По крепостной стене несётся молодая обнажённая женщина. Её маленькая аккуратная грудь колышется на бегу, две аппетитнейших выпуклости синхронно раскачиваются при каждом шаге. Пышные волосы, прихваченные у самой макушки шнурком, развеваются сзади как флаг. Когда женщина оборачивается, чтобы увидеть, как далеко отстал преследователь, на лице её появляется загадочная полуулыбка.
Добавить в моё избранное
8 мин, 23 сек 8704
Позади очаровательной беглянки по древним камням мчится мужчина, тоже нагой. В глазах его блестит похоть, а движения полны обезьяньей грации. Руки темноволосого сатира то и дело тянутся к нежной женской спине, но не могут достать.
А над крепостью, прилепившейся к склону зелёного холма, звучит прекрасная музыка. Сладкозвучный хор из нежных юных голосов поёт на самом мелодичном в мире языке. О чём? Да кто его знает? О чём-то светлом и радостном, хотя временами проскальзывают и грустные интонации. Этот напев, сначала такой тихий, едва слышный, постепенно набирает силу и вскоре уже разносится повсюду, подобно стремительному зефиру. В те мгновения, когда голоса берут высокие ноты, у меня по спине пробегают мурашки, а сердце начинает биться сильнее.
Но кто же я, и где же я? Растворившись в дивной музыке, я совсем потерял связь с действительностью. Пытаясь разобраться, снова смотрю на крепостную стену. Нагая прелестница ещё бежит, но её преследователь куда-то пропал. В один миг я оказываюсь перед беглянкой и ловлю в свои объятия. Прижавшись к горячему юному телу, нахожу своими губами губы женщины. Мой страстный поцелуй не остаётся без ответа. Её губы пахнут свежими лесными ягодами и летними грозами. А потом она отстраняется и тихо шепчет:
— Я люблю тебя, Тимка!
Знакомый голос возвращает меня из мира снов.
С Юлькой мы были знакомы с первого курса. Она училась на параллельном потоке, в одной группе с моим приятелем. Но общались мы очень мало. А потом, год спустя, я как-то заметил её, когда стоял в очереди за билетами в кино. Мне оставалось совсем немного до заветного окошка, а Юлия только подошла. И я позвал её к себе.
На том сеансе мы сидели рядом, смеясь над похождениями Стефана Маржеля в фильме «Весёлая Пасха», а потом долго бродили по вечернему городу, рассказывая друг дружке весёлые истории из школьной и студенческой жизни. За этой встречей последовала другая, потом третья. И вот теперь мы вместе.
Вчера мы с Юлькой ходили в «Звёздный» на «Комедию о Лисистрате». Фильм оказался так себе, но мне запомнился очень эффектный пробег обнажённой Ольги Кабо по крепостной стене, а так же невероятной красоты хор, который звучал во время финальных кадров фильма. Потрясённый дивной мелодией, я встал с места и, обращаясь в зрительный зал, громко спросил:
— Что это за музыка?
И кто-то ответил:
— Хор еврейских мальчиков.
Я решил, что меня разыгрывают: уж очень подозрительно звучало название, почти как «Борьба нанайских мальчиков», и не поверил неизвестному эрудиту. А потом ночью мне приснились и бегущая женщина, и чудесный хор.
С нами вместе учился Игорь Соловей, ценитель и знаток классической музыки. Отучившись семь лет в музыкалке по классу баяна, Игорь смог сохранить теплые чувства к творениям великих композиторов прошлого, и при каждом удобном случае старался приобщить кого-нибудь из знакомых студентов к классике.
Некоторое время спустя я заглянул к Соловью и застал его за прослушиванием только что купленных пластинок. Оказалось, что он где-то раздобыл оперу Верди «Набукко». Я составил Игорю компанию и скоро услышал знакомый хор, так понравившийся мне в фильме. Оказалось, что этот музыкальный номер — из третьего акта «Набукко». Игорь сказал, что в девятнадцатом веке итальянцы считали «Хор пленных евреев», он же «Va, pensiero», призывом к объединению своей страны, потом пели его на похоронах Верди и Тосканини. А ещё в Италии всерьёз обсуждался вопрос о том, чтобы сделать «Va, pensiero» национальным гимном.
Вдохновившись примером Игоря, я приобрёл с рук почти новый проигрыватель грампластинок и стал захаживать в «Мелодию» на Ленинском проспекте. Вскоре мне попались «Хоры из опер Верди», выпущенные фирмой «Eterna» из ГДР. Купив этот диск, я отправился в общагу, чтобы скорее прослушать записи. Разумеется, на пластинке был и «Va, pensiero». Как же я обрадовался этому!
А вот Юля мою радость не разделила. Войдя в мою комнату и услышав пение прекрасного хора, девушка, почему-то, психанула, швырнула на пол сумку и вышла вон, громко хлопнув дверью. Я бросился за Юлькой и вскоре догнал её возле лестницы:
— Что случилось? Я тебя чем-то обидел?
— Я устала за день, а ты меня хоралом встретил!
— Но это же просто красивая музыка! Тебе разве не нравится?
— Нет, ни капельки. И вообще, я у тебя — на последнем месте! Тебе всё дороже, чем я: пластинки, музыка!
