Оставшееся

— закричал он, вращая вылезающими из орбит глазами и отчаянно пытаясь вырваться из объятий покрытого слизью полуразложившегося тела… Она издала булькающий звук, скатываясь с кровати и переводя взгляд с покрытого сине-зелеными пятнами лица супруга и оскала его гнилых желтых зубов на девочку, открывающую дверь спальни. Катя была покрыта чем-то вязким, желтым и источающим сладковатый аромат, а из ее перекошенного рта вырывалось жалобное:

— Мама… Папа… Ч… ч… то эт.. то?

— Пойдем, малышка, тебе сюда нельзя, — послышался вкрадчивый голос из коридора.

— Что вы сделали с папой и мамой? — закричала Катя, поворачиваясь назад.

— Ничего. Мы пришли им помочь. И тебе тоже, — донеслось оттуда, прежде чем в спальню вошли они, улыбаясь полупрозрачными губами и с каждым мгновением становясь все плотнее и возвращая память. Всё было почти как тогда, когда… … вечер выдался мягким и тихим. Он поглощал безумие уничтожившей мир трагедии в легкой дымке, окутывающей опустевший город и превращающей последние лучи заходящего светила в нежный опалесцирующий свет. Анне и Валерию хотелось лишь одного — забыть все случившееся как кошмарный сон и быть рядом друг с другом вечно, наслаждаясь соприкосновением сплетенных рук, неспешной беседой и предвкушением ночи. Они вышли с собрания в старом заброшенном кинотеатре и, крадучись пробравшись по темнеющим дворам вдоль проспекта, молча приближались к дому. Подробности услышанного были слишком страшными и шокирующими для обсуждения вслух, да и слова председателя Комитета Сопротивления «Мы должны остаться людьми и всеми силами бороться с порождениями тьмы, развязавшими термоядерный конфликт, на самом деле нужный только им. Те, кого мы считали мифическими персонажами из мистических фильмов про зомби и вампиров, проникли во все правительства и ждали удобного момента, чтобы сделать планету непригодной для жизни людей, но вполне комфортной для них. Теперь, пользуясь чрезвычайным положением, они требуют, чтобы выжившие подчинялись им, прошли обработку и стали подобными им дьявольскими тварями… Пришедших на сборные пункты ожидает насильственное превращение в бездушных оборотней… Но мы не сдадимся. Надо дать им отпор, пока они не стали здесь полновластными хозяевами… собирать оружие… специальные пули и излучатели… соблюдать конспирацию… расходиться по одному… агитировать всех знакомых… следующее собрание состоится»… по-прежнему отдавались в голове гулким эхом.

— Зачем мы ходили на это собрание? Лучше бы на даче спрятались. А теперь нас могут выследить. Ты же знаешь, что они делают с теми, кто сопротивляется. Подумай о Кате. Давай сейчас же за город пойдем, — с этими словами Анна подошла к двери подъезда и инстинктивно посмотрела на родные окна на пятом этаже, прежде чем была прервана испуганным возгласом супруга:

— Смотри!

Анна повернулась туда, куда был направлен взгляд расширенных глаз Валерия, но увидела лишь трех бродячих собак, неторопливо бредущих вдоль дома.

— Ну собаки, хоть кто-то живой на пути встретился, — пожала плечами она.

— Ч. ч. черт… мне п… п… показалось, эт. т. т. о же были он. н. н. и, т. т.. е самые, — заикаясь, пробормотал Валерий.

— Но т. т. только какие-то п… прозрачные. П… пошли б… быстрее.

Анна по привычке набрала код на замке домофона, переставшего работать еще три дня назад, когда после попадания ракет в региональный центр и промзону во всем городе отключился свет. Судорожно открыв дверь, они ворвались в парадную и стремглав бросились по лестнице… Катя встретила их с отрешенным, уже немного привыкшим к ужасу выражением лица, и любимой карамельной конфетой во рту.

— Давай собираться за город. Придется идти пешком — все дороги блокированы. Соберем консервы, пакеты с супами, макароны, крупы — и вперед, — решил Валерий.

— Мы пойдем на дачу? — спросила Катя.

— Можно я возьму мои любимые книжки?

— Да, но может быть просто останемся каком-нибудь деревенском доме, если туда не доберемся. А книжки положи в мешок, но немного — понесешь сама, у нас с папой и так будет много вещей, — ответила мама, загружая в рюкзак пакеты с супами быстрого приготовления… Потом… … не было ни стука в дверь, ни взлома. Они просто материализовались в комнате, сначала полупрозрачные, но с каждым мгновением становясь все более плотными. На одном был строгий старомодный костюм, на другом — полицейская форма, а на третьем — военная.

Ни сопротивляться, ни бежать не было сил — ноги стали ватными и подкашивались, голова кружилась, а перед глазами мелькали синие мушки. «Они обладают способностью к гипнозу и подавлению воли, поэтому к ним ни в коем случае нельзя приближаться» — всплыли в сознании Валерия слова с недавнего митинга.

— Вы нарушили закон о регистрации и трансформации, — глубоким, каким-то одновременно бархатным, холодным и бесконечно чуждым голосом произнес тот, кто был в штатском.