и случится, то мы никогда больше не сможем быть вместе.
Наши ночи становились все более сказочными, а дни были наполнены улыбками, смехом и радостью. Скелетик по имени Денис теперь сидел с нами за столом на стульчике для кормления, и Оля давала ему кашу с ложечки. Она каждый раз сокрушалась, что он плохо ест, звонила маме и спрашивала совета. Я чувствовал себя то счастливым отцом, то психиатром в дурдоме «Ромашка». И ещё кое-что глодало меня: у Оли уже два месяца как не было менструаций, я понимал это, потому что все эти дни мы занимались сексом, как сорвавшись с цепи.
Однажды утром я заговорил с ней об этом. Она расплакалась и сказала, что тест подтвердил беременность, но Оля говорила с Дениской, и он не хочет ни брата, ни сестру.
Ловушка захлопнулась. Дав Оле возможность наслаждаться своим психотическим трипом, я лишил нас возможности родить настоящего ребёнка.
— Но Оля… — Начал я. — Почему бы нам не попробовать родить второго ребёнка?
Клин клином вышибают. Может, настоящая беременность поможет ей вылечиться?
Она улыбнулась.
— А и правда, почему бы нам не превратить троих в четверых? Я попробую поговорить с Дениской, может, мне удастся его переубедить?Я поднял её на руки и отнес в спальню. Дурак, тогда я надеялся, что все обойдется.
Ночью я встал попить воды и увидел, что в туалете горит свет. Заинтригованный, я встал у двери.
— Дениска, — говорила жена. — Это же твоя сестренка, почему ты такой эгоист?
Скелет был разложен у ванны на ярком детском коврике. В руках Оли что-то сверкало в свете тусклой лампочки.
— То, что она родится, не значит, что мы с папой перестанем тебя любить.
Пауза.
— Это неправда, папа тебя очень любит!
Пауза.
— Мы будем любить тебя по-прежнему.
Пауза.
— Денис, хочешь на ручки?
Пауза, сопровождаемая перестуком костей.
— Денис, пожалуйста! Я не хочу её убивать.
Пауза.
— Хорошо, если ты действительно хочешь быть единственным сыном.
Вжжих. Звук, как будто режут мясо.
Я распахнул дверь и подбежал к жене, но было уже поздно. Розочкой от бутылки шампанского она уже распорола себе живот сверху донизу, и оттуда стекала густая алая кровь, заливавшая пол и скелетик, который она держала на руках.
— Оля, нет!
Когда я проходил мимо комнаты, я увидел, как Оля приложила скелет к груди. И опять я не нашел в себе моральных сил вызвать скорую психиатрическую. Лицо моей жены сияло, а глаза её лучились нежным светом молодой мамы.
На следующий день привезли кроватку и коляску. Дрожащими руками я молча расплатился и также молча смотрел, как Оля с любовью и материнской заботой стелила белье с Винни Пухом в светлую кроватку с ортопедическим матрасиком. Потом она положила желтые кости под одеялко и стала тихо напевать колыбельную, укачивая то, что она считала своим ребёнком.
Я ушел в зал.
— Слава, может, придешь ко мне спать? — тихо спросила Оля, неслышно подойдя ко мне сзади.
Я дернулся. Потом осознал, что мне предлагают снова соединиться с моей женой. Я обнял её и поцеловал в висок.
— Конечно, любовь моя.
Эта ночь была сказочной, мы словно вернулись в студенческие годы, только что кровать не скрипела. Мы также старались вести себя как можно более тихо, чтобы не разбудить Дениску. Несмотря на то, что стоны и крики давились о подушку, я чувствовал, что моя жена раскрылась, как никогда раньше ни до, ни во время беременности. Под утро она прошептала, что любит меня, и я уснул, гладя её по светло-русым мягким волосам.
Со следующего дня Оля стала выгуливать скелетик в коляске, при этом он издавал легкое постукивание. Она где-то нашла старую детскую ванночку и купала его, тщательно вытирая полотенцем с зайчиком. Она регулярно звонила своей маме и рассказывала о газиках и коликах, хотела позвать подругу Свету на крестины. Стоит сказать, что к моменту нашего знакомства Оля была круглой сиротой, а Света разбилась на машине три года назад.
Я сказал ей, что ребёнка лучше никому не показывать, потому что все нам завидуют, а такого красивого и здорового сына могут очень легко сглазить. Глядя на то, как Оля достает погремушки одну за одной и пробует заинтересовать ими начинающий рассыпаться череп, я считал до десяти и думал, в какой цвет лучше покрасить стены в кухне. Оля на полном серьезе рассказывала мне, что пустышки вредны для прикуса. Я поддерживал все эти разговоры. Она делала ему массаж, потому что вычитала, что это снимает тонус мышц.
Я понимал, что надо прекращать балаган с ношением скелета на руках и пением ему детских песенок, но как отреагирует Оля? Я не хотел терять её. Если её увезут в психушку, а так, скорее всего, и случится, то мы никогда больше не сможем быть вместе.
Наши ночи становились все более сказочными, а дни были наполнены улыбками, смехом и радостью. Скелетик по имени Денис теперь сидел с нами за столом на стульчике для кормления, и Оля давала ему кашу с ложечки. Она каждый раз сокрушалась, что он плохо ест, звонила маме и спрашивала совета. Я чувствовал себя то счастливым отцом, то психиатром в дурдоме «Ромашка». И ещё кое-что глодало меня: у Оли уже два месяца как не было менструаций, я понимал это, потому что все эти дни мы занимались сексом, как сорвавшись с цепи.
Однажды утром я заговорил с ней об этом. Она расплакалась и сказала, что тест подтвердил беременность, но Оля говорила с Дениской, и он не хочет ни брата, ни сестру.
Ловушка захлопнулась. Дав Оле возможность наслаждаться своим психотическим трипом, я лишил нас возможности родить настоящего ребёнка.
— Но Оля… — Начал я. — Почему бы нам не попробовать родить второго ребёнка?
Клин клином вышибают. Может, настоящая беременность поможет ей вылечиться?
Она улыбнулась.
— А и правда, почему бы нам не превратить троих в четверых? Я попробую поговорить с Дениской, может, мне удастся его переубедить?Я поднял её на руки и отнес в спальню. Дурак, тогда я надеялся, что все обойдется.
Ночью я встал попить воды и увидел, что в туалете горит свет. Заинтригованный, я встал у двери.
— Дениска, — говорила жена. — Это же твоя сестренка, почему ты такой эгоист?
Скелет был разложен у ванны на ярком детском коврике. В руках Оли что-то сверкало в свете тусклой лампочки.
— То, что она родится, не значит, что мы с папой перестанем тебя любить.
Пауза.
— Это неправда, папа тебя очень любит!
Пауза.
— Мы будем любить тебя по-прежнему.
Пауза.
— Денис, хочешь на ручки?
Пауза, сопровождаемая перестуком костей.
— Денис, пожалуйста! Я не хочу её убивать.
Пауза.
— Хорошо, если ты действительно хочешь быть единственным сыном.
Вжжих. Звук, как будто режут мясо.
Я распахнул дверь и подбежал к жене, но было уже поздно. Розочкой от бутылки шампанского она уже распорола себе живот сверху донизу, и оттуда стекала густая алая кровь, заливавшая пол и скелетик, который она держала на руках.
— Оля, нет!
