Фотография сна

Ветер качает занавески, здесь, похоже, нет электрического освещения. Пройдя дальше, я чуть не споткнулся о провода. Они тянулись от трансформатора и уводили в комнату друга, словно нить Ариадны. Затаив дыхание, я шел вперед.

На пороге комнаты руки задрожали и я убрал их в карманы. Чутье нудело — лучше уйди, ведь то, что ты увидишь, будет немного хуже, чем лампа снов. Намного опасней других механизмов, что пришли в голову Тимуру за эти годы. Я чувствовал себя черепашкой-ниндзя из того самого лабиринта, стоило коснуться стены — и где-то вдалеке загорится красная лампочка невозврата.

Но я решился. Ноги сами понесли вперед, глаза сами уперлись во тьму мерцающей комнаты, посреди которой я увидел Тимура. Старый друг очень изменился. Весь усталый, и высохший, казалось, он светился собственным светом, будто мотылек. По краям глаз появились ранние морщины, точь-в-точь как у матери, подбородок спрятался в густой, черной бороде. Он смотрел на меня, словно розовый слон из сна, и я дрожал, каждой клеткой своего тела.

— Привет, Витёк! — Тимур пожал мне руку, как ни в чем не бывало. Словно нас разделяли не семь лет, а пару дней. Словно ещё вчера Вера Сергеевна волокла его за волосы, сотрясая матами тихий август.

— Здорова… — отозвался я, и тут же сунул руку обратно в карман.

— Как твои дела?

— Лучше, чем когда-либо.

Тимур сел за стол, и уткнулся носом в большой компьютер. Мечта его наконец исполнилось — ничего более крутого я никогда не видел. Монитор, занимавший пол стены, сооружен из старого телевизора, клавиатура покупная, но к ней зачем-то припаяно ещё несколько кнопок. В буйстве проводов не рассмотреть ни стен, ни пола. Пространство вокруг мерно гудело звуками статики, и электрического тока.

— Как тебе жилось все эти годы? — спросил Тимур.

— Хорошо.

— ответил я.

— Знаешь, мне тебя очень не хватало… — Да ладно, не бреши. Что случилось, то случилось. Я не обижаюсь, ты ж знал, какая херня творилась у меня дома.

— А где все? Твои братья, Вера Сергеевна?

Тимур разразился таким демоническим хохотом, что каждый проводок в комнате дрогнул вместе со мной. Смех ненормального, психически-больного человека, похоронившего свой разум и сон.

— Я не мог их убить, они все же родственники, но и терпеть их тоже не мог.

— говорил Тимур, расчесывая глаза.

— Но я нашел им хорошее место. Собственно, это то, зачем я тебя позвал. Посмотри туда.

В дальнем углу комнаты, под прицелом десятков ламп, стояла фотография. На ней запечатлен город с высоты, в кадр попал краешек утёса и одинокое дерево, бороздящее небо голыми ветками. Сперва я не понял, что происходит. Ощущение реальности уплывало, оставляя меня наедине с безумным гением, не имеющим ничего общего с тем Тимуром, которого я знал. Он тоже смотрел на фотографию, улыбался, лукаво и пронзительно.

— Они там… Я отправил их туда… — Ты отправил их в фотографию?

— Нет… Любая фотография — это лишь портал. Ты знаком с теорией шумовых дыр? Явно нет. А о пространстве Калаби-Яу слышал? Тоже не слышал. А то, что на самом деле снимают фотоаппараты ты тоже не знаешь? Что за мир отражается на снимках? Он ведь не настоящий, если присмотреться к мелким деталям, можно найти сотни недочетов — цвета, формы и размеры объектов, даже наши лица не всегда получаются похожими. Ты не задавался вопросом, почему так происходит? Почему снимая себя на камеру, ты видишь на снимке другого человека?

Тошнота подступила к горлу. Я искал стул, чтобы сесть, но ничего подобного рядом не оказалось.

— Хочешь, я покажу тебе как это работает? Не бойся, оно не навредит.

Фотография начала расплываться. Я несмело шагнул вперед, и в следующую секунду стоял прямо перед ней. Мягкая, дрожащая поверхность, словно ртуть. Не отдавая себе отчета, я заглянул в неё.

— Видишь! Видишь сколько там всего! — голос Тимура доносила издалека, словно из другой реальности.

— Город, совершенно пустой город, и тяжелый воздух, которым невозможно дышать. Смотри внимательно, это мир! Сотни миров, растянутых мембраной на каждом снимке, ты можешь попасть куда угодно.

Мне показалось, что я услышал ещё кое-что. Город порождал эхо — несколько мужских голосов, и один женский, воющий, истеричный. Кто-то носился внизу, но с высоты обрыва они виделись лишь стайкой говорящих муравьев. Я резко отступил назад, но изображение все ещё висело передо мной какое-то время.

— Что… — шептал я, — что все это значит?

— Пространство, Витёк, простраствно! Реальность не ограничивается этим миром, есть сотни других. И знаешь, зачем я тебя позвал? Ну хватит блевать, ты весь синий, что тебя так напугало?

Тимур наблюдал, как я корчусь на полу, не в силах пережить увиденное. Он просто стоял и смотрел, в меня, сквозь меня, а потом присел на корточки, и положил руку на плечо.