Я на солнышке гнию и на солнышко плюю, разложился мой труп и опарыши его грызут! Трупоед-ед-ед идёт, костоглот-глот-глот ползёт, только я всё гнию, я на солнышке гнию!
Добавить в моё избранное
3 мин, 51 сек 8543
Группа «Рогатые Трупоеды» — Можно я пойду повешусь? — спросил Санька у мамы, опять разговаривающей с кем-то по телефону.
— А? Что? Да, конечно, иди, кто тебя держит, — не отвлекаясь от разговора, ответила мама.
— Нет, Жень, это я не тебе… А Санька пошел в свою комнату и повесился.
Просто взял заранее припасенную веревку, закрепил ее, как учили ребята. Сделал петлю. Подставил табуретку. Ну да что тут рассказывать? Все прекрасно знают, как люди вешаются. Вот так же и Санька — повесился, как все люди.
А мама все болтала и болтала по телефону. И ничего вокруг не замечала. Она не замечала, что разговаривает с уже незнакомыми ей людьми, не слышала их ответов — просто щебетала без умолка, вот и всё. Но и тут особо нечего рассказывать, ведь все прекрасно знают, как женщины разговаривают по телефону. Вот так же и Санькина мама — болтала, как все женщины.
Уж и один час миновал, и второй, и третий — ночь подступила, а Санькина мама все не могла оторваться от телефона. И проговорила всю ночь напролёт, и весь следующий день, и ещё целых три дня и три ночи, не ощущая ни голода, ни жажды — ничего. Она попросту забыла о том, что такое чувствовать — вся стала одним таким разговаривающим без умолку роботом.
Тем временем Санькин труп начал смердить, в его комнате завелись опарыши и прочие неприятные насекомые — уж как они там появились, про то мы не знаем. Эти опарыши хорошее чутье на свежие трупы имеют, и везде найдут дорогу к лакомству. Ну да речь не о них.
В общем, разлагался труп Саньки, а соседи уже тревогу подняли — мол, чего это такое в нашем доме творится, труп на всю округу провонял? И вскоре соседи вместе с отрядом МЧС долбились в дверь Санькиной с мамой квартиры. Но она все лепетала, щебетала и никак не могла остановиться. И впрямь: зачем ей замечать что-либо, ведь есть такое важное дело — болтовня по телефону? Неважно, с кем и о чем, лишь бы говорить, говорить, говорить!
Выломали МЧС-овцы дверь и в квартиру ворвались. И увидели страшную картину: в зале сидит натуральная медуза Горгона, только вместо волос змеями служат ей собственные языки, развевающиеся во все стороны и готовые схватить всех, кто только посмеет приблизиться. Но самым страшным было иное — эти языки-змеи постоянно разговаривали, перебивая и стремясь задавить друг дружку, переплетаясь.
Достали доблестные спасатели свои пистолеты и давай в Горгону стрелять. Медуза забилась в агонии, и тут её вырвало. Из желудка твари вылетела мертвая мама Саньки, которую чудовище уже частично переварило — во всяком случае, рук у мамы уже не было. А медуза померла, и все её языки-змеи за несколько секунд исчезли.
Но запах-то не исчезал! И тут соседи встревожились по-настоящему — а ну как медуза ещё кого сожрала? И начали обыскивать квартиру.
Зря, в общем-то, соседка тётя Клава решила зайти в комнату Санька. Потому что она тут же грохнулась в обморок.
Все остальные, у кого нервы покрепче были, узрели такую картину: на полу валяется свалившийся сверху полупрогнивший труп ребёнка, в котором кишат черви, а наверху, в петле, злорадно ухмыляется череп Санька, почему-то не упавший.
Увидели соседи это и за сердце схватились. Тётя Клава в себя кое-как пришла и сказала, обращаясь неизвестно к кому:
— Зачем же он повесился-то, сердешный?
А череп возьми да ответь:
— А вот чтобы хоть после смерти меня заметили!
Соседка снова упала в обморок, а кто-то из спасателей спросил:
— Ну вот, заметили мы тебя, а теперь-то что? Жизнь-то ты не вернёшь себе!
— Зато мама теперь узнает, каково это — вечно разговаривать! — мстительно произнёс череп Саньки.
И действительно — из комнаты уже минут десять слышалось монотонное бормотание мёртвой Санькиной мамы.
Все бросились в ту комнату, чуть не споткнувшись о незаметно лежавшую тётю Клаву. А та вновь очнулась, посмотрела на то, что её никто не замечает и спросила у черепа:
— Можно я пойду повешусь?
— Да, конечно, иди, кто тебя держит, — тоном продолжающей и после смерти болтать без умолку мамы ответил череп Саньки и скатился вниз, к своему телу. А тётя Клава взяла и на той же петле повесилась.
Спасатели только через пять минут заметили, что не хватает тёти Клавы, но было уже поздно. Тут повесившаяся соседка усмехнулась:
— Я мертва, и хоть теперь живущие меня заметят — верней, заметят моё отсутствие.
И упала с потолка на мальчишеский труп Саньки.
В общем, уволили всех тех спасателей, соседи переехали, дом снесли, а про трупы забыли. Потому что они остались незаметными для всех и после смерти.
