Мы со Светкой пошли погулять. Взяли баллон пива и направились под ручку по Тропе Ощущений. Шли весело. Под ноги попадались обломки железобетонных конструкций и осколки стекла.
Добавить в моё избранное
7 мин, 40 сек 18184
— Какой лёгкий вечер, — сказал я.
— Какой тёплый и тихий, — добавила Света.
С нею я встречался шестой раз. Это было забавно — наблюдать продолжительность наших встреч: сначала полдня, потом ночь, затем сутки, трое, пятеро. С интервалами в неделю — по пятницам у меня была получка. Тенденция предполагала, что через три месяца мы сойдёмся навсегда. Или поженимся.
Место, где жила Светка, было в годы застоя роскошным спальным районом, с приходом разрухи обратившимся в руины. Гулять здесь было небезопасно — из подворотен в любой момент могла появиться ватага малолетней шпаны, а то и похуже. Это было бы неприятно, и мы пошли на стадион спортивной школы. Он тоже пребывал в запустении, на футбольном поле выросла трава, а гаревые дорожки затянулись курчавым вьюнком. На ржавой шведской стенке висел привязанный проволокой скелет мента в истлевшей форме. Остатки высохшей плоти облепили кости. Из пустой глазницы торчал окурок.
— Курить хочется, — обронила Светка, поглядев на мумию, и мы пошли дальше.
До ближайшего ларька с сигаретами было метров пятьсот. Светка предложила завернуть в кусты. Я отказался. По заросшим одуванчиком истёртым ступеням мы поднялись ко дворцу школьного спорткомплекса, заброшенному и обветшалому, в сумерках напоминающему о заколдованных замках с драконами.
Мы ушли, а школа осталась, и мент остался на стадионе. Висеть, как он делал уже год. Стадион, козырёк которого рухнул на зрительские трибуны во время собачьей выставки, умер вместе со спорткомплексом. Но школа ещё жила: как говорят. И мы со Светкой жили тоже, и я надеялся, что будем жить регулярно.
Вынырнув на улицу из зелёной пучины, я огляделся. Отсюда, с дороги, чаша спорткомплекса казалась неким водоёмом, местами затянутым водорослями, в центре которого отливало уютное дно стадиона. Это был обособленный мирок со своей призрачной жизнью. В него хотелось погрузиться и уйти с головой в забвение.
Сумрак белой ночи накинул на город волшебную пелену, сделав невозможное реальным и вполне допустимым. В оцепенелом молчании мы дошли до табачного киоска. Там крутилась затянутая в кожу троица молодых людей, которая мне сразу же не понравилась. Они тянули коктейль и поглядывали на меня с интересом натуралиста, собравшегося изучить содержимое желудка добытой птички. Стоя поодаль, троица наблюдала, как я покупаю сигареты, весело обмениваясь неразборчивыми репликами. Стараясь не зыркать в их сторону, краем глаза я следил за источником возможной угрозы. Чтобы пристойно себя вести, они были слишком вызывающе одеты: кожаные штаны, футболки с сатанинской символикой и разнообразнейшие цепи, на которых висели богомерзкие знаки, искусно выкованные из адского чугуна, что может светиться во мраке под воздействием сокрытой колдовской силы. Это были никак не гопники, но дети обеспеченных родителей, новое поколение «золотой молодёжи», воспитанное на гримуарах искусными колдунами злых сект. Они были куда опаснее агрессивной дворовой шпаны с их инфантильными выкидными ножами и самодельными финками.
Дождавшись, когда я закончу свои дела, сатанисты небрежно переглянулись. Тот, что стоял посерёдке, вытянул руку в мою сторону, описал указательным пальцем круг и ткнул через его центр прямо мне в душу.
Сердце пронзило как иглой. В глазах потемнело. Я застонал и шатнулся, схватившись за решётку ларька. Когда немного отпустило, я услышал довольный смех. Детки экспериментировали, осваивая силовую магию. Гады, так ведь и убить можно! Развлечения проклятой молодёжи зашли чересчур далеко и не должны были продолжаться, ибо следующий их опыт мог стать для меня последним.
— Отвечай, ты живой? — теребила меня за плечо Светка.
— Живой, — прохрипел я, запуская руку в карман, где лежал предмет силы.
Отдышавшись, я выпрямился, с ненавистью глядя на сатанистов, вдохновенно обсуждавших что-то понятное только им, да ещё их окаянным учителям. Редкие прохожие огибали киоск, стараясь скрыть страх напускным безразличием. Увидев, что я оправился, троица посерьёзнела, собираясь отработать другой приём.
Не дожидаясь, пока меня добьют, я топнул, отталкиваясь, и метнул со всей мочи в грудь изготовившемуся к атаке подонку кристалл кварца, испустив прошибающий вопль. Я почувствовал, как сила земли, понукаемая моим криком, толкнула пятку, прошла через бок, руку и, увлекаемая кристаллом, понеслась к врагу.
Со стороны это выглядело безобидно: один человек кинул в другого камешком, тот щёлкнул по куртке и отлетел. Но этот, другой почему-то упал — не спасли и дьявольские обереги. Его приятели опешили. Не зная, на какие подлости способен разъярившийся противник, они по молодости лет растерялись и замерли.
— Убирайтесь! — выдохнул я, поднимая руку.
— Прочь отсюда!
И хотя мой кулак был пуст, да я уже ничего и не мог сделать, испуганные деточки подхватили полумёртвого товарища и спешно потащили к припаркованной «Чайке».