Пришлось успокаивать девушку, шептать ей на ухо ласковые слова и говорить, что дороже её у меня нет никого на свете. Юлька уцепилась за последнюю фразу и решила проверить, так ли это на самом деле. Вернувшись в мою комнату, она сняла с проигрывателя новенький виниловый диск и начала царапать его ногтями, подозрительно поглядывая на меня. Я молча терпел. Тогда девушка, не удовлетворившись уже проделанным, положила пластинку на паркетный пол, потёрла её о неровную деревянную поверхность с обеих сторон, а потом ещё прошлась по ней сапогами.
А над крепостью, прилепившейся к склону зелёного холма, звучит прекрасная музыка. Сладкозвучный хор из нежных юных голосов поёт на самом мелодичном в мире языке. О чём? Да кто его знает? О чём-то светлом и радостном, хотя временами проскальзывают и грустные интонации. Этот напев, сначала такой тихий, едва слышный, постепенно набирает силу и вскоре уже разносится повсюду, подобно стремительному зефиру. В те мгновения, когда голоса берут высокие ноты, у меня по спине пробегают мурашки, а сердце начинает биться сильнее.
Но кто же я, и где же я? Растворившись в дивной музыке, я совсем потерял связь с действительностью. Пытаясь разобраться, снова смотрю на крепостную стену. Нагая прелестница ещё бежит, но её преследователь куда-то пропал. В один миг я оказываюсь перед беглянкой и ловлю в свои объятия. Прижавшись к горячему юному телу, нахожу своими губами губы женщины. Мой страстный поцелуй не остаётся без ответа. Её губы пахнут свежими лесными ягодами и летними грозами. А потом она отстраняется и тихо шепчет:
— Я люблю тебя, Тимка!
Знакомый голос возвращает меня из мира снов.
С Юлькой мы были знакомы с первого курса. Она училась на параллельном потоке, в одной группе с моим приятелем. Но общались мы очень мало. А потом, год спустя, я как-то заметил её, когда стоял в очереди за билетами в кино. Мне оставалось совсем немного до заветного окошка, а Юлия только подошла. И я позвал её к себе.
На том сеансе мы сидели рядом, смеясь над похождениями Стефана Маржеля в фильме «Весёлая Пасха», а потом долго бродили по вечернему городу, рассказывая друг дружке весёлые истории из школьной и студенческой жизни. За этой встречей последовала другая, потом третья. И вот теперь мы вместе.
Вчера мы с Юлькой ходили в «Звёздный» на «Комедию о Лисистрате». Фильм оказался так себе, но мне запомнился очень эффектный пробег обнажённой Ольги Кабо по крепостной стене, а так же невероятной красоты хор, который звучал во время финальных кадров фильма. Потрясённый дивной мелодией, я встал с места и, обращаясь в зрительный зал, громко спросил:
— Что это за музыка?
И кто-то ответил:
— Хор еврейских мальчиков.
Я решил, что меня разыгрывают: уж очень подозрительно звучало название, почти как «Борьба нанайских мальчиков», и не поверил неизвестному эрудиту. А потом ночью мне приснились и бегущая женщина, и чудесный хор.
С нами вместе учился Игорь Соловей, ценитель и знаток классической музыки. Отучившись семь лет в музыкалке по классу баяна, Игорь смог сохранить теплые чувства к творениям великих композиторов прошлого, и при каждом удобном случае старался приобщить кого-нибудь из знакомых студентов к классике.
Некоторое время спустя я заглянул к Соловью и застал его за прослушиванием только что купленных пластинок. Оказалось, что он где-то раздобыл оперу Верди «Набукко». Я составил Игорю компанию и скоро услышал знакомый хор, так понравившийся мне в фильме. Оказалось, что этот музыкальный номер — из третьего акта «Набукко». Игорь сказал, что в девятнадцатом веке итальянцы считали «Хор пленных евреев», он же «Va, pensiero», призывом к объединению своей страны, потом пели его на похоронах Верди и Тосканини. А ещё в Италии всерьёз обсуждался вопрос о том, чтобы сделать «Va, pensiero» национальным гимном.
Вдохновившись примером Игоря, я приобрёл с рук почти новый проигрыватель грампластинок и стал захаживать в «Мелодию» на Ленинском проспекте. Вскоре мне попались «Хоры из опер Верди», выпущенные фирмой «Eterna» из ГДР. Купив этот диск, я отправился в общагу, чтобы скорее прослушать записи. Разумеется, на пластинке был и «Va, pensiero». Как же я обрадовался этому!
А вот Юля мою радость не разделила. Войдя в мою комнату и услышав пение прекрасного хора, девушка, почему-то, психанула, швырнула на пол сумку и вышла вон, громко хлопнув дверью. Я бросился за Юлькой и вскоре догнал её возле лестницы:
— Что случилось? Я тебя чем-то обидел?
— Я устала за день, а ты меня хоралом встретил!
— Но это же просто красивая музыка! Тебе разве не нравится?
— Нет, ни капельки. И вообще, я у тебя — на последнем месте! Тебе всё дороже, чем я: пластинки, музыка!
Пришлось успокаивать девушку, шептать ей на ухо ласковые слова и говорить, что дороже её у меня нет никого на свете. Юлька уцепилась за последнюю фразу и решила проверить, так ли это на самом деле. Вернувшись в мою комнату, она сняла с проигрывателя новенький виниловый диск и начала царапать его ногтями, подозрительно поглядывая на меня. Я молча терпел. Тогда девушка, не удовлетворившись уже проделанным, положила пластинку на паркетный пол, потёрла её о неровную деревянную поверхность с обеих сторон, а потом ещё прошлась по ней сапогами.
Страница
1 из 3
1 из 3