Мы, конечно, не знаем, насколько эта история правдива, а вы можете в неё не поверить. Но запомните одно: реальная иллюзия не ведает пощады к тем, кто так и не научился жить и замечать друг друга.
— А? Что? Да, конечно, иди, кто тебя держит, — не отвлекаясь от разговора, ответила мама.
— Нет, Жень, это я не тебе… А Санька пошел в свою комнату и повесился.
Просто взял заранее припасенную веревку, закрепил ее, как учили ребята. Сделал петлю. Подставил табуретку. Ну да что тут рассказывать? Все прекрасно знают, как люди вешаются. Вот так же и Санька — повесился, как все люди.
А мама все болтала и болтала по телефону. И ничего вокруг не замечала. Она не замечала, что разговаривает с уже незнакомыми ей людьми, не слышала их ответов — просто щебетала без умолка, вот и всё. Но и тут особо нечего рассказывать, ведь все прекрасно знают, как женщины разговаривают по телефону. Вот так же и Санькина мама — болтала, как все женщины.
Уж и один час миновал, и второй, и третий — ночь подступила, а Санькина мама все не могла оторваться от телефона. И проговорила всю ночь напролёт, и весь следующий день, и ещё целых три дня и три ночи, не ощущая ни голода, ни жажды — ничего. Она попросту забыла о том, что такое чувствовать — вся стала одним таким разговаривающим без умолку роботом.
Тем временем Санькин труп начал смердить, в его комнате завелись опарыши и прочие неприятные насекомые — уж как они там появились, про то мы не знаем. Эти опарыши хорошее чутье на свежие трупы имеют, и везде найдут дорогу к лакомству. Ну да речь не о них.
В общем, разлагался труп Саньки, а соседи уже тревогу подняли — мол, чего это такое в нашем доме творится, труп на всю округу провонял? И вскоре соседи вместе с отрядом МЧС долбились в дверь Санькиной с мамой квартиры. Но она все лепетала, щебетала и никак не могла остановиться. И впрямь: зачем ей замечать что-либо, ведь есть такое важное дело — болтовня по телефону? Неважно, с кем и о чем, лишь бы говорить, говорить, говорить!
Выломали МЧС-овцы дверь и в квартиру ворвались. И увидели страшную картину: в зале сидит натуральная медуза Горгона, только вместо волос змеями служат ей собственные языки, развевающиеся во все стороны и готовые схватить всех, кто только посмеет приблизиться. Но самым страшным было иное — эти языки-змеи постоянно разговаривали, перебивая и стремясь задавить друг дружку, переплетаясь.
Достали доблестные спасатели свои пистолеты и давай в Горгону стрелять. Медуза забилась в агонии, и тут её вырвало. Из желудка твари вылетела мертвая мама Саньки, которую чудовище уже частично переварило — во всяком случае, рук у мамы уже не было. А медуза померла, и все её языки-змеи за несколько секунд исчезли.
Но запах-то не исчезал! И тут соседи встревожились по-настоящему — а ну как медуза ещё кого сожрала? И начали обыскивать квартиру.
Зря, в общем-то, соседка тётя Клава решила зайти в комнату Санька. Потому что она тут же грохнулась в обморок.
Все остальные, у кого нервы покрепче были, узрели такую картину: на полу валяется свалившийся сверху полупрогнивший труп ребёнка, в котором кишат черви, а наверху, в петле, злорадно ухмыляется череп Санька, почему-то не упавший.
Увидели соседи это и за сердце схватились. Тётя Клава в себя кое-как пришла и сказала, обращаясь неизвестно к кому:
— Зачем же он повесился-то, сердешный?
А череп возьми да ответь:
— А вот чтобы хоть после смерти меня заметили!
Соседка снова упала в обморок, а кто-то из спасателей спросил:
— Ну вот, заметили мы тебя, а теперь-то что? Жизнь-то ты не вернёшь себе!
— Зато мама теперь узнает, каково это — вечно разговаривать! — мстительно произнёс череп Саньки.
И действительно — из комнаты уже минут десять слышалось монотонное бормотание мёртвой Санькиной мамы.
Все бросились в ту комнату, чуть не споткнувшись о незаметно лежавшую тётю Клаву. А та вновь очнулась, посмотрела на то, что её никто не замечает и спросила у черепа:
— Можно я пойду повешусь?
— Да, конечно, иди, кто тебя держит, — тоном продолжающей и после смерти болтать без умолку мамы ответил череп Саньки и скатился вниз, к своему телу. А тётя Клава взяла и на той же петле повесилась.
Спасатели только через пять минут заметили, что не хватает тёти Клавы, но было уже поздно. Тут повесившаяся соседка усмехнулась:
— Я мертва, и хоть теперь живущие меня заметят — верней, заметят моё отсутствие.
И упала с потолка на мальчишеский труп Саньки.
В общем, уволили всех тех спасателей, соседи переехали, дом снесли, а про трупы забыли. Потому что они остались незаметными для всех и после смерти.
Мы, конечно, не знаем, насколько эта история правдива, а вы можете в неё не поверить. Но запомните одно: реальная иллюзия не ведает пощады к тем, кто так и не научился жить и замечать друг друга.
Страница
1 из 2
1 из 2
