Старинное темное зеркало из глубины комнаты скептически наблюдало за тем, как Людмила Сергеевна собирается на званый вечер. Два дизайнерских торшера мягко освещали женщину. Она, в пеньюаре и черных ажурных чулках, стояла перед гардеробом и с крайне озабоченным видом перелистывала многочисленные вешалки…
Добавить в моё избранное
7 мин, 15 сек 10529
— Фу, какое молодёжное, — и зачем я только на такую модель позарилась? Это — н-да-а, но надевала дважды… Это… Нет, и это тоже не подойдет.
— Наконец, на глаза попалось темно-синее, струящееся и модно-ассиметричное. Не платье, а камуфляж от кутюр: всё, что не надо — маскирует.
Муж без стука заглянул в комнату:
— Эм, я готов, жду тебя внизу, в баре.
Людмила повернулась к нему так, чтобы в глаза бросились пышная, ещё не тронутая пластическим хирургом грудь, и длинные ноги, призывно мерцающие сквозь чулки. Она всегда носила только чулки и юбки — была в постоянной боеготовности. Супруг об том знал — вот и сейчас в привычном хозяйском прищуре мелькнуло что-то такое… На левой щеке Людмилы обозначилась прелестная ямочка: вечер скучным не будет.
Под лазером критического женского взора платье покрылось тревожными морщинами. Та-а-ак, теперь повернемся спиной — как мы там? Подружка-то любимая, ненаглядная, вечная соперница за место под солнцем — она ведь первым делом сунется со спины изучать… Зачем вечеринки нужны, как не для себя показать да других посмотреть?
Нет, я Элке поражаюсь — всё не надоест ей жизнь на ерунду тратить. Книг не читает, телик не смотрит и хозяйством не занимается, белоручка: у неё для этого домработница имеется. Элке только и забот, что в бассейне плескаться и новые подставки для пыли в антикварных мебельных покупать. Чтобы, значит, домработница без дела не оставалась.
Между прочим, у некоторых элкиных шмоток даже ценники ещё болтаются: Элка их купила, перед зеркалом повертелась да в гардероб и сунула — на какое-нибудь потом. Туфли с сапогами — вообще пунктик: целое отделение шкафа под коробки с обувью отвела! Хотя — а чего бы и не менять замшевые сапожки ежедневно, если спускаешься по утрам в подземный гараж, где никакой тебе слякоти, садишься в свой дурацкий алый «Рено» и рулишь в контору?
А в этой конторе муж мой в топ-менагерах ходит. А Элка даром, что на три позиции ниже него, но форсит, словно без пяти минут жена гендиректора. Ха! Дурачку моему, похоже, такое по вкусу.
Всё про них знаю: и в курилку она вечно за ним увязывается, и мимо секретарши в его кабинет дверь открывает ногой, и в лифте непременно прижимается к лацканам его пиджака своим третьим номером, да поглаживает французским маникюром шов под ширинкой. Все-все шашни их знаю. Ведь тыщу лет назад мы с Элкой не разлей вода были, девчачьи секретики и тайночки дружка дружке тащили. Я ж эту стервь как облупленную… На мужиках чужих она лет с пятнадцати повёрнутая была. Сколько раз смеялась над очередной лохудрой, что за половинкой своей не уследила! Если память мне не врёт, то лишь одну пожалела — жену препода нашего по теории статистики. Там трое ребятишек мал-мала, и дядька, конечно, от вони запрелых пеленок на стенку лез. И Элка, моя Элка, для которой никакая жена не стенка была, только про деток узнала, вдруг на принцип попёрла — на фиг его, говорит. Он же от них будет отрывать, когда цветочки-конфетки мне таскать начнёт. А на дворе, к слову, как раз восьмидесятые заканчивались — сами понимаете… Вскоре замуж Элка выскочила, и очень метко: подцепила себе на какой-то тусовке сынка второго секретаря нашего райкома партии. На тусовку привёл её очередной папик — он с этим самым секретарём корешился крепко.
Элка, конечно, тоже не бесприданница была: отец — ученая степень, в «ящике» каком-то перфокарты с места на место перекладывал. Квартира у них по тем временам была шикарная — кооперативная трёшка в новостройке. Но Элку нюх не подвел и тут: скоро, очень скоро перешли всякие НИИ на самоокупаемость с хозрасчетом, ну и передохли один за другим. Или попали под приватизацию. А кадры научные в поисках хлеба насущного пошли иномарки малиновым пиджакам мыть или деток ихних на языки иностранные натаскивать. Так бы и папочка-кандидат маялся, но вовремя состряпал Элкин свекор сотоварищи совместный гешефт с коллегами гэдээровскими. И отправил нового родственника к немчуре — за своей частью капитала присматривать.
Тут Элка вроде и позабыла, как перед чужими благоверными хвостом крутить. В своего вцепилась мёртвой хваткой: никуда ни на шаг. Слишком хорошо знала, как легко некоторых с пути истинного сбить. Словом — только не падайте, ладно — засела Элка моя за «Камасутру» с видеопорнушкой. Прежде оно и даром бы не задалось — дяденькам постарше вполне мясца её молодого хватало. А тут решила Элка муженька приклеить всем, чем только можно. Ну, и фокусами всякими в том числе. И ещё эта дура трубы себе перевязала: «Не хочу, — говорит, — чтобы мелочь сопливая под ногами путалась, да от дела отвлекала».
