Холст. Масло…

Гаврилов отошел от группы и, улучив мгновение, когда мимо проходила толпа китайских туристов, свернул обратно к средневековой экспозиции. Мальчишке захотелось снова взглянуть на алебардщика. В прошлый раз Мише не удалось его толком рассмотреть из-за Кристины Альбертовны, подгоняющей детей под предлогом экономии времени экскурсовода.

Но то ли Гаврилов плохо запомнил дорогу, то ли переоценил свои навигационные способности, то ли карта-схема оказалась бракованной, то ли еще что, но он заблудился. Как назло было безлюдно. Стул смотрителя пустовал.

Миша огляделся. Вокруг висели картины. Большие и маленькие. Самые разные. Из открытых дверных порталов виднелось продолжение галереи, которая, как выяснилось, простиралась еще на несколько вытянутых комнат.

Гаврилов сделал шаг назад. За спиной раздался короткий смешок. Миша резко обернулся. Никого. Неужели почудилось? Решил попытать счастье отыскать дорогу назад, но наступил на что-то мокрое. В свете люстры на полу поблескивали отпечатки влажных ног. Мальчик пошел по следам, но уперся в стену.

— Je m«appelle Chlo, — прочирикал мелодичный голос где-то неподалеку. Гаврилов вздрогнул. Около него стояла босая девочка в платьице, насквозь промокшая. Рыженькая незнакомка с болезненно бледной кожей смотрела на мальчика удивленно. Широко посаженные небесно-голубые глаза скрывали в себе какую-то только им ведаемую печаль.

— Кто ты? — спросил Миша. Девочка его не поняла, но не растерялась. Сделав книксен, произнесла: «Mon nom est Chlo». Прядка волос упала на лоб, разделив его пополам.

— А? — протянул Гаврилов.

— Так ты русского не знаешь! Что такое Хлои?

Собеседница приободрилась. На последнем слове она закивала головой, похлопывая ладонью по груди.

— Ты Хлои? Тебя так зовут?

Открывшаяся истина слегка выбила из колеи, но ученик Кристины Альбертовны не растерялся: «Ду ю спик инглиш?». Девочку буквально на секунду одолело смущение. Потом Хлои вдруг расцвела в улыбке, словно ей на ум пришла какая-то замечательная идея. Она подбежала к огромному холсту, вместившему внушительных размеров парусник, и указала на вымпел корабля. Миша не был сведущ в вопросах геральдики и уж тем более не знал, что означают золотые лилии.

— Ты оттуда? Что это за страна? Почему ты такая мокрая?

Девочка вслушивалась в русскую речь, силясь вычленить из нее знакомые звуки. Бормоча посиневшими от холода губами какие-то непонятности, она переводила взгляд с Миши на пол и обратно. Капелька воды соскользнула с ее чуть вздернутого носика и упала вниз.

Гаврилов вытащил из кармана завалявшуюся конфету и предложил Хлои. Та внимательно рассмотрела подносимый дар и взяла угощение. Гаврилов ощутил легкое прикосновение ее ледяной руки. Девочка развернула фантик и, поднеся сладость ко рту, осторожно понюхала.

— Это вкусно! — сказал Миша, показав большой палец. Хлои, наконец, отважилась попробовать. «Белочка» пришлась ей по вкусу.

— Merci! — пролепетала девчушка, снова поклонившись Гаврилову.

— Так ты француженка! Вот оно что! — обрадовано воскликнул он. Не успел и глазом моргнуть, как Хлои предпочла исчезнуть. Подскочила и, шурша платьем, побежала по коридору. Миша ринулся за ней.

Девочка бойко семенила ножками, придерживая пышную юбку. Гаврилов думал, что Хлои с ним играется, но ошибался. Она остановилась у небольшого прямоугольного полотна с видом на водоем, местами покрытый ряской.

— Стой! — закричал Гаврилов, когда Хлои занесла ножку, чтобы подойти поближе.

— Переступать через ограничительную линию нельзя.

Девочка обернулась и, как бы прощаясь с Мишей, отправила ему воздушный поцелуй.

— Ах, вот ты где! — Кристина Альбертовна, не церемонясь, потянула Мишу за ухо, тот взвыл от боли.

— Бессовестный! Я тебя по всему музею ищу!

За ее спиной скучковался весь класс во главе с экскурсоводом. Последнюю позабавила выходка Гаврилова, и она даже за него заступилась:

— Перестаньте, Кристина Альбертовна! Разве вы не видите, у этого мальчика настоящая тяга к искусству. Ему наскучили натюрморты, и он пошел искать живопись посерьезнее.

С появлением учительницы Миша потерял Хлои из виду.

— Здесь была девочка! — сказал он.

— Француженка.

— Кроме «Утопленницы из Шампье», здесь поблизости француженок нет, — равнодушно ответила гид.

— Как!? — Гаврилов обратил взгляд на то место, где до недавних пор стояла девочка в мокром платье. «Не может такого быть? Куда она подевалась?» — подумал он и поднял глаза повыше.

Кристина Альбертовна что-то причитала, угрожая сообщить о Мишиной самоволке родителям, но мальчика это мало беспокоило. Он стоял и смотрел на картину. То, что было на ней изображено, ввергло Гаврилова в оцепенение.

— До сих пор неизвестно, чья эта кисть, — пояснила экскурсовод, принимая оторопь Миши за восхищение мастерством художника.