Чума

— Ничего, уже недолго осталось.

— В первый раз главное не сорваться. Держись, пока есть силы, — Нерт с ненавистью глянул на человека в балахоне.

— И… просто беги.

В деревню мы вошли со стороны леса по старой, хорошо утоптанной тропе. Аккуратные бревенчатые домики молчаливо стояли вдоль дороги, обратив гостям непрошенным наглухо затворенные ставни и двери, храня в чреве своем едва ощутимые, затаившиеся искорки жизни. И в тот момент мне внезапно почудилось, что я — трясущийся от страха, жалкий, сходящий с ума, — прикрывая дрожащей рукою рот, сижу на чердаке среди таких же перепуганных до смерти, жмущихся друг к другу комков; и все мы, все до единого с замиранием сердца вслушиваемся в тихие, неспешные шаги на улице и пытаемся уверить себя в том, что именно нам должно повезти… — Глупо это, — голос Гольта звучал как будто издалека.

— Они сами загоняют себя в ловушку… Мой дом — моя крепость, — добавил он, усмехнувшись.

— Ненавижу их всех, — сказал Нерт.

— и нас.

— Да брось ты. Считай, тебе дали еще один шанс. Пользуйся.

— Ты… — Нерт вдруг замолчал и замедлил шаг.

— Пришли.

Я не заметил, как мы слились с толпой. Толпой таких же уставших, прячущих еще свежие раны, с благоговением взирающих на таинственные фигуры в черных балахонах, ставших провожатыми для сотен счастливцев. Они беспокойно переминались с ноги на ногу, но никто не осмеливался заговорить. Даже Гольт, тараторивший без умолку лишь минуту назад, стоял с плотно сжатыми губами, устремив взгляд свой поверх бесчисленного множества голов на черное пятно, которое медленно растекалось, все ближе подбираясь к домам. Долгое время я не мог понять, что происходит, зачем провожатые разбредаются по деревне. Их черные балахоны мелькали тут и там, песок чуть слышно скрипел под мягкими подошвами. Они подходили к домам и плавно, словно поглаживая не видимое глазу создание, водили руками. И в какой-то миг мне показалось, будто я слышу напевные голоса. И эти движения, балансирующая на грани слышимого мелодия завораживали, заставляли, не отрывая глаз, смотреть на диковинный и неподражаемый танец грациозных людей в черных балахонах. Я чувствовал вскипающую в жилах кровь, я слышал, как хрустнули, встающие на место суставы, и неведомая сила потянула меня навстречу своей мечте, на встречу с мистическими танцорами — чтобы просто быть рядом, чтобы служить, чтобы угодить! Но толпа не пускала, только она знала, что и когда нужно делать — именно об этом предупреждал Нерт: «В первый раз главное не сорваться». Я не сорвусь! Ни за что не сорвусь! Я буду держаться, пока есть силы!

Лишь несколько минут спустя я замечаю белые символы, начертанные на дверях и ставнях всех до единого домов, к которым подходили провожатые. Пытаюсь восхищенно воскликнуть, но, захлебнувшись от переполняющего меня восторга, захожусь в диком кашле. Они использовали запирающие знаки! Теперь не уйдет никто!

Повернув голову, вижу горящие глаза Гольта. Рядом дрожит от нетерпения улыбающийся во весь рот Нерт, и я понимаю: сейчас начнется… Пронзительный писк заставляет меня вздрогнуть. Приятная, согревающая дрожь, дрожь возбуждения. Легкая рябь проходит по морю голов — как по сигналу. Неужели началось? Не могу поверить! В поле зрения снова бесконечные лица, все повернуты влево. Оборачиваюсь и я.

Миг удивления и, сколь поразительно бы это ни звучало, испуга.

Выстроившись в шеренгу по двое лицами к нам стоят провожатые — черная полоса, протянувшаяся через всю улицу. Раздается очередной писк, и руки «черных балахонов» с завидной синхронностью взмывают к капюшонам. Еще мгновение, и на месте привычных темных провалов — серые крысиные морды, сверкающие красными злыми глазками.

Толпа уже не молчит, она ликует. И я что-то выкрикиваю, прыгаю, размахиваю руками, стараясь поймать взгляд рубиновых глаз. А крысы пищат, пищат и пищат, и писк этот отзывается взрывом боли в бедной моей голове. На место восторгу ни с того ни с сего приходит ненависть — лютая ненависть ко всему живому, желание вгрызться в теплую, мягкую плоть.

Жажда крови туманит мозг. Звериный инстинкт подавляет разум.

И вот я уже несусь со всех ног; подгоняемый ободряющим писком, лечу сломя голову по направлению к ближайшему дому. Ничто не в силах меня остановить.

Рядом, плечом к плечу, бежит Гольт, я не вижу его — туман ярости застилает глаза — зато чувствую запах его разгоряченного тела. Тогда внезапная, страшная догадка озаряет меня, заставляя невольно обернуться… и то, что я вижу, приводит меня в невероятный восторг. На месте огромной, заполняющей собой всю улицу, толпы людей колышется серая масса с рассыпанными по ней маленькими красными угольками. Я пытаюсь кричать, но из груди вырывается лишь протяжный писк, сливаясь с сотнями воинственных кличей.

Вот уже огромный, как скала дом нависает надо мной. Отчетливо видна щель между полом и дверью.