— Бог вам судья, — негромко пробормотал я и добавил:
— Господь воздаст!
— Какой тёплый и тихий, — добавила Света.
С нею я встречался шестой раз. Это было забавно — наблюдать продолжительность наших встреч: сначала полдня, потом ночь, затем сутки, трое, пятеро. С интервалами в неделю — по пятницам у меня была получка. Тенденция предполагала, что через три месяца мы сойдёмся навсегда. Или поженимся.
Место, где жила Светка, было в годы застоя роскошным спальным районом, с приходом разрухи обратившимся в руины. Гулять здесь было небезопасно — из подворотен в любой момент могла появиться ватага малолетней шпаны, а то и похуже. Это было бы неприятно, и мы пошли на стадион спортивной школы. Он тоже пребывал в запустении, на футбольном поле выросла трава, а гаревые дорожки затянулись курчавым вьюнком. На ржавой шведской стенке висел привязанный проволокой скелет мента в истлевшей форме. Остатки высохшей плоти облепили кости. Из пустой глазницы торчал окурок.
— Курить хочется, — обронила Светка, поглядев на мумию, и мы пошли дальше.
До ближайшего ларька с сигаретами было метров пятьсот. Светка предложила завернуть в кусты. Я отказался. По заросшим одуванчиком истёртым ступеням мы поднялись ко дворцу школьного спорткомплекса, заброшенному и обветшалому, в сумерках напоминающему о заколдованных замках с драконами.
Мы ушли, а школа осталась, и мент остался на стадионе. Висеть, как он делал уже год. Стадион, козырёк которого рухнул на зрительские трибуны во время собачьей выставки, умер вместе со спорткомплексом. Но школа ещё жила: как говорят. И мы со Светкой жили тоже, и я надеялся, что будем жить регулярно.
Вынырнув на улицу из зелёной пучины, я огляделся. Отсюда, с дороги, чаша спорткомплекса казалась неким водоёмом, местами затянутым водорослями, в центре которого отливало уютное дно стадиона. Это был обособленный мирок со своей призрачной жизнью. В него хотелось погрузиться и уйти с головой в забвение.
Сумрак белой ночи накинул на город волшебную пелену, сделав невозможное реальным и вполне допустимым. В оцепенелом молчании мы дошли до табачного киоска. Там крутилась затянутая в кожу троица молодых людей, которая мне сразу же не понравилась. Они тянули коктейль и поглядывали на меня с интересом натуралиста, собравшегося изучить содержимое желудка добытой птички. Стоя поодаль, троица наблюдала, как я покупаю сигареты, весело обмениваясь неразборчивыми репликами. Стараясь не зыркать в их сторону, краем глаза я следил за источником возможной угрозы. Чтобы пристойно себя вести, они были слишком вызывающе одеты: кожаные штаны, футболки с сатанинской символикой и разнообразнейшие цепи, на которых висели богомерзкие знаки, искусно выкованные из адского чугуна, что может светиться во мраке под воздействием сокрытой колдовской силы. Это были никак не гопники, но дети обеспеченных родителей, новое поколение «золотой молодёжи», воспитанное на гримуарах искусными колдунами злых сект. Они были куда опаснее агрессивной дворовой шпаны с их инфантильными выкидными ножами и самодельными финками.
Дождавшись, когда я закончу свои дела, сатанисты небрежно переглянулись. Тот, что стоял посерёдке, вытянул руку в мою сторону, описал указательным пальцем круг и ткнул через его центр прямо мне в душу.
Сердце пронзило как иглой. В глазах потемнело. Я застонал и шатнулся, схватившись за решётку ларька. Когда немного отпустило, я услышал довольный смех. Детки экспериментировали, осваивая силовую магию. Гады, так ведь и убить можно! Развлечения проклятой молодёжи зашли чересчур далеко и не должны были продолжаться, ибо следующий их опыт мог стать для меня последним.
— Отвечай, ты живой? — теребила меня за плечо Светка.
— Живой, — прохрипел я, запуская руку в карман, где лежал предмет силы.
Отдышавшись, я выпрямился, с ненавистью глядя на сатанистов, вдохновенно обсуждавших что-то понятное только им, да ещё их окаянным учителям. Редкие прохожие огибали киоск, стараясь скрыть страх напускным безразличием. Увидев, что я оправился, троица посерьёзнела, собираясь отработать другой приём.
Не дожидаясь, пока меня добьют, я топнул, отталкиваясь, и метнул со всей мочи в грудь изготовившемуся к атаке подонку кристалл кварца, испустив прошибающий вопль. Я почувствовал, как сила земли, понукаемая моим криком, толкнула пятку, прошла через бок, руку и, увлекаемая кристаллом, понеслась к врагу.
Со стороны это выглядело безобидно: один человек кинул в другого камешком, тот щёлкнул по куртке и отлетел. Но этот, другой почему-то упал — не спасли и дьявольские обереги. Его приятели опешили. Не зная, на какие подлости способен разъярившийся противник, они по молодости лет растерялись и замерли.
— Убирайтесь! — выдохнул я, поднимая руку.
— Прочь отсюда!
И хотя мой кулак был пуст, да я уже ничего и не мог сделать, испуганные деточки подхватили полумёртвого товарища и спешно потащили к припаркованной «Чайке».
— Бог вам судья, — негромко пробормотал я и добавил:
— Господь воздаст!
Страница
1 из 3
1 из 3
