Капельки

И потеряно, словно от невидимого сквозняка, задрожали огоньки свечей.

— Потому что я русский.

— Не по-ни-маю.

— Вот у вас, в Европе нет безотчётного страха перед татарами.

— Страх? Не понимаю. Вы же уже столетие сра-сражаетесь с ними. Вы по-бе-жда-ете их.

— почти по слогам выдавила она из себя осмысленную фразу.

— В Европе тоже умеют бороться с вампирами. Умеют побеждать их. Но у нас — столетиями напролёт! — вампиры не уничтожали целые волости. У нас таких, как ты, почти нет. А может, нет совсем.

— Почему-у… — она уже вряд ли слышала себя. И в зеркале уже почти не мутились отблески её образа. А на его теле лужица крови едва ли не дымилась.

— Потому что… — он поколебался, но продолжил, — потому что на Руси никогда не уничтожали… — он снова заколебался.

— … не у-нич-то-жа-ли… — почти пропев, потребовала продолжения, потребовала звучания его голоса она.

Её страсть, нутряная власть её голоса расплавили последние остатки его врожденной осторожности, его, батогами вколоченного профессионального благоразумия и пустым шлаком выплеснуло вон из спальни. Он закончил:

— … не уничтожали оборотней.

И алое вскипело в её глазах.

— Говори. Почему? — больше её речь не была невнятной. Но и певучей — тоже.

— В наших сказках нет страшных влекодлаков. В них, если волк говорит человечьим голосом, то он — помощник, друг.

— Почему?!

С её клыка сорвалась накопившаяся капелька слюны. А в пустом зеркале он видел, как наливаются синяки на его бицепсах. И дрожали, дрожали огни свечек.

— Наверное, потому, что наши оборотни умеют контролировать свою звериную ипостась, управлять ею. Это для них — просто оружие. А простому человеку не внушает ужас вооруженный воин, даже если его оружие — необычно… то ли дело безумец, даже если он — голый… — мужчина замолчал, но вампиресса молчала тоже, и он закончил.

— Ну и люди знают, что оборотни легко справляются с вампирами.

Он ничего больше не мог поделать — её руки не давали ему шевельнуться. Оставалось только идти до конца.

— Они нападают кводами! — прохрипела она.

— Стая всегда сильнее одиночки.

— Как одиночка вампир всегда сильнее человека. И русские оборотни контролируют своего зверя, а вампиры — нет.

Каролина закрыла глаза, застыла. Ее руки расслабились… ослабли. Но дыхание… — как во время тяжёлого изнурительного бега, как во время сладкой изнурительной любви… Истома притянул женщину к себе, обнял… Он молчал, он смотрел на зеркало: там из небольшой ранки у него на шеи одна за другой скатывались, не оставляя следа скатывались кровавые капельки. Наконец, зеркало замутилось, и в нём как из тумана, как из мути, сначала прорисовалось, а потом налилось красками, жизнью женское тело. И словно свечи загорелись ярче. Он отстранился, провёл пальцем по её бровям. Она раскрыла глаза. В них гасли последние красные искорки. Он провел пальцем по её губам, она поймала, тяжело перевела дыхание, чуть прикусила.

— И снова — здравствуй. — сказал он.

— Кажется, мы едва не доигрались. — пробормотала она.

— Как ты удержалась?

— Я не голодна. — виновато проговорила она.

— Просто я совсем недавно… Но… — Но?

— Ещё… контроль… слово контроль — женщина чуть помолчала, — я вдруг поняла… когда была зверем, поняла, что, если уж русские младшие умеют, то и для нас, старших что-то должно быть… и если я смогу контролировать… то мы сможем, почти безопасно… — в ее речи вдруг проявились мстительные нотки. — и я придумала, кто мне сможет помочь… даже не надо будет стаптывать три пары железных сапог… ­— она предвкушающе улыбнулась.

— Задолжавшая тебе ведьма. — улыбнулся русский. — кажется, мы оба вспомнили о ней одновременно.

— Русская ведьма. — уточнила полячка.

— А теперь одевайся и уходи.

— Почему?! — возмутился мужчина.

— Я слишком хочу тебя, а ты весь перемазан кровью — боюсь, второй раз мне не удержаться.

— И совсем никак?!

В его голосе было столько беспомощности, столько желания, что она почувствовала, как капельки… Но тут же дрогнули клыки.

— Нет, если я увижу кровь… Нет, я не смогу. Никак не смогу.

— Если увидишь? не проблема. — засмеялся молодой боярин.

— Поворачивайся!

— Как?… — Поворачивайся ко мне… м-м-м… спиной. — он обнял её за талию, потом опустил руки ниже, ещё ниже… — Э! Ты что задумал?!

— Мы это сделаем это, как оборотни!

— Извращенец… — улыбнулась вампирка… и повернулась.

А Истома улыбнулся неожиданному отсвету, воровато пробежавшему по её… м-м-м… спине. Наверное, что-то в свечке… в фитильке… Когда он покинул покои Каролины, была еще ночь. Она долго объясняла ему, как и чем надо промыть ранку на горле, чтобы вымыть из неё её слюну.