Я люблю этот миг. Люблю проснуться однажды и понять, что сегодня был первый весенний день, который сменила первая весенняя ночь. Сегодня мой праздник. Не будет полетов, не будет гипноза и других трюков — я просто ухожу гулять.
Добавить в моё избранное
6 мин, 14 сек 1792
Путь к месту моих прогулок лежит через парк, освещенный редкими фонарями. Две припозднившиеся парочки, милицейский патруль — вот и все, кого я встречаю на аллеях парка, под высокими деревьями, ветви которых еще безжизненны, но глубоко под корой уже началось движение жизни. Вскоре я оказываюсь в центре города.
Я редко бываю здесь. Перекрестье двух центральных улиц, освещенное яркими фонарями и заполненное людьми в любое время суток — плохое место для вампира. Но сегодня я не буду охотиться, хотя, возможно, мне понадобится закуска. Запах весны так силен в ночном воздухе, он будоражит душу и остатки человеческих эмоций во мне. Я начинаю ощущать голод, но пока что его можно терпеть.
Яркие фонари; неоновые вывески баров отбрасывают дрожащие, переливчатые блики на лица прохожих. Мне нравится сегодня здесь, среди этих людей, которым нет дела до окружающих. Вон там, в скудно освещенной арке, кого-то бьют; слышен мат, прорывающийся сквозь зубы, хриплые стоны жертвы и гулкие тупые удары. И люди идут мимо, ибо их удел сегодня — прогулка в ночи и нет никакого желания ввязываться в разрешение чужих проблем.
На круглых скамьях, построенных вокруг фонарей, теснится молодежь. Молодые сердца, но уже замутневающие от постоянных удовольствий глаза, честолюбивые мысли в развращенных душах, адский коктейль из комплексов и желаний править миром; в голове — список «новомодных» жизненных постулатов. Они здесь, чтобы покрасоваться друг перед другом, об этом говорят их позы, жеманные жесты девушек, подносящих к губам тонкие сигареты, залихватские плевки парней; как бы невзначай срывающаяся с губ ругань и нарочито громкий смех.
В монолитном гуле толпы теряется голос одинокого гитариста в грязном кожаном плаще. Он стоит у перекрестка, у ног лежит раскрытый гитарный футляр с поблескивающими в нем монетами. Гитарист поет чужую песню довольно противным, словно треснувшим, голосом. Проходя мимо, я, не глядя, швыряю несколько наугад вынутых из кармана монет в его футляр. Ну вот, я заслужил благодарственный кивок и могу собой гордиться.
Раньше я бы улыбнулся этим мыслям… Толпа напоминает броуновские частицы. Люди движутся, не задумываясь, ибо просто гуляют. Обнимающиеся на ходу парочки, одинокие мужчины, алчности глаз которых позавидовал бы любой вампир; небольшие группки крепеньких молодых людей в поясных кожаных куртках заняты поиском легкой добычи — лоха, которого можно было бы освободить от излишков наличности в карманах.
По краям этой человеческой реки медленно движутся женщины в вызывающих одеждах и яркими красками на лицах. Это живой товар и, задержавшись, можно видеть, как некоторые из них исчезают с мужчинами в темных, удобных для них, подворотнях, чтобы, через несколько минут, снова оказаться на том же самом месте, приводя себя в порядок и поправляя макияж.
Я вхожу в ночной клуб. Сцена, забитый людьми танцпол, дальше расставлены столики с публикой постарше; в конце зала — несколько бильярдных столов и бар. Я на несколько секунд забываюсь в море разгоряченных, танцующих тел, меня охватывают потоки бессвязных мыслей и горячих эмоций. Голод мечется ревущим зверем, но терплю… терплю.
Ага, вот луч стробоскопа нашел отблеск в чьих-то глазах. Молодой вампир, еще моложе меня, в упоении извивающийся в толпе. Я даже сюда чувствую его жажду. А вон там, у стены — такой же молодой юноша в сером плаще с настороженно-испуганными, прикипевшими к вампиру глазами. Это охотник Ордена Повиновения, извечных противников вампиров и он следит за своей жертвой. А молодой вампир совсем забыл об опасности: он беззаботен в танце и скалит клыки высокой белокурой девушке, танцующей с ним в такт. Он не знает, либо не хочет знать об охотнике, и я не собираюсь проливать свет на тьму его неведения. У истории вампира и охотника может быть много финалов… но это решать судьбе.
А вот и она. За столиком во втором ряду. Женщина лет тридцати рассеянно размешивает соломинкой футуристического цвета коктейль в высоком стакане. Искусно мелированные волосы, хороший макияж, изысканный запах духов и дерзкое вечернее платье с открытыми плечами и глубоким декольте. Глаза ее ищут кого-то.
Еще через минуту я уже сижу за ее столиком и веду с ней светскую беседу. Ее зовут Жанна, она сегодня одинока, именно сегодня, но так одинока… мне не трудно проникнуть в ее мысли и понять, что она одинока всегда. Что о ней никто не заплачет, кроме, может быть, кошки Базилики… кто дает кошкам такие имена?
Официант уже летит к нам с коктейлями. Она потягивает свой, и я склоняюсь к своему бокалу. В перерывах между глотками, она говорит, говорит, говорит… Сколько у нас таких вот, одиноких? О боги, боги… яду мне… яду… Она уже почти допила. Я корректно вклиниваюсь, обрываю ее болтовню, накрываю наманикюренные пальцы своими, затянутыми в черную лайку, ловлю взгляд и говорю:
Поедем ко мне.