Фирмочка свёкра с самого начала процветала и все властные выкрутасы пережила — ибо очень высокие структуры в конторе этой нуждались. Сынуля сидел в фирмочке прочно. Элку туда же воткнули: поскольку и внешность, и стиль, и красный диплом не одной лишь койкой заработан. Что с цифрами связано, у Элки ещё со школы легко шло.
— Наконец, на глаза попалось темно-синее, струящееся и модно-ассиметричное. Не платье, а камуфляж от кутюр: всё, что не надо — маскирует.
Муж без стука заглянул в комнату:
— Эм, я готов, жду тебя внизу, в баре.
Людмила повернулась к нему так, чтобы в глаза бросились пышная, ещё не тронутая пластическим хирургом грудь, и длинные ноги, призывно мерцающие сквозь чулки. Она всегда носила только чулки и юбки — была в постоянной боеготовности. Супруг об том знал — вот и сейчас в привычном хозяйском прищуре мелькнуло что-то такое… На левой щеке Людмилы обозначилась прелестная ямочка: вечер скучным не будет.
Под лазером критического женского взора платье покрылось тревожными морщинами. Та-а-ак, теперь повернемся спиной — как мы там? Подружка-то любимая, ненаглядная, вечная соперница за место под солнцем — она ведь первым делом сунется со спины изучать… Зачем вечеринки нужны, как не для себя показать да других посмотреть?
Нет, я Элке поражаюсь — всё не надоест ей жизнь на ерунду тратить. Книг не читает, телик не смотрит и хозяйством не занимается, белоручка: у неё для этого домработница имеется. Элке только и забот, что в бассейне плескаться и новые подставки для пыли в антикварных мебельных покупать. Чтобы, значит, домработница без дела не оставалась.
Между прочим, у некоторых элкиных шмоток даже ценники ещё болтаются: Элка их купила, перед зеркалом повертелась да в гардероб и сунула — на какое-нибудь потом. Туфли с сапогами — вообще пунктик: целое отделение шкафа под коробки с обувью отвела! Хотя — а чего бы и не менять замшевые сапожки ежедневно, если спускаешься по утрам в подземный гараж, где никакой тебе слякоти, садишься в свой дурацкий алый «Рено» и рулишь в контору?
А в этой конторе муж мой в топ-менагерах ходит. А Элка даром, что на три позиции ниже него, но форсит, словно без пяти минут жена гендиректора. Ха! Дурачку моему, похоже, такое по вкусу.
Всё про них знаю: и в курилку она вечно за ним увязывается, и мимо секретарши в его кабинет дверь открывает ногой, и в лифте непременно прижимается к лацканам его пиджака своим третьим номером, да поглаживает французским маникюром шов под ширинкой. Все-все шашни их знаю. Ведь тыщу лет назад мы с Элкой не разлей вода были, девчачьи секретики и тайночки дружка дружке тащили. Я ж эту стервь как облупленную… На мужиках чужих она лет с пятнадцати повёрнутая была. Сколько раз смеялась над очередной лохудрой, что за половинкой своей не уследила! Если память мне не врёт, то лишь одну пожалела — жену препода нашего по теории статистики. Там трое ребятишек мал-мала, и дядька, конечно, от вони запрелых пеленок на стенку лез. И Элка, моя Элка, для которой никакая жена не стенка была, только про деток узнала, вдруг на принцип попёрла — на фиг его, говорит. Он же от них будет отрывать, когда цветочки-конфетки мне таскать начнёт. А на дворе, к слову, как раз восьмидесятые заканчивались — сами понимаете… Вскоре замуж Элка выскочила, и очень метко: подцепила себе на какой-то тусовке сынка второго секретаря нашего райкома партии. На тусовку привёл её очередной папик — он с этим самым секретарём корешился крепко.
Элка, конечно, тоже не бесприданница была: отец — ученая степень, в «ящике» каком-то перфокарты с места на место перекладывал. Квартира у них по тем временам была шикарная — кооперативная трёшка в новостройке. Но Элку нюх не подвел и тут: скоро, очень скоро перешли всякие НИИ на самоокупаемость с хозрасчетом, ну и передохли один за другим. Или попали под приватизацию. А кадры научные в поисках хлеба насущного пошли иномарки малиновым пиджакам мыть или деток ихних на языки иностранные натаскивать. Так бы и папочка-кандидат маялся, но вовремя состряпал Элкин свекор сотоварищи совместный гешефт с коллегами гэдээровскими. И отправил нового родственника к немчуре — за своей частью капитала присматривать.
Тут Элка вроде и позабыла, как перед чужими благоверными хвостом крутить. В своего вцепилась мёртвой хваткой: никуда ни на шаг. Слишком хорошо знала, как легко некоторых с пути истинного сбить. Словом — только не падайте, ладно — засела Элка моя за «Камасутру» с видеопорнушкой. Прежде оно и даром бы не задалось — дяденькам постарше вполне мясца её молодого хватало. А тут решила Элка муженька приклеить всем, чем только можно. Ну, и фокусами всякими в том числе. И ещё эта дура трубы себе перевязала: «Не хочу, — говорит, — чтобы мелочь сопливая под ногами путалась, да от дела отвлекала».
Фирмочка свёкра с самого начала процветала и все властные выкрутасы пережила — ибо очень высокие структуры в конторе этой нуждались. Сынуля сидел в фирмочке прочно. Элку туда же воткнули: поскольку и внешность, и стиль, и красный диплом не одной лишь койкой заработан. Что с цифрами связано, у Элки ещё со школы легко шло.
Страница
1 из 2
1 из 2