Она согласна. Мы выходим из клуба. Для того чтобы поймать такси, нужно пересечь длинный неосвещенный переулок.
Я редко бываю здесь. Перекрестье двух центральных улиц, освещенное яркими фонарями и заполненное людьми в любое время суток — плохое место для вампира. Но сегодня я не буду охотиться, хотя, возможно, мне понадобится закуска. Запах весны так силен в ночном воздухе, он будоражит душу и остатки человеческих эмоций во мне. Я начинаю ощущать голод, но пока что его можно терпеть.
Яркие фонари; неоновые вывески баров отбрасывают дрожащие, переливчатые блики на лица прохожих. Мне нравится сегодня здесь, среди этих людей, которым нет дела до окружающих. Вон там, в скудно освещенной арке, кого-то бьют; слышен мат, прорывающийся сквозь зубы, хриплые стоны жертвы и гулкие тупые удары. И люди идут мимо, ибо их удел сегодня — прогулка в ночи и нет никакого желания ввязываться в разрешение чужих проблем.
На круглых скамьях, построенных вокруг фонарей, теснится молодежь. Молодые сердца, но уже замутневающие от постоянных удовольствий глаза, честолюбивые мысли в развращенных душах, адский коктейль из комплексов и желаний править миром; в голове — список «новомодных» жизненных постулатов. Они здесь, чтобы покрасоваться друг перед другом, об этом говорят их позы, жеманные жесты девушек, подносящих к губам тонкие сигареты, залихватские плевки парней; как бы невзначай срывающаяся с губ ругань и нарочито громкий смех.
В монолитном гуле толпы теряется голос одинокого гитариста в грязном кожаном плаще. Он стоит у перекрестка, у ног лежит раскрытый гитарный футляр с поблескивающими в нем монетами. Гитарист поет чужую песню довольно противным, словно треснувшим, голосом. Проходя мимо, я, не глядя, швыряю несколько наугад вынутых из кармана монет в его футляр. Ну вот, я заслужил благодарственный кивок и могу собой гордиться.
Раньше я бы улыбнулся этим мыслям… Толпа напоминает броуновские частицы. Люди движутся, не задумываясь, ибо просто гуляют. Обнимающиеся на ходу парочки, одинокие мужчины, алчности глаз которых позавидовал бы любой вампир; небольшие группки крепеньких молодых людей в поясных кожаных куртках заняты поиском легкой добычи — лоха, которого можно было бы освободить от излишков наличности в карманах.
По краям этой человеческой реки медленно движутся женщины в вызывающих одеждах и яркими красками на лицах. Это живой товар и, задержавшись, можно видеть, как некоторые из них исчезают с мужчинами в темных, удобных для них, подворотнях, чтобы, через несколько минут, снова оказаться на том же самом месте, приводя себя в порядок и поправляя макияж.
Я вхожу в ночной клуб. Сцена, забитый людьми танцпол, дальше расставлены столики с публикой постарше; в конце зала — несколько бильярдных столов и бар. Я на несколько секунд забываюсь в море разгоряченных, танцующих тел, меня охватывают потоки бессвязных мыслей и горячих эмоций. Голод мечется ревущим зверем, но терплю… терплю.
Ага, вот луч стробоскопа нашел отблеск в чьих-то глазах. Молодой вампир, еще моложе меня, в упоении извивающийся в толпе. Я даже сюда чувствую его жажду. А вон там, у стены — такой же молодой юноша в сером плаще с настороженно-испуганными, прикипевшими к вампиру глазами. Это охотник Ордена Повиновения, извечных противников вампиров и он следит за своей жертвой. А молодой вампир совсем забыл об опасности: он беззаботен в танце и скалит клыки высокой белокурой девушке, танцующей с ним в такт. Он не знает, либо не хочет знать об охотнике, и я не собираюсь проливать свет на тьму его неведения. У истории вампира и охотника может быть много финалов… но это решать судьбе.
А вот и она. За столиком во втором ряду. Женщина лет тридцати рассеянно размешивает соломинкой футуристического цвета коктейль в высоком стакане. Искусно мелированные волосы, хороший макияж, изысканный запах духов и дерзкое вечернее платье с открытыми плечами и глубоким декольте. Глаза ее ищут кого-то.
Еще через минуту я уже сижу за ее столиком и веду с ней светскую беседу. Ее зовут Жанна, она сегодня одинока, именно сегодня, но так одинока… мне не трудно проникнуть в ее мысли и понять, что она одинока всегда. Что о ней никто не заплачет, кроме, может быть, кошки Базилики… кто дает кошкам такие имена?
Официант уже летит к нам с коктейлями. Она потягивает свой, и я склоняюсь к своему бокалу. В перерывах между глотками, она говорит, говорит, говорит… Сколько у нас таких вот, одиноких? О боги, боги… яду мне… яду… Она уже почти допила. Я корректно вклиниваюсь, обрываю ее болтовню, накрываю наманикюренные пальцы своими, затянутыми в черную лайку, ловлю взгляд и говорю:
Поедем ко мне.
Она согласна. Мы выходим из клуба. Для того чтобы поймать такси, нужно пересечь длинный неосвещенный переулок.
Страница
1 из 2
1 из 2